Юноша все не появлялся.
– И поэтому я думаю, малыш, – сказал он, обращаясь к яркому образу, мелькнувшему у него в мозгу, – тебе не суждено превратиться в кровавое месиво от рук какого-нибудь третьестепенного олигарха. А по мне, так пусть бы это случилось. Думаю, так было бы проще для всех.
* * *
Горло щипало, глаза слезились от пыли и гари, доносимые ветром от площадки, где взлетали корабли. Кашляя, с трудом видя дорогу, Дайен бежал, надеясь найти какой-нибудь попутный транспорт. Невдалеке он увидел джип на воздушной подушке, полный пилотов, попавших в такое же положение, как и он. Дайен почти поравнялся с джипом, когда тот тронулся. Кричать, чтобы его подождали, он не мог из-за кашля. Поэтому просто бросился вперед и зацепился за край кузова, ударившись при этом грудью так, что дух перехватило. Один из пассажиров подхватил его и втянул внутрь в ту самую секунду, когда джип, взревев, набрал скорость и помчался по пустыне.
Сесть в кузове было негде, и Дайен прислонился к борту. Женщина, которая помогла ему забраться, держала его теперь за руку, чтобы он не вывалился. Езда на бешеной скорости кончилась быстрее, чем он сообразил, что происходит. Как только джип остановился, женщина отпустила руку. Дайен выпрыгнул из кузова и упал лицом прямо в пыль. Вскочив, побежал, ни минуты не раздумывая, поранился он или нет. Сирены продолжали выть. Их звук был таким пронзительным, что казалось, пронизывал тело насквозь.
Взлетев по ступенькам внешнего трапа, он безуспешно пытался открыть входной люк и чуть не скатился на палубу кубарем, когда Икс-Джей впустил его. Пробежав жилой отсек и поднявшись на мостик, он сел на место пилота.
– Приготовиться к взлету, – проговорил он, едва дыша. От каждого вздоха в боку болело, словно в него вонзался нож.
Лампы освещения мигнули; система жизнеобеспечения издала странный, похожий на кашель звук.
– В моей системе короткое замыкание, – послышался резкий голос Икс-Джея. – Кажется, ты сказал, чтобы я готовился к взлету?
– Ты разве не слышишь эти... чертовы сирены?
– У тебя перенасыщение крови кислородом. Сунь голову в бумажный кулек и сделай глубокий вдох. А что касается сирен, так в этом нет ничего особенного. Обычный взлет по тревоге. Случается два, а то и три раза в день.
– Это... другое! Бомбардировщики...
– Бомбардировщики? В самом деле? Идем, малыш. Мне нужно переключиться на передвижной робот. Ты понесешь меня, иначе я отключусь. Мы двинемся в сторону тех гор...
Полукруглый металлический ящик с блестящими электронными глазами и коленчатыми ручками, стоявший на краю приборной панели, неожиданно зашевелился и прыгнул к Дайену на колени.
– Нет! – Подняв робот, Дайен посмотрел ему в глаза, вернее – в объективы камер, и хорошенько встряхнул его. – Мы должны взлететь и спасти космолет Таска. Если не взлетим, то останемся здесь и будем ждать, когда на нас свалится бомба.
Впрочем, последняя идея не так уж и плоха. Дайен схватил бутылку Таска, прижал горлышко к губам, глотнул и чуть не задохнулся, почувствовав, как отвратительная на вкус жидкость обожгла горло. Проглотив ее, он еле перевел дух. Но потом дышать стало легче, и, кажется, даже боль в боку прошла.
Глаза робота вспыхнули, он издал серию громких замысловатых звуков, похожих на брачное воркование птиц. И наконец проговорил:
– Таск был бы в восторге.
– Я передам ему то, что ты сказал.
Дайен ухмыльнулся и сделал еще глоток из бутылки. Не так уж плоха эта жидкость, если привыкнуть. Поставив бутылку так, чтобы она была под рукой, он принялся за работу. Робот еще минуту пожужжал, затем прыгнул на прежнее место в приборной панели. Компьютер включился, вспыхнули контрольные лампочки, послышался звук захлопывающегося входного люка.
– Они приближаются, – сказал Икс-Джей, – я вижу их на экране радара.
Дайен надел шлем, пристегнул ремни безопасности и начал вспоминать, что и в каком порядке включать. Руки его немного дрожали, но пальцы действовали уверенно.
Раздался сильный глухой звук, и в обзорный иллюминатор стало видно, как в воздух взлетели комья земли и куски бетона. Дайен посмотрел на приборы.
– Что я сделал? Я ничего...
– Это бомба, идиот! – Икс-Джей буквально завыл. – Не обращай внимания. Надо скорее убираться отсюда! Нажми вот эту и эту кнопки. Да нет же, левую. Правильно! Отправить бы этого чертова Мендахарина Туску к коразианцам, в газовую камеру. Нет! Да, правильно! И...
