«Хотел ли он, чтобы я оказался здесь?» — внезапно подумал Джорам. Потом, упрямо мотнув головой, продолжил рассказ:
— Мать родила меня в Купели — так она мне сказала. Потом она сбежала, захватив меня с собой. Я не знаю, почему она убежала. Может быть, испугалась. Или, может быть, она уже тогда была немного сумасшедшей... — Это слово далось ему нелегко, и юноша замолчал. Он не думал, что рассказывать о себе будет так трудно. Сейчас Джорам не мог поднять взгляд на лорда Самуэлса и даже на старую Телдару. Он мрачно смотрел на свои руки, которые то сжимал в кулаки, то разжимал.
— Она говорила мне, что однажды настанет день, когда мы вернемся в Мерилон и вернем то, что принадлежит нам по праву, но... — юноша вздохнул, — она умерла прежде, чем наступил этот день. Так уж случилось, что я ушел из деревни, в которой вырос, и с тех пор жил во Внешних землях. Но потом я нашел способ вернуться в Мерилон, чтобы предъявить права на то, что принадлежит мне по праву рождения.
— Но есть некоторое затруднение, Телдара Менни, — вмешался лорд Самуэлс, который решил, что Джорам уже сказал все, что мог. — Дело в том, что никаких записей о рождении этого молодого человека не сохранилось. Насколько я понимаю, это не так уж и необычно. — Лорд развел руками. — Ведь очень много бедных и, скажем так, падших женщин приходит в Купель, чтобы родить ребенка... В суматохе записи могли потеряться. Или — в случае с Джорамом такое вполне возможно — мать покидала Купель тайком, опасаясь преследования, и могла либо уничтожить записи, либо прихватить их с собой. Поэтому мы очень надеемся, что вы сможете опознать Джорама как...
— Тогда тоже была ночь Рождающей Луны, — внезапно прокаркала старуха пронзительным голосом.
— Прошу прощения... — лорд Самуэлс моргнул, не понимая, о чем речь.
Джорам поднял голову и затаил дыхание.
— Ночь Рождающей Луны, — раздраженно повторила Телдара. — Полнолуние. Мы все знали, что когда на небе полная луна, то в родильных палатах тоже будет полно женщин. Так всегда бывает.
— Значит, вы помните? — выдохнул Джорам, подавшись вперед на кушетке и дрожа от волнения.
— Помню? — Старуха хрипло засмеялась, потом закашлялась и вытерла клювоподобный рот рукой, похожей на птичью лапку. — Я помню Анджу. Я была на том Превращении, — сказала она так, будто гордилась этим. — Пошла туда, чтобы приглядеть за ней. Ее заставили смотреть. Она была плоха, и я знала, что это убьет нерожденного младенца — а то и мать. Но они так хотели. И таков закон. — Старуха завозилась со своей мантией, закутываясь поплотнее.
— Продолжайте, прошу вас! — Джораму хотелось подхватить ее и носить на руках — такой драгоценной она ему показалась.
Телдара посмотрела в огонь, что-то неразборчиво пробормотала себе под нос и потерла нос-клюв рукой-лапкой. А потом вдруг подняла голову и посмотрела прямо на Джорама.
— И я не ошиблась, — сказала она пронзительным, звенящим голосом. — Я не ошиблась!
— Не ошиблись? Что вы имеете в виду?
— Он родился мертвым, конечно же! — прокаркала Телдара. — Ребенок родился мертвым. Но и это было странно! — Глаза старухи зловеще сверкнули. Пронзительный голос затих до шепота, наполненного ужасом и восторгом: — Младенец обратился в камень прямо в материнском чреве! Обратился в камень — как и его отец! Я никогда еще такого не видела, — сказала Менни и посмотрела на лорда Самуэлса, оценивая произведенное впечатление. — Никогда такого не видела! Это было божественное правосудие!
Тело Джорама напряглось и застыло, как у того несчастного ребенка и его отца.
— Я не понимаю, — хрипло сказал он.
Лорд Самуэлс подал юноше какой-то знак, но Джорам не обратил внимания. Он не сводил взгляда с лица старой Телдары. Джорам перестал дрожать. Ничто в его теле не шевелилось, даже сердце замерло.
Телдара взмахнула костлявой рукой, словно отбрасывая что-то в сторону.
— Обычно они вялые и гибкие, как кошки, бедняжки, когда рождаются вот так вот. Но не этот ребенок, нет! Только не ребенок Анджи. — Менни взмахивала рукой, как будто подчеркивая каждое слово. — Глаза его были открыты и смотрели в никуда. Холодный и твердый, как камень. Говорю вам — это правосудие, их осудили обоих.
— Этого не может быть! — Джорам сам не узнал своего голоса.
Телдара наклонила голову, прищурила птичьи глазки и протянула к юноше дрожащую тонкую руку.
