— Он прав, сэр, они выполнили превосходную работу.
— Хорошо, — сказал Джего, направляясь к мостику. — Передай в Маллейг, что мы думаем выйти через час. — Он посмотрел на часы. — Что означает, что мы просрочили время Мюррея на десять-пятнадцать минут. Я, естественно, пошлю подтверждения реальному выходу.
Он толкнул дверь, вошел и сел за стол для карт. Янсен помедлил и сказал:
— За последний час барометр упал весьма существенно, лейтенант.
— Ну и?
— И общий прогноз, не слишком хорош в деталях, сэр, пованивает.
Джего засмеялся:
— Разве ты не тот парень, что когда-то пересек Атлантику в одиночку?
— Море, лейтенант, нуждается во мне большую часть моей жизни — мрачно сказал Янсен. — Мы наслаждаемся с ним весьма особыми отношениями. Пару раз оно встряхнуло меня, но я всегда возвращаюсь для очередной встряски. Вот в такую игру мы и играем.
Джего ощутил неожиданный озноб:
— О чем ты говоришь, черт побери?
— Бог знает — Янсен казался смущенным. — Наверное, старею — Он уставился в открытую дверь. — Острова выглядят совсем по-другому. Море другое.
— О, дошло — насмешливо сказал Джего. — Ты имеешь в виду, что оно ждало тебя здесь всю твою жизнь?
— Или я этого ждал — сказал Янсен. — Что, опять-таки, совсем иное. Тем не менее, мне лучше отправить сообщение, сэр.
Он вышел. В окна мостика хлестал дождь и снаружи ветер стонал в стальной оснастке. Джего, под впечатлением сказанного Янсеном, сидел, слегка повернув голову, словно к чему-то прислушиваясь.
На столе лежал прогноз погоды и он взял его. Морские районы Рокэлл, Бейли, Мэлин, Гебриды; картина была однородно черной. Глубокая депрессия быстро двигалась сюда с Атлантики. Сильный дождь, ветер четыре-пять баллов, усиливающийся до полного шторма к вечеру.
Он скомкал бумагу и бросил в угол:
— А, ладно — тихо сказал он. — Догадываюсь, что это просто не мой день.
***
На «Дойчланд» Бергер сидел над картами в каюте, прокладывая курс на следующие несколько дней. Он различал снаружи монотонное бренчание помпы, звуки подымающегося ветра. Отто Прагер лежал на койке, читая книгу. Он сел и снял очки.
— Похоже, проклятая штука будет работать вечно.
— Ты так думаешь?
Раздался стук в дверь и вошел Штурм:
— Вызывали, господин капитан?
— Как там?
— Вчера два часа — сегодня два с половиной.
— И все еще не сухо?
— Почти.
Штурм поколебался:
— Мы постоянно забираем воду, капитан, что совсем не помогает нашим усилиям. Мне кажется, капитан, если бы мы убавили паруса…
— Ни клочка, господин Штурм. — Бергер хлопнул ладонью по столу — Доже обрывка не трогайте без моего разрешения. Понятно?
— Как прикажете, капитан.
— Теперь возвращайтесь к обязанностям и пришлите сюда Рихтера.
Штурм удалился, а Прагер встал и подошел к столу:
— Он изменился, этот мальчик. Месяц назад он прыгал бы, чтобы привлечь внимание, и щелкал бы каблуками, заговори вы с ним подобным образом, а сейчас…
— …он мужчина — оборвал Бергер. — И он должен благодарить за это «Дойчланд». Ничего и никогда не будет прежним.
— Так он прав?
— Только отчасти. Что мы забираем большое количество воды, это верно, как и то, что это не улучшает и так не простой ситуации ниже ватерлинии. То, что основной причиной является настойчивость в постановке всех наших парусов, тоже верно. Но плохая погода — наш лучший союзник, потому что нас труднее найти. Мы ее используем, Отто, чтобы выиграть время, в котором на этой стадии игры мы нуждаемся любой ценой. — Он обоими руками разгладил карту. — Я не должен провалиться. Не теперь. Не зайдя так далеко.
Прагер положил руку на его плечо:
— Мы сильно обязаны тебе, Эрих. Мы все.
В дверь постучали и вошел Рихтер. Он был в клеенчатой куртке с руками в стокгольмском дегте:
— Господин капитан?
— А, Рихтер. Ты был наверху, я вижу.
Боцман глянул на руки:
— На топ-мачте развязался блок.
— Ты уделил внимание солнечному фонарю в салоне?
— Мы постоянно заняты, господин капитан. Сейчас для дам внизу темно, но лучше, чем все время хлещущая вода.
— Хорошо — сказал Бергер. — А теперь я хочу услышать твое мнение о нашей общей ситуации.
Рихтер, казалось, колебался:
— Вы капитан, а не я.
— Я знаю — нетерпеливо сказал Бергер. — Но, за исключением меня, ты провел больше времени на море под парусами, чем кто-либо. Ты, по крайней мере, понимаешь, о чем я говорю.
Рихтер пожал плечами:
— Как хотите, господин капитан.
Бергер наполовину повернулся к карте Западного Пролива и постучал по ней пальцами:
— Большинство прерывателей блокады в прошлом пыталось пройти Датским проходом между Гренландией и Исландией, а потом прямо к Норвегии. Ты согласен?
— Именно здесь можно пройти, господин капитан.
— Но это нам не годится, да? Почему?
— Возможность свободно плавающего льда в районе Гренландии и мы потратили бы слишком много времени к северу от Полярного Круга.
— Согласен. А теперь, выбрав Гебриды, где должны мы проложить курс? Оркнейским проходом?
— Нет, капитан — ответил Рихтер. — По моему мнению нам лучше повернуть где-то севернее Шотландских островов, а потом срезать прямо на Берген.
— Хорошо, Хельмут. Очень хорошо. Приятно, когда твое решение подтверждается. — Бергер свернул карту. — Еще одно. Штурм думает, что мы несем слишком много парусов. Ты согласен с ним?
— Нет, если господин капитан хочет выиграть время — сказал Рихтер. — Тем не менее, я бы обратил внимание, что барометр падает. По моему мнению, наступает плохая ночь.
Бергер, который начал улыбаться, раздраженно нахмурился:
— Все в порядке, я не вчера родился. Ты думаешь, я не знаю, что барометр падает?
Боцман вышел. Бергер раскатал карту и, хмурясь, уставился в нее.
***
Герике пододвинул койку ближе к решетке, чтобы избежать дождя, который слишком часто с порывом ветра залетал в разбитое окно. Когда передвижка его удовлетворила, он вернулся к окну и посмотрел сквозь решетку.
Было чуть больше семи, ночь быстро наступала, и сцена была самой бурной на его памяти: клочковатые волны до горизонта, сильный дождь, небо от свинцового до черного, здесь и там прорезанного оранжевым и золотым.
Внезапно далеко в море за концом пирса высоко на волне он увидел «Мертвую точку», она сразу глубоко зарылась носом.
В коридоре послышались шаги, он обернулся и по другую сторону увидел Джанет. Она была в зюйдвестке и клеенчатом плаще, блестящем от дождя, и несла закрытую корзинку. Она встала на колено и протолкнула корзинку через маленькую заслонку возле пола.
— Это вас поддержит. Шотландцы называют это добрым чаем с окороком.
Герике поднял корзинку и поставил на койку:
— Ваш друг, лейтенант Джего. Он сейчас заходит в гавань и, судя по морю, я бы сказал, что он в этом чертовски нуждается.
— Харри?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63