Однако... можно ли
Озму назвать хорошим художником?
Но какое значение это имело для самого Джефа? Он любил ее такой,
какая она есть.
В соседней комнате стояли стулья, диваны, несколько столов и даже
стол для пинг-понга. Тут же находился снаряд для спортивных упражнений,
бильярдный стол и телевизионные экраны. Одна из дверей вела в спальню, а
вторая - в служебные помещения. Выйдя через эту дверь, Озма сразу же
повернулась и по ступеням направилась в холл. Слева размещалась кухня. Они
прошли направо и, миновав холл, вновь повернули, вступив на еще один
лестничный пролет. Наверху располагались четыре спальни, каждая со своей
отдельной ванной. Озма прошла впереди мужа в ближайшую спальню, которая
автоматически осветилась, едва они переступили порог.
В одном конце этой просторной комнаты, у завешенного шторой окна
стояла огромная двуспальная кровать; у противоположной стены, рядом с
большим, круглым окном - стол с зеркалом. По соседству размещались полки,
уставленные пластиковыми ящиками со щетками, расческами и косметическими
принадлежностями. На каждом ящике красовалось имя его владельца.
Еще в одной стене имелось сразу несколько дверей с
именами-табличками. Джеф вставил один из уголков своей идентификационной
звезды в отверстие той двери, на которой стояло его имя и имя Озмы. Дверь
открылась и сразу же зажегся свет, осветивший полки с их личными вещами.
Джеф взял с одной из них скомканный в шарик кусок материи, повернулся, и,
поместив причудливый мячик между большим и указательным пальцами, несильно
щелкнул по нему. Шарик, разбрасывая по сторонам снопы электрических искр,
развернулся и превратился в длинную, совершенно гладкую зеленую рубаху.
Джеф надел ее на себя и затянул на поясе ремень. С другой полки он снял
пару носков и ботинки. Надев ботинки, он закрепил их на ногах, сильно сжав
ладонями верхние отвороты, которые при этом герметически закрылись.
Озма, склонившись над постелью, поправляла простыни.
- Все чисто и убрано, как положено, - сказала она.
- Понедельник всегда четко соблюдает установленные домашние порядки.
Нам повезло гораздо больше, чем многим, кого я знаю. Остается только
надеяться, что Понедельник не переедет в другой дом.
Повернувшись, Озма произнесла специальное кодовое слово. Стена сразу
же заискрилась светом и ожила: на ней появилось трехмерное изображение
джунглей, составленное из гигантских травянистых растений, напоминающих
огромные лезвия. Несколько лезвий наклонились, и из-за них показалось
какое-то существо с выпуклыми черными, как у насекомого, глазами,
уставившимися на них. Антенна на голове существа слегка подрагивала.
Подняв заднюю ногу, оно потерлось выпуклой жилой о траву. В комнате
прозвучало стрекотание кузнечика.
- Выключи, ради Бога! - взмолился Джеф.
- Это помогает мне заснуть, - ответила Озма. - Правда, сейчас я не
могу сказать, что мне хочется спать.
- Я предпочел бы подождать до тех пор, пока мы хорошенько не
отдохнем. Так всегда лучше выходит.
- Не знаю, не знаю, - сказала Озма. - Почему бы не подойти к проблеме
по-научному? Давай поставим опыт. Сделаем это один раз перед сном, а
второй после, а уж потом сравним.
- Поверь мне, я знаю: это две разные вещи.
- Что мы тут беседуем, словно декабрь с апрелем, дорогой?
Озма легла на кровать, широко разбросав руки и ноги.
- Храм Экстаза не защищен и перекидной мостик опущен. Вперед, сэр
Галахад [в средневековых легендах Британии, образующих т.н. "артуровский
цикл", рыцарь, сын Ланселота; единственный, кому явился Священный Грааль;
воплощение отваги и благородства], вонзите свое верное копье.
- Боюсь, могу угодить в ров с водой, - улыбаясь, подыграл ей Джеф.
- Ах ты, бездельник! Опять хочешь меня с ума свести? Давай вонзай,
ты, малодушный рыцарь, или опущу на тебя чугунные решетки!
- Ты что, опять смотрела повтор "Рыцарей Круглого Стола"? - спросил
он.
- Они меня возбуждают. Как вспомню: все эти дикие мужчины на лошадях
и девицы, которых соблазняют трехглавые людоеды. И все метают копья. Ну
давай, Джеф! Поиграй со мной!
- Где тут мой Святой Грааль? - произнес он, опускаясь, и шутливо
добавил: - Или это более походит на Святую кашицу?
- Ну что я могу поделать, если я переполнена? Если будешь и дальше
тянуть, я тебя разукрашу и спущу в туалет. Не порти настроение, Джеф. Я
люблю пофантазировать.