— Не знаю, какой женщины ты сын, молодой человек, но ты не сын Анджи! О, она была безумна. В этом не может быть никаких сомнений. — Старуха несколько раз кивнула. — И теперь я вижу, что она сделала то, что мы тогда подозревали, — похитила какого-то несчастного младенца из яслей для брошенных деток и убедила себя, будто это ее собственное дитя. Так говорили нам Дуук-тсарит, когда допрашивали по этому делу, и теперь я вижу, что это правда.
Джорам не мог ничего ответить. Юноша слышал слова повитухи, словно во сне. Он не мог ни говорить, ни как-то реагировать на это. И как будто откуда-то издалека до него донесся резкий голос лорда Самуэлса, который спросил:
— Дуук-тсарит? Значит, по этому случаю было расследование?
— Расследование? — повторила старуха. — Да нет, все было не так! Нам пришлось вызвать их, чтобы вырвать мертвого младенца из рук Анджи! Она завернула ребенка в одеяло и пыталась баюкать, старалась согреть ему ножки. Когда мы подходили к ней, она кричала на нас. Из пальцев у нее вырастали длинные когти, зубы превращались в острые клыки. Она ведь была Альбанара, и очень могущественная, — сказала старуха и вздрогнула. — Да, могущественная. Нет, мы не могли к ней приблизиться. Поэтому мы призвали Дуук-тсарит. Они пришли и забрали мертвого младенца и наложили на нее заклинание, чтобы она уснула. Мы оставили ее одну, и в эту самую ночь она сбежала.
— Но тогда почему об этом не сохранилось никаких записей? — настойчиво спросил лорд Самуэлс. Джорам пристально смотрел на старую Телдару, но в его глазах было не больше жизни, чем в глазах каменного ребенка.
— Да были записи, были! — возмущенно заквохтала Менни и взмахнула костлявой рукой, сжав ее в кулачок размером с чайную ложку. — Записи были. Когда я там работала, мы вели записи очень аккуратно. Да, очень аккуратно. Но Дуук-тсарит забрали эти записи на следующее утро после того, как обнаружилось, что Анджа пропала. Спросите у них, куда девались ваши драгоценные записи. Хотя тебе, бедный паренек, от этого все равно будет мало проку, — добавила старуха, с жалостью глядя на Джорама.
— Значит, вы совершенно уверены, что этот молодой человек был украден из яслей? — Лорд Самуэлс кивком указал на Джорама. Во взгляде лорда больше не было гнева, лишь печаль и озабоченность.
— Уверена? Конечно уверена! — Женщина усмехнулась. Зубов у нее во рту было не больше, чем в клюве у птицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
— Мать родила меня в Купели — так она мне сказала. Потом она сбежала, захватив меня с собой. Я не знаю, почему она убежала. Может быть, испугалась. Или, может быть, она уже тогда была немного сумасшедшей... — Это слово далось ему нелегко, и юноша замолчал. Он не думал, что рассказывать о себе будет так трудно. Сейчас Джорам не мог поднять взгляд на лорда Самуэлса и даже на старую Телдару. Он мрачно смотрел на свои руки, которые то сжимал в кулаки, то разжимал.
— Она говорила мне, что однажды настанет день, когда мы вернемся в Мерилон и вернем то, что принадлежит нам по праву, но... — юноша вздохнул, — она умерла прежде, чем наступил этот день. Так уж случилось, что я ушел из деревни, в которой вырос, и с тех пор жил во Внешних землях. Но потом я нашел способ вернуться в Мерилон, чтобы предъявить права на то, что принадлежит мне по праву рождения.
— Но есть некоторое затруднение, Телдара Менни, — вмешался лорд Самуэлс, который решил, что Джорам уже сказал все, что мог. — Дело в том, что никаких записей о рождении этого молодого человека не сохранилось. Насколько я понимаю, это не так уж и необычно. — Лорд развел руками. — Ведь очень много бедных и, скажем так, падших женщин приходит в Купель, чтобы родить ребенка... В суматохе записи могли потеряться. Или — в случае с Джорамом такое вполне возможно — мать покидала Купель тайком, опасаясь преследования, и могла либо уничтожить записи, либо прихватить их с собой. Поэтому мы очень надеемся, что вы сможете опознать Джорама как...
— Тогда тоже была ночь Рождающей Луны, — внезапно прокаркала старуха пронзительным голосом.
— Прошу прощения... — лорд Самуэлс моргнул, не понимая, о чем речь.
Джорам поднял голову и затаил дыхание.
— Ночь Рождающей Луны, — раздраженно повторила Телдара. — Полнолуние. Мы все знали, что когда на небе полная луна, то в родильных палатах тоже будет полно женщин. Так всегда бывает.
— Значит, вы помните? — выдохнул Джорам, подавшись вперед на кушетке и дрожа от волнения.
