— Согласен с вами, — подтвердил Цезарь. — Но, как-никак, почти все, к чему мы стремимся в этом мире, нам все же приходится приобретать за деньги — даже репутацию человека, ничем не запятнавшего своей, праведности, со всеми последствиями. Чем, как не деньгами, приобретешь себе союзников во время войны? Еще немного прибавить денег — и можно сделать из тех же союзников предателей. Буть я французом и не питай я к этому народу такой непримиримой ненависти, я за деньги без труда мог бы стать сенатором франции, — многозначительно сказал он. — При больших деньгах я мог бы, сидя здесь у себя дома, перекраивать карту Европы! Мятежи, политические партии, даже целые нации — все можно купить за деньги.
Тяжело вздохнув, он повернулся к Смису спиною и принялся внимательно разглядывать висевший, на стене герб.
— Чей это герб? — спросил неожиданно Смис.
— Что? — Валентайн повернулся. — Чей герб? Вы, верно, интересуетесь геральдикой? Или нет? Когда-нибудь я отвечу вам. Да, деньги — это все. И как легко заработать их! Слушайте! Девятнадцать лет я был без гроша. Никогда я не работал, никогда не спекулировал, никогда не играл — и однако: сейчас я—состоятельный человек, потому что Бог наделил меня сметливым рассуд-, ком! — Он ударил себя по лбу. — И кроме того, еще потому, что женщины находят меня обаятельным, — все благодаря моей гениальности, не допускающей, ни малейшей нерешительности, ни малейшей совестливости. Человек, считающийся с совестью, никогда не станет финансовым гением!
Тут он опять резко прервал свою речь и вывел гостя в переднюю.
— Ваша комната готова, — заявил он, — завтра посоветуемся относительно вашего будущего. Оставаться во Франции было бы, с вашей стороны, неблагоразумно, к тому же в Англии вас не ждут.
Цезарь ввел своего гостя в комнату, меблированную скудно, но со вкусом.
- Разумеется, утром вы захотите чаю. Вы ведь англичанин, — сказал он. — Все ваши туалетные принадлежности— вот здесь, перед зеркалом. Надеюсь, Мадонна не забыла положить вам пижаму. А, вот она! Покойной ночи!
Глава IV
СКОВАННАЯ УЗНИЦА
Несколько минут Трэй-Бонг-Смис стоял не двигаясь, прислушиваясь к удаляющимся шагам Цезаря. Затем он окинул комнату быстрым, но внимательным взглядом. В дверях не было ни замка, ни задвижки, но это его особенно не озаботило. Если бы Цезарь захотел удержать его в своих лапах, он не отвез бы его сюда, в предместье Лафитт, — в этом он не сомневался. Он опустился в одно из двух кресел, стоявших по обе стороны камина, и стал снимать сапоги, обдумывая возможные планы свое-го нового работодателя,
С какой целью он мог ему покровительствовать? Ведь Цезарь сам был свидетелем происшествия на Набережной Цветов и не мог не знать, что, по французским законам, человек, приютивший в своем доме убийцу, считается соучастником преступления.
Ясно, что преследуемая Цезарем цель имела для него громадное значение, — иначе он не пошел бы на такой риск. Но видела ли та девушка — та, в черном, что так пристально глядела в реку? Верно, видела, — иначе с какой стати стояла бы она на этом месте, облокотясь
о перила?Смис потер подбородок и нахмурился. Эта девушка может испортить все дело. Что, если она заявит полиции, и о его ночной проделке будет напечатано в газетах?Покончив с сапогами, он сбросил с себя мокрую одежду, расстегнул ремешок, на котором он носил под сорочкой маленький револьвер системы Кольта и положил оружие под подушку.Шелковая пижама была для него, слишком длинна, но он не обратил на это никакого внимания и, погасив свет, раздвинул тяжелые бархатные портьеры и выглянул в окно.. Как большинство окон во Франции, оно отворялось наружу. Смис раскыл его настежь. От окна к грядке с цветами вела небольшая водосточная труба — следовательно, о средствах для побега задумываться не
стоило. Дождь перестал, туч было мало, но ветер, все еще неистовствовал. За ярко освещенной полосой, видневшейся вдали на северо-востоке, он знал, был Париж.При свете месяца он взглянул на часы, тикавшие на руке. Было четверть четвертого. Еще два часа — и займется заря. Но ко сну его не клонило. Он еще раз подошел к окну, чтобы запечатлеть в памяти расположение местности. У самого окна начиналась широкая поляна, терявшаяся в тени тополевой рощи. Слева он заметил желтую полосу — ту самую дорогу, по ухабам которой он еще так недавно трясся.
Он лег на постель, укрывшись пуховиком, но усталости не чувствовал. И опять мысли его обратились к Цезарю и его намерениям: какую цель он может преследовать и что он имеет в виду?
Где-то вдали часы пробили четыре. Смис уже начал было погружаться в дрему, как вдруг до него донесся звук, сразу заставивший его встрепенуться. Звук был едва уловим, можно было предположить, что это капля упавшая из крана рукомойника, и прошло некоторое время прежде, нежели он сообразил, что звук этот раздался за окном. «Верно, остатки дождя, две-три капли, упавшие на подоконник», — подумал он. Тем не менее, врожденная недоверчивость заставила его встать с постели и неслышно подкрасться к окну.
В первую минуту он не увидел ничего подозрительного, хотя тучи исчезли и луна ярко светила. Но затем он заметил нечто неожиданное и потрясающее, что у него даже упало сердце.На поляне выделялся силуэт женщины. Она медленно двигалась. 'Одеяние на ней было либо серое, либо белое— точно он не мог различить, и, как.ему казалось, она держала что-то в руке. Что — он не мог 'определить, до тех пор, пока она не обернулась, чтобы продолжать свою прогулку в обратном направлении, причем месяц светил ей прямо в лицо. В этот момент он ясно услышал лязг стали. Поднеся руку ко лбу, чтобы защититься от яркого лунного евета и тихонько припав головою к внутренней раме окна, он насторожился.
Женщина продолжала расхаживать необычайно маленькими шажками, и эта странная походка в столь неурочный час своей необычностью скоро навела его на соответствующие догадки. Когда же ее отделяло от окна не более двадцати ярдов, Смис опять услыхал: «клинк-клинк-клинк»... и увидал...
Ее руки были чем-то крепко сжаты, так, что она не могла их разнять, а между ее локтями виднелась стальная цепь, звякавшая по мере того, как она двигалась. Он все еще продолжал смотреть на нее, как вдруг послышался чей-то шепот, самоуверенный и распорядительный. Казалось, он доносился с опушки рощицы, и как только он, раздался, женищина двинулась в том направлении. Смис наблюдал за ней, покуда она не скрылась из виду, затем вернулся к своей постели, недоумевающий
и озадаченный.Однако события этой ночи на том еще не закончились. Только он снова начал дремать, как был опять разбужен, на этот раз — пронзительным криком, вслед за которым последовало падение какого-то грузного тела, брошенного в непосредственной близости от двери, ведшей в его спальню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26