Сухой голос немедленно предложил выход.
– Отец был арендом, – сказал наконец мальчик. – Мать – сендарка, и люди говорят, я на нее похож.
– Ты сказал «был», – быстро перебил мерг. – Значит, он умер?
Покрытое шрамами лицо напряглось. Гарион с глупым видом закивал:
– Рубил дерево, а оно придавило его. Давно уже.
Мерг неожиданно потерял всякий интерес к разговору.
– Вот тебе медный грош, мальчик, – равнодушно сказал он, кинув мелкую монету на пол к ногам Гариона. – На ней изображен бог Торак. Может, она принесет тебе удачу или по крайней мере хоть немного разума.
Волк быстро наклонился и поднял монету, но Гарион почему-то получил из его рук обыкновенный сендарийский грош.
– Поблагодари доброго человека, Рандориг, – просипел старик.
– Спасибо, ваша честь! – повторил Гарион, крепко зажав в кулаке монету.
Мерг пожал плечами и отвернулся.
Волк заплатил толнедрийцу, и они вышли из лавки.
– Опасную игру ты вел, мальчик, – заметил старик, когда они отошли на безопасное расстояние.
– Мне показалось, ты не хотел, чтобы они знали, кто мы, – пояснил Гарион. – Не знаю почему, но я решил сделать то же самое. Не нужно было?
– Ты очень сообразителен, – одобряюще кивнул Волк. – Думаю, нам удалось перехитрить мерга.
– Почему ты подменил монету? – спросил Гарион.
– Иногда энгаракские монеты совсем не то, чем кажутся. Лучше тебе их вообще не видеть. А теперь пойдем за лошадью. До фермы Фолдора путь неблизкий.
– Я думал, мы здесь заночуем.
– Планы изменились. Торопись, парень. Пора убираться отсюда.
Лошадь очень устала и медленно тянула тележку вверх по холму, навстречу заходящему солнцу.
– Все-таки почему ты не отдал мне энгаракский грош? – настаивал Гарион, все еще недоумевая.
– В этом мире многие вещи кажутся не тем, что представляют собой в действительности, – мрачно процедил Волк. – Не доверяю я энгаракам, а особенно мергам. Если ты вообще никогда не будешь иметь ничего такого, что носило бы изображение Торака, это только к лучшему.
– Но война между Западом и энгараками закончилась пятьсот лет назад, – возразил Гарион. – Все так говорят.
– Вовсе не все, – ответил Волк. – Теперь возьми этот плащ и закутайся получше. Твоя тетка никогда мне не простит, если схватишь простуду.
– Ладно, если так хочешь, – согласился Гарион, – но мне совсем не холодно и спать тоже не хочется. Лучше побеседуем еще немного.
– С удовольствием, малыш, – согласился Волк.
– Господин Волк, – немного погодя начал Гарион, – ты знал моих родителей?
– Да, – спокойно ответил старик.
– Мой отец тоже умер?
– Боюсь, что так.
Гарион глубоко вздохнул.
– Я так и думал. Жаль, что совсем их не помню. Тетя Пол говорит, я был еще маленьким, когда... – Он сглотнул, не в силах продолжать дальше. – Я пытался вспомнить маму, но не смог.
– Ты был совсем крошкой, – сказал Волк.
– Какими они были?
Старик поскреб в бороде.
– Обыкновенными. Ты даже и не подумал бы к ним присматриваться.
Гарион обиделся.
– А тетя Пол говорит, мама была красавицей, – возразил он.
– Это правда.
– Тогда почему ты говоришь, что она как все?
– Твоя мать не была благородной дамой. Как и твой отец. Обычные сельские жители – молодой человек с юной женой и младенцем, вот и все, что видели окружающие. Должны были видеть.
– Не понимаю, – озадаченно нахмурился Гарион.
– Все это очень сложно.
– А как выглядел отец?
– Среднего роста, темные волосы. Очень серьезный молодой человек. Мне он нравился.
– Он любил маму?
– Больше всего на свете.
– А меня?
– Конечно.
– Где же они жили? – продолжал спрашивать Гарион.
– В небольшой деревне, – начал Волк, – у подножия гор, вдали от торговых путей. У них был домик в конце улицы, маленький, но крепкий. Твой отец сам построил его. Он работал каменотесом. Я часто останавливался у них, когда проходил мимо.
Голос старика, описывающего деревушку, дом и его жителей, успокаивающе дребезжал, и Гарион слушал, так и не успев понять, что засыпает.
Было уже очень поздно, казалось, вот-вот начнет рас светать, когда мальчик, все еще в полусне, почувствовал, что его поднимают и несут наверх.
Старик оказался удивительно сильным. Тетя Пол находилась рядом – Гарион знал это, даже не открывая глаз. От нее исходил присущий только ей запах, так что не узнать ее в темноте было невозможно.
– Укрой его, – тихо сказал господин Волк тете. – Пусть спит.
– Что случилось? – так же тихо спросила она.
– В городе был мерг – пришел в лавку торговца пряностями; задавал странные вопросы и пытался дать мальчику энгаракский грош.
– В Верхнем Гральте? Ты уверен, что он всего-навсего мерг?
– Трудно сказать. Я ведь с трудом различаю мергов и гролимов.
– А монета где?
– Я успел подхватить ее с пола и дал мальчику сендарийский грош. Если наш мерг – гролим, пусть последует за мной. Буду рад дать ему побегать.
– Ты уходишь? – почему-то грустно покачала она головой.
– Пора. Пока мальчик здесь в безопасности, нужно уйти за границу: есть кое какие дела. Если мерