— М-м-м... Наверное, я понял, в чем дело... Да, несомненно. Понимаешь... — Он придвинулся к юноше поближе и заговорил, заслоняя губы оранжевым платком: — Этот ребенок не умер. Он родился вполне живым, даже очень живым, как об этом рассказывают. Орал во все свое маленькое горло на протяжении официальной церемонии и в конце концов обгадил епископа. — Симкин замолчал, выжидательно глядя на Джорама.
Лицо юноши помрачнело, по нему пробежала темная тень.
— Ну что, теперь понял? — тихо спросил Симкин.
— Ребенок родился Мертвым, как и я, — хриплым голосом сказал Джорам.
Он опустил взгляд и сцепил руки за спиной, сжав их так крепко, что побелели костяшки пальцев. Джорам заметил, что отражается на хрустальном полу, словно в зеркале. Огни Мерилона, сиявшие далеко внизу, просвечивали сквозь его полупрозрачное, призрачное тело. Призрак мрачно смотрел на Джорама.
— Ш-ш-ш! — снова зашипел на него Симкин. — Да, он родился Мертвым. Но разве так, как ты, милый мальчик? — Он покачал головой. — Нет, он был не таким, как все прочие дети, которые родились в этом мире. Судя по слухам, которые до меня доходили, в его случае Мертвый — это даже преуменьшение. Ребенок не просто не прошел одно из Испытаний. Он не прошел все три Испытания! В нем вообще не было ни капли магии!
Джорам не поднял взгляда.
— Может быть, он не так уж и отличался от некоторых других, как ты думаешь, — пробормотал он.
Очередь медленно продвигалась все ближе и ближе к императорскому алькову. Пристально глядя на свое отражение, Джорам не заметил быстрого, проницательного взгляда, которым окинул его Симкин. Не заметил он, и как Симкин задумчиво покачал головой, поглаживая мягкую каштановую бородку.
— Что ты сказал? — беззаботно переспросил Симкин, притворяясь, что высмаркивается в оранжевый шелковый платок.
— Ничего, — буркнул Джорам и встряхнулся, будто желая пробудиться от кошмарного сна. — Когда же мы наконец туда дойдем!
— Потерпи, мой милый мальчик, — посоветовал Симкин. Он приподнялся над полом на пару дюймов, посмотрел через головы собравшихся и опустился обратно. — Смотри, отсюда уже виден императорский трон. Если повезет, ты можешь даже разглядеть императорскую голову.
Джорам вытянул шею и увидел, что за время этого разговора они подошли к трону гораздо ближе. Он увидел хрустальный трон и несколько раз заметил, как император поворачивает голову, обращаясь к гостям, которые стояли перед ним или вокруг него. Джорам мельком увидел даже императрицу, которая сидела по правую руку от императора — поскольку наследование в династии передавалось по ее линии. Но императора юноша видел гораздо яснее, и, радуясь, что можно чем-нибудь занять ум, Джорам с интересом принялся наблюдать за тем, что происходит впереди.
Император сидел на хрустальном троне, в хрустальном алькове, и казалось, что он невесомо парит среди звезд. Облаченный в ослепительно-белые траурные одежды, освещенный яркими лучами света, струившегося сверху, император не просто походил на одну из звезд — он затмевал собою самые яркие из них. После роскошного, причудливого убранства, которое Джорам видел в других помещениях дворца, хрустальный трон и альков поражали своими простыми, изящными очертаниями и отсутствием каких-либо украшений. Хрусталь струился вокруг императорской четы, словно чистая родниковая вода, и только отблески света на гранях хрусталя свидетельствовали о том, что их окружает что-то плотное и реальное.
И тогда Джорам улыбнулся. Оглядев хрустальный зал, он понял, что все это сделано намеренно! Даже кресло, в которое рухнул несчастный толстый каталист, — теперь оно осталось в нескольких сотнях футов позади — было сделано из волшебной ткани, которая казалась прозрачной. Ничто, ни один материальный предмет не должен был отвлекать внимание от единственной реальности, которая существовала для императорских подданных, — от самого императора и его супруги, императрицы.