Двигатели космолета взревели. Дайена отбросило на спинку кресла с такой силой, словно его пытались раздавить. Выпитая жидкость стала подниматься из желудка по пищеводу, лишая его возможности насладиться своим первым взлетом, потому что едва он успел перегнуться через ручку кресла, как его начало тошнить.
* * *
Пилоты бомбардировщиков видели взлетевший прямо перед ними космолет, но пропустили его. Взлетевший с поверхности планеты, он становился для них недосягаем. К тому же они имели свой приказ, и исходил он не от правительства, как думал Дикстер.
В небе, далеко от поверхности планеты, охотник ждал, какую добычу его собаки спугнут из кустов.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Такая бледная, такая холодная,
такая прекрасная.
«Блюз лазарета Святого Иакова»
Мейгри потеряла представление о том, сколько времени прошло с тех пор, как она оказалась на борту «Феникса». Заключенные утрачивают чувство времени, даже если способны отличить день от ночи: все равно день незаметно переходит в ночь, но порой он кажется долгим, как месяц, а месяц коротким, как день. Вот и для Мейгри дни стали ничем не примечательны, бесконечны. Ей разрешалось гулять по кораблю, но запрещалось заговаривать с кем бы то ни было, даже с центурионами, охранявшими ее.
Легко быть мужественным в короткие и страшные моменты кризиса. Адреналин взбадривает тело, мысль работает напряженно. Когда же опасность проходит и оказывается, что в решительный момент ты вел себя как герой, то объяснить, как и почему это произошло, уже невозможно. Другое дело – смотреть в лицо опасности день за днем, сохранять мужество час за часом, засыпать в страхе и просыпаться от страха, жить в постоянной неуверенности, что ждет тебя завтра. Все это изматывает, опустошает тело и душу.
Мейгри безропотно подчинялась приказу молчать не из духа противоречия, как полагал Командующий, а от отчаяния. Корабельные «склянки» оповещали о конце дня и начале следующего, и каждый раз, услышав их, Мейгри думала: «Завтра он спросит меня о мальчике. Сегодня он спросит меня о мальчике». Но Саган не спрашивал. Он вообще не разговаривал с ней, не подходил к ней. Но знал о ней все, как и она о нем. Навязчивый мучительный страх стал неотступно преследующим призраком.
«Чего он добивается, что хочет получить от меня, если не мальчика?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
– И поэтому я думаю, малыш, – сказал он, обращаясь к яркому образу, мелькнувшему у него в мозгу, – тебе не суждено превратиться в кровавое месиво от рук какого-нибудь третьестепенного олигарха. А по мне, так пусть бы это случилось. Думаю, так было бы проще для всех.
* * *
Горло щипало, глаза слезились от пыли и гари, доносимые ветром от площадки, где взлетали корабли. Кашляя, с трудом видя дорогу, Дайен бежал, надеясь найти какой-нибудь попутный транспорт. Невдалеке он увидел джип на воздушной подушке, полный пилотов, попавших в такое же положение, как и он. Дайен почти поравнялся с джипом, когда тот тронулся. Кричать, чтобы его подождали, он не мог из-за кашля. Поэтому просто бросился вперед и зацепился за край кузова, ударившись при этом грудью так, что дух перехватило. Один из пассажиров подхватил его и втянул внутрь в ту самую секунду, когда джип, взревев, набрал скорость и помчался по пустыне.
Сесть в кузове было негде, и Дайен прислонился к борту. Женщина, которая помогла ему забраться, держала его теперь за руку, чтобы он не вывалился. Езда на бешеной скорости кончилась быстрее, чем он сообразил, что происходит. Как только джип остановился, женщина отпустила руку. Дайен выпрыгнул из кузова и упал лицом прямо в пыль. Вскочив, побежал, ни минуты не раздумывая, поранился он или нет. Сирены продолжали выть. Их звук был таким пронзительным, что казалось, пронизывал тело насквозь.
Взлетев по ступенькам внешнего трапа, он безуспешно пытался открыть входной люк и чуть не скатился на палубу кубарем, когда Икс-Джей впустил его. Пробежав жилой отсек и поднявшись на мостик, он сел на место пилота.
– Приготовиться к взлету, – проговорил он, едва дыша. От каждого вздоха в боку болело, словно в него вонзался нож.
Лампы освещения мигнули; система жизнеобеспечения издала странный, похожий на кашель звук.
– В моей системе короткое замыкание, – послышался резкий голос Икс-Джея. – Кажется, ты сказал, чтобы я готовился к взлету?
– Ты разве не слышишь эти... чертовы сирены?
– У тебя перенасыщение крови кислородом. Сунь голову в бумажный кулек и сделай глубокий вдох. А что касается сирен, так в этом нет ничего особенного. Обычный взлет по тревоге. Случается два, а то и три раза в день.