"Куда же делся старый, добрый, незатейливый секс?" - подумал про себя
Джеф, а вслух произнес:
- Я только что принял обет молчания. Чем я хуже безумного монаха из
Шервудского Леса. Вот и зови меня так.
- Продолжай, продолжай, ты же знаешь, я обожаю, когда ты произносишь
грубости...
Спустя пятнадцать минут Озма продолжала их обычный разговор:
- Ты уже обратился за разрешением?
- Нет, - тяжело дыша, ответил Джеф. - Забыл.
Она перевернулась, чтобы видеть его лицо.
- Ты же говорил, что хочешь иметь ребенка.
- Да. Только... ты знаешь, у меня было так много неприятностей с
Ариэль. Все время сомневаюсь, нужно ли заводить еще одного.
Озма нежно потрепала его по щеке.
- Твоя дочь - замечательная женщина. Так в чем дело?
- После того, как умерла ее мать, неприятностей более чем достаточно.
Она сделалась очень нервной, зависимой. К тому же Ариэль слишком ревнует
меня к тебе, хотя какие у нее могут быть для этого основания?
- Не думаю, что ты прав, - заметила Озма. - Ну, да дело не в этом. Я
спросила, в чем состоят неприятности. Так в чем? Ты что-то скрываешь от
меня?
- Нет.
- Ну ладно, поговорим обо всем за завтраком, - сказала она, - если,
конечно, ты можешь подождать. Знаешь, я была уверена, что ты хочешь
ребенка. Хотя у меня самой и были некоторые опасения. Я - художница, и
должна все отдавать своему искусству, конечно, за исключением того, что я,
кстати сказать, с большой радостью, даю тебе. Но ребенок? Скажу честно, я
не очень уверена, что это нужно. Тогда...
- Да, да, мы не раз говорили об этом, - вставил Джеф, подражая
хриплому голосу жены, звуки которого иногда напоминали скрежет
шлифовального круга при соприкосновении с камнем. - Каждая женщина
является творцом в том смысле, что она способна создать шедевр - родить
ребенка. Однако не все женщины могут считаться хорошими художницами. Но я
именно такая. Хотя рисованием для меня вся жизнь не исчерпывается.
Озма ударила его по руке своим маленьким кулачком.
- В твоем исполнении мой голос звучит слишком уж помпезно.
- Вовсе нет, - Джеф поцеловал жену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Озму назвать хорошим художником?
Но какое значение это имело для самого Джефа? Он любил ее такой,
какая она есть.
В соседней комнате стояли стулья, диваны, несколько столов и даже
стол для пинг-понга. Тут же находился снаряд для спортивных упражнений,
бильярдный стол и телевизионные экраны. Одна из дверей вела в спальню, а
вторая - в служебные помещения. Выйдя через эту дверь, Озма сразу же
повернулась и по ступеням направилась в холл. Слева размещалась кухня. Они
прошли направо и, миновав холл, вновь повернули, вступив на еще один
лестничный пролет. Наверху располагались четыре спальни, каждая со своей
отдельной ванной. Озма прошла впереди мужа в ближайшую спальню, которая
автоматически осветилась, едва они переступили порог.
В одном конце этой просторной комнаты, у завешенного шторой окна
стояла огромная двуспальная кровать; у противоположной стены, рядом с
большим, круглым окном - стол с зеркалом. По соседству размещались полки,
уставленные пластиковыми ящиками со щетками, расческами и косметическими
принадлежностями. На каждом ящике красовалось имя его владельца.
Еще в одной стене имелось сразу несколько дверей с
именами-табличками. Джеф вставил один из уголков своей идентификационной
звезды в отверстие той двери, на которой стояло его имя и имя Озмы. Дверь
открылась и сразу же зажегся свет, осветивший полки с их личными вещами.
Джеф взял с одной из них скомканный в шарик кусок материи, повернулся, и,
поместив причудливый мячик между большим и указательным пальцами, несильно
щелкнул по нему. Шарик, разбрасывая по сторонам снопы электрических искр,
развернулся и превратился в длинную, совершенно гладкую зеленую рубаху.
Джеф надел ее на себя и затянул на поясе ремень. С другой полки он снял
пару носков и ботинки. Надев ботинки, он закрепил их на ногах, сильно сжав
ладонями верхние отвороты, которые при этом герметически закрылись.
Озма, склонившись над постелью, поправляла простыни.
- Все чисто и убрано, как положено, - сказала она.
- Понедельник всегда четко соблюдает установленные домашние порядки.
Нам повезло гораздо больше, чем многим, кого я знаю. Остается только
надеяться, что Понедельник не переедет в другой дом.