— Помню? — Старуха хрипло засмеялась, потом закашлялась и вытерла клювоподобный рот рукой, похожей на птичью лапку. — Я помню Анджу. Я была на том Превращении, — сказала она так, будто гордилась этим. — Пошла туда, чтобы приглядеть за ней. Ее заставили смотреть. Она была плоха, и я знала, что это убьет нерожденного младенца — а то и мать. Но они так хотели. И таков закон. — Старуха завозилась со своей мантией, закутываясь поплотнее.
— Продолжайте, прошу вас! — Джораму хотелось подхватить ее и носить на руках — такой драгоценной она ему показалась.
Телдара посмотрела в огонь, что-то неразборчиво пробормотала себе под нос и потерла нос-клюв рукой-лапкой. А потом вдруг подняла голову и посмотрела прямо на Джорама.
— И я не ошиблась, — сказала она пронзительным, звенящим голосом. — Я не ошиблась!
— Не ошиблись? Что вы имеете в виду?
— Он родился мертвым, конечно же! — прокаркала Телдара. — Ребенок родился мертвым. Но и это было странно! — Глаза старухи зловеще сверкнули. Пронзительный голос затих до шепота, наполненного ужасом и восторгом: — Младенец обратился в камень прямо в материнском чреве! Обратился в камень — как и его отец! Я никогда еще такого не видела, — сказала Менни и посмотрела на лорда Самуэлса, оценивая произведенное впечатление. — Никогда такого не видела! Это было божественное правосудие!
Тело Джорама напряглось и застыло, как у того несчастного ребенка и его отца.
— Я не понимаю, — хрипло сказал он.
Лорд Самуэлс подал юноше какой-то знак, но Джорам не обратил внимания. Он не сводил взгляда с лица старой Телдары. Джорам перестал дрожать. Ничто в его теле не шевелилось, даже сердце замерло.
Телдара взмахнула костлявой рукой, словно отбрасывая что-то в сторону.
— Обычно они вялые и гибкие, как кошки, бедняжки, когда рождаются вот так вот. Но не этот ребенок, нет! Только не ребенок Анджи. — Менни взмахивала рукой, как будто подчеркивая каждое слово. — Глаза его были открыты и смотрели в никуда. Холодный и твердый, как камень. Говорю вам — это правосудие, их осудили обоих.
— Этого не может быть! — Джорам сам не узнал своего голоса.
Телдара наклонила голову, прищурила птичьи глазки и протянула к юноше дрожащую тонкую руку.
— Не знаю, какой женщины ты сын, молодой человек, но ты не сын Анджи! О, она была безумна. В этом не может быть никаких сомнений. — Старуха несколько раз кивнула. — И теперь я вижу, что она сделала то, что мы тогда подозревали, — похитила какого-то несчастного младенца из яслей для брошенных деток и убедила себя, будто это ее собственное дитя. Так говорили нам Дуук-тсарит, когда допрашивали по этому делу, и теперь я вижу, что это правда.
Джорам не мог ничего ответить. Юноша слышал слова повитухи, словно во сне. Он не мог ни говорить, ни как-то реагировать на это. И как будто откуда-то издалека до него донесся резкий голос лорда Самуэлса, который спросил:
— Дуук-тсарит? Значит, по этому случаю было расследование?
— Расследование? — повторила старуха. — Да нет, все было не так! Нам пришлось вызвать их, чтобы вырвать мертвого младенца из рук Анджи! Она завернула ребенка в одеяло и пыталась баюкать, старалась согреть ему ножки. Когда мы подходили к ней, она кричала на нас. Из пальцев у нее вырастали длинные когти, зубы превращались в острые клыки. Она ведь была Альбанара, и очень могущественная, — сказала старуха и вздрогнула. — Да, могущественная. Нет, мы не могли к ней приблизиться. Поэтому мы призвали Дуук-тсарит. Они пришли и забрали мертвого младенца и наложили на нее заклинание, чтобы она уснула. Мы оставили ее одну, и в эту самую ночь она сбежала.
— Но тогда почему об этом не сохранилось никаких записей? — настойчиво спросил лорд Самуэлс. Джорам пристально смотрел на старую Телдару, но в его глазах было не больше жизни, чем в глазах каменного ребенка.
— Да были записи, были! — возмущенно заквохтала Менни и взмахнула костлявой рукой, сжав ее в кулачок размером с чайную ложку. — Записи были. Когда я там работала, мы вели записи очень аккуратно. Да, очень аккуратно. Но Дуук-тсарит забрали эти записи на следующее утро после того, как обнаружилось, что Анджа пропала. Спросите у них, куда девались ваши драгоценные записи. Хотя тебе, бедный паренек, от этого все равно будет мало проку, — добавила старуха, с жалостью глядя на Джорама.
— Значит, вы совершенно уверены, что этот молодой человек был украден из яслей? — Лорд Самуэлс кивком указал на Джорама. Во взгляде лорда больше не было гнева, лишь печаль и озабоченность.
— Уверена? Конечно уверена! — Женщина усмехнулась. Зубов у нее во рту было не больше, чем в клюве у птицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122