Джорам и Симкин приблизились к трону настолько, что уже могли расслышать обрывки разговоров в толпе, если гости говорили не шепотом. Джорам с интересом прислушался. Он привык составлять мнение о людях быстро, и зачастую это мнение оказывалось нелестным. При первой встрече с императором юноша счел его крайне надменным, напыщенным и ограниченным человеком, который не замечает ничего, кроме собственной персоны, и, образно говоря, не видит дальше своего носа. Но теперь, прислушавшись к репликам, которые подавал император, Джорам вынужден был признать, что ошибся.
Император был умен и проницателен, а если и держался холодно и отстраненно, то только для того, чтобы соблюсти дистанцию между собой и подданными. Похоже, ему вовсе не нужны были герольды, чтобы называть имена приглашенных, которые подходили к нему. Многих гостей император называл дружескими прозвищами, а не полными именами и титулами. Более того, у него находилось несколько слов для каждого из них — он расспрашивал родителей об их любимых детях, заговаривал с каталистом о той науке, которую тот изучает, обсуждал дела минувших дней со стариками, будущее — с молодежью.
Джорам с растущим восхищением следил за императором, удивляясь его способности вести беседу: учитывая количество людей, с которыми императору приходилось встречаться каждый день, его память, наверное, была поистине феноменальной. Джорам вспомнил свою первую встречу с императором. Он вспомнил, что тогда взгляд императора как будто поглотил его целиком, и на несколько секунд внимание высочайшей особы полностью и безраздельно сосредоточилось только на нем одном. Джорам вспомнил, как он тогда смутился. Это было неприятное ощущение — но теперь юноша понял, почему так случилось. Для императора память значила почти то же самое, что для Сарьона — математические уравнения. Джорам и сам до определенной степени умел манипулировать людьми, поэтому смог заметить и оценить талант настоящего мастера.
И еще Джорам знал — сперва он узнал это от матери, потом это подтвердил лорд Самуэлс, — что больше всего на свете император заботится о своей супруге, императрице. Очередь снова продвинулась вперед, и Джорам перевел взгляд с императора на его царственную супругу. Всю свою жизнь Джорам слышал о несравненной красоте этой женщины, выделяющейся даже на фоне прекраснейших красавиц императорского двора. Красота императрицы была природной и не нуждалась в магических улучшениях. Любопытство юноши подогревало и предупреждение Симкина.
«Не смотри на императрицу».
Слова Симкина эхом отдавались в голове Джорама, но юноша все же незаметно шагнул в сторону от очереди, чтобы взглянуть на женщину, которая сидела на хрустальном троне рядом со своим мужем. А потом очередь снова передвинулась вперед, и Джорам ее увидел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Лицо юноши помрачнело, по нему пробежала темная тень.
— Ну что, теперь понял? — тихо спросил Симкин.
— Ребенок родился Мертвым, как и я, — хриплым голосом сказал Джорам.
Он опустил взгляд и сцепил руки за спиной, сжав их так крепко, что побелели костяшки пальцев. Джорам заметил, что отражается на хрустальном полу, словно в зеркале. Огни Мерилона, сиявшие далеко внизу, просвечивали сквозь его полупрозрачное, призрачное тело. Призрак мрачно смотрел на Джорама.
— Ш-ш-ш! — снова зашипел на него Симкин. — Да, он родился Мертвым. Но разве так, как ты, милый мальчик? — Он покачал головой. — Нет, он был не таким, как все прочие дети, которые родились в этом мире. Судя по слухам, которые до меня доходили, в его случае Мертвый — это даже преуменьшение. Ребенок не просто не прошел одно из Испытаний. Он не прошел все три Испытания! В нем вообще не было ни капли магии!
Джорам не поднял взгляда.
— Может быть, он не так уж и отличался от некоторых других, как ты думаешь, — пробормотал он.
Очередь медленно продвигалась все ближе и ближе к императорскому алькову. Пристально глядя на свое отражение, Джорам не заметил быстрого, проницательного взгляда, которым окинул его Симкин. Не заметил он, и как Симкин задумчиво покачал головой, поглаживая мягкую каштановую бородку.
— Что ты сказал? — беззаботно переспросил Симкин, притворяясь, что высмаркивается в оранжевый шелковый платок.
— Ничего, — буркнул Джорам и встряхнулся, будто желая пробудиться от кошмарного сна. — Когда же мы наконец туда дойдем!
— Потерпи, мой милый мальчик, — посоветовал Симкин. Он приподнялся над полом на пару дюймов, посмотрел через головы собравшихся и опустился обратно. — Смотри, отсюда уже виден императорский трон. Если повезет, ты можешь даже разглядеть императорскую голову.
Джорам вытянул шею и увидел, что за время этого разговора они подошли к трону гораздо ближе. Он увидел хрустальный трон и несколько раз заметил, как император поворачивает голову, обращаясь к гостям, которые стояли перед ним или вокруг него. Джорам мельком увидел даже императрицу, которая сидела по правую руку от императора — поскольку наследование в династии передавалось по ее линии. Но императора юноша видел гораздо яснее, и, радуясь, что можно чем-нибудь занять ум, Джорам с интересом принялся наблюдать за тем, что происходит впереди.
Император сидел на хрустальном троне, в хрустальном алькове, и казалось, что он невесомо парит среди звезд. Облаченный в ослепительно-белые траурные одежды, освещенный яркими лучами света, струившегося сверху, император не просто походил на одну из звезд — он затмевал собою самые яркие из них. После роскошного, причудливого убранства, которое Джорам видел в других помещениях дворца, хрустальный трон и альков поражали своими простыми, изящными очертаниями и отсутствием каких-либо украшений. Хрусталь струился вокруг императорской четы, словно чистая родниковая вода, и только отблески света на гранях хрусталя свидетельствовали о том, что их окружает что-то плотное и реальное.
И тогда Джорам улыбнулся. Оглядев хрустальный зал, он понял, что все это сделано намеренно! Даже кресло, в которое рухнул несчастный толстый каталист, — теперь оно осталось в нескольких сотнях футов позади — было сделано из волшебной ткани, которая казалась прозрачной. Ничто, ни один материальный предмет не должен был отвлекать внимание от единственной реальности, которая существовала для императорских подданных, — от самого императора и его супруги, императрицы.
Джорам и Симкин приблизились к трону настолько, что уже могли расслышать обрывки разговоров в толпе, если гости говорили не шепотом. Джорам с интересом прислушался. Он привык составлять мнение о людях быстро, и зачастую это мнение оказывалось нелестным. При первой встрече с императором юноша счел его крайне надменным, напыщенным и ограниченным человеком, который не замечает ничего, кроме собственной персоны, и, образно говоря, не видит дальше своего носа. Но теперь, прислушавшись к репликам, которые подавал император, Джорам вынужден был признать, что ошибся.
Император был умен и проницателен, а если и держался холодно и отстраненно, то только для того, чтобы соблюсти дистанцию между собой и подданными. Похоже, ему вовсе не нужны были герольды, чтобы называть имена приглашенных, которые подходили к нему. Многих гостей император называл дружескими прозвищами, а не полными именами и титулами. Более того, у него находилось несколько слов для каждого из них — он расспрашивал родителей об их любимых детях, заговаривал с каталистом о той науке, которую тот изучает, обсуждал дела минувших дней со стариками, будущее — с молодежью.
Джорам с растущим восхищением следил за императором, удивляясь его способности вести беседу: учитывая количество людей, с которыми императору приходилось встречаться каждый день, его память, наверное, была поистине феноменальной. Джорам вспомнил свою первую встречу с императором. Он вспомнил, что тогда взгляд императора как будто поглотил его целиком, и на несколько секунд внимание высочайшей особы полностью и безраздельно сосредоточилось только на нем одном. Джорам вспомнил, как он тогда смутился. Это было неприятное ощущение — но теперь юноша понял, почему так случилось. Для императора память значила почти то же самое, что для Сарьона — математические уравнения. Джорам и сам до определенной степени умел манипулировать людьми, поэтому смог заметить и оценить талант настоящего мастера.
И еще Джорам знал — сперва он узнал это от матери, потом это подтвердил лорд Самуэлс, — что больше всего на свете император заботится о своей супруге, императрице. Очередь снова продвинулась вперед, и Джорам перевел взгляд с императора на его царственную супругу. Всю свою жизнь Джорам слышал о несравненной красоте этой женщины, выделяющейся даже на фоне прекраснейших красавиц императорского двора. Красота императрицы была природной и не нуждалась в магических улучшениях. Любопытство юноши подогревало и предупреждение Симкина.
«Не смотри на императрицу».
Слова Симкина эхом отдавались в голове Джорама, но юноша все же незаметно шагнул в сторону от очереди, чтобы взглянуть на женщину, которая сидела на хрустальном троне рядом со своим мужем. А потом очередь снова передвинулась вперед, и Джорам ее увидел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122