Повернувшись, Озма произнесла специальное кодовое слово. Стена сразу
же заискрилась светом и ожила: на ней появилось трехмерное изображение
джунглей, составленное из гигантских травянистых растений, напоминающих
огромные лезвия. Несколько лезвий наклонились, и из-за них показалось
какое-то существо с выпуклыми черными, как у насекомого, глазами,
уставившимися на них. Антенна на голове существа слегка подрагивала.
Подняв заднюю ногу, оно потерлось выпуклой жилой о траву. В комнате
прозвучало стрекотание кузнечика.
- Выключи, ради Бога! - взмолился Джеф.
- Это помогает мне заснуть, - ответила Озма. - Правда, сейчас я не
могу сказать, что мне хочется спать.
- Я предпочел бы подождать до тех пор, пока мы хорошенько не
отдохнем. Так всегда лучше выходит.
- Не знаю, не знаю, - сказала Озма. - Почему бы не подойти к проблеме
по-научному? Давай поставим опыт. Сделаем это один раз перед сном, а
второй после, а уж потом сравним.
- Поверь мне, я знаю: это две разные вещи.
- Что мы тут беседуем, словно декабрь с апрелем, дорогой?
Озма легла на кровать, широко разбросав руки и ноги.
- Храм Экстаза не защищен и перекидной мостик опущен. Вперед, сэр
Галахад [в средневековых легендах Британии, образующих т.н. "артуровский
цикл", рыцарь, сын Ланселота; единственный, кому явился Священный Грааль;
воплощение отваги и благородства], вонзите свое верное копье.
- Боюсь, могу угодить в ров с водой, - улыбаясь, подыграл ей Джеф.
- Ах ты, бездельник! Опять хочешь меня с ума свести? Давай вонзай,
ты, малодушный рыцарь, или опущу на тебя чугунные решетки!
- Ты что, опять смотрела повтор "Рыцарей Круглого Стола"? - спросил
он.
- Они меня возбуждают. Как вспомню: все эти дикие мужчины на лошадях
и девицы, которых соблазняют трехглавые людоеды. И все метают копья. Ну
давай, Джеф! Поиграй со мной!
- Где тут мой Святой Грааль? - произнес он, опускаясь, и шутливо
добавил: - Или это более походит на Святую кашицу?
- Ну что я могу поделать, если я переполнена? Если будешь и дальше
тянуть, я тебя разукрашу и спущу в туалет. Не порти настроение, Джеф. Я
люблю пофантазировать.
"Куда же делся старый, добрый, незатейливый секс?" - подумал про себя
Джеф, а вслух произнес:
- Я только что принял обет молчания. Чем я хуже безумного монаха из
Шервудского Леса. Вот и зови меня так.
- Продолжай, продолжай, ты же знаешь, я обожаю, когда ты произносишь
грубости...
Спустя пятнадцать минут Озма продолжала их обычный разговор:
- Ты уже обратился за разрешением?
- Нет, - тяжело дыша, ответил Джеф. - Забыл.
Она перевернулась, чтобы видеть его лицо.
- Ты же говорил, что хочешь иметь ребенка.
- Да. Только... ты знаешь, у меня было так много неприятностей с
Ариэль. Все время сомневаюсь, нужно ли заводить еще одного.
Озма нежно потрепала его по щеке.
- Твоя дочь - замечательная женщина. Так в чем дело?
- После того, как умерла ее мать, неприятностей более чем достаточно.
Она сделалась очень нервной, зависимой. К тому же Ариэль слишком ревнует
меня к тебе, хотя какие у нее могут быть для этого основания?
- Не думаю, что ты прав, - заметила Озма. - Ну, да дело не в этом. Я
спросила, в чем состоят неприятности. Так в чем? Ты что-то скрываешь от
меня?
- Нет.
- Ну ладно, поговорим обо всем за завтраком, - сказала она, - если,
конечно, ты можешь подождать. Знаешь, я была уверена, что ты хочешь
ребенка. Хотя у меня самой и были некоторые опасения. Я - художница, и
должна все отдавать своему искусству, конечно, за исключением того, что я,
кстати сказать, с большой радостью, даю тебе. Но ребенок? Скажу честно, я
не очень уверена, что это нужно. Тогда...
- Да, да, мы не раз говорили об этом, - вставил Джеф, подражая
хриплому голосу жены, звуки которого иногда напоминали скрежет
шлифовального круга при соприкосновении с камнем. - Каждая женщина
является творцом в том смысле, что она способна создать шедевр - родить
ребенка. Однако не все женщины могут считаться хорошими художницами. Но я
именно такая. Хотя рисованием для меня вся жизнь не исчерпывается.
Озма ударила его по руке своим маленьким кулачком.
- В твоем исполнении мой голос звучит слишком уж помпезно.
- Вовсе нет, - Джеф поцеловал жену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93