– Это... другое! Бомбардировщики...
– Бомбардировщики? В самом деле? Идем, малыш. Мне нужно переключиться на передвижной робот. Ты понесешь меня, иначе я отключусь. Мы двинемся в сторону тех гор...
Полукруглый металлический ящик с блестящими электронными глазами и коленчатыми ручками, стоявший на краю приборной панели, неожиданно зашевелился и прыгнул к Дайену на колени.
– Нет! – Подняв робот, Дайен посмотрел ему в глаза, вернее – в объективы камер, и хорошенько встряхнул его. – Мы должны взлететь и спасти космолет Таска. Если не взлетим, то останемся здесь и будем ждать, когда на нас свалится бомба.
Впрочем, последняя идея не так уж и плоха. Дайен схватил бутылку Таска, прижал горлышко к губам, глотнул и чуть не задохнулся, почувствовав, как отвратительная на вкус жидкость обожгла горло. Проглотив ее, он еле перевел дух. Но потом дышать стало легче, и, кажется, даже боль в боку прошла.
Глаза робота вспыхнули, он издал серию громких замысловатых звуков, похожих на брачное воркование птиц. И наконец проговорил:
– Таск был бы в восторге.
– Я передам ему то, что ты сказал.
Дайен ухмыльнулся и сделал еще глоток из бутылки. Не так уж плоха эта жидкость, если привыкнуть. Поставив бутылку так, чтобы она была под рукой, он принялся за работу. Робот еще минуту пожужжал, затем прыгнул на прежнее место в приборной панели. Компьютер включился, вспыхнули контрольные лампочки, послышался звук захлопывающегося входного люка.
– Они приближаются, – сказал Икс-Джей, – я вижу их на экране радара.
Дайен надел шлем, пристегнул ремни безопасности и начал вспоминать, что и в каком порядке включать. Руки его немного дрожали, но пальцы действовали уверенно.
Раздался сильный глухой звук, и в обзорный иллюминатор стало видно, как в воздух взлетели комья земли и куски бетона. Дайен посмотрел на приборы.
– Что я сделал? Я ничего...
– Это бомба, идиот! – Икс-Джей буквально завыл. – Не обращай внимания. Надо скорее убираться отсюда! Нажми вот эту и эту кнопки. Да нет же, левую. Правильно! Отправить бы этого чертова Мендахарина Туску к коразианцам, в газовую камеру. Нет! Да, правильно! И...
Двигатели космолета взревели. Дайена отбросило на спинку кресла с такой силой, словно его пытались раздавить. Выпитая жидкость стала подниматься из желудка по пищеводу, лишая его возможности насладиться своим первым взлетом, потому что едва он успел перегнуться через ручку кресла, как его начало тошнить.
* * *
Пилоты бомбардировщиков видели взлетевший прямо перед ними космолет, но пропустили его. Взлетевший с поверхности планеты, он становился для них недосягаем. К тому же они имели свой приказ, и исходил он не от правительства, как думал Дикстер.
В небе, далеко от поверхности планеты, охотник ждал, какую добычу его собаки спугнут из кустов.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Такая бледная, такая холодная,
такая прекрасная.
«Блюз лазарета Святого Иакова»
Мейгри потеряла представление о том, сколько времени прошло с тех пор, как она оказалась на борту «Феникса». Заключенные утрачивают чувство времени, даже если способны отличить день от ночи: все равно день незаметно переходит в ночь, но порой он кажется долгим, как месяц, а месяц коротким, как день. Вот и для Мейгри дни стали ничем не примечательны, бесконечны. Ей разрешалось гулять по кораблю, но запрещалось заговаривать с кем бы то ни было, даже с центурионами, охранявшими ее.
Легко быть мужественным в короткие и страшные моменты кризиса. Адреналин взбадривает тело, мысль работает напряженно. Когда же опасность проходит и оказывается, что в решительный момент ты вел себя как герой, то объяснить, как и почему это произошло, уже невозможно. Другое дело – смотреть в лицо опасности день за днем, сохранять мужество час за часом, засыпать в страхе и просыпаться от страха, жить в постоянной неуверенности, что ждет тебя завтра. Все это изматывает, опустошает тело и душу.
Мейгри безропотно подчинялась приказу молчать не из духа противоречия, как полагал Командующий, а от отчаяния. Корабельные «склянки» оповещали о конце дня и начале следующего, и каждый раз, услышав их, Мейгри думала: «Завтра он спросит меня о мальчике. Сегодня он спросит меня о мальчике». Но Саган не спрашивал. Он вообще не разговаривал с ней, не подходил к ней. Но знал о ней все, как и она о нем. Навязчивый мучительный страх стал неотступно преследующим призраком.
«Чего он добивается, что хочет получить от меня, если не мальчика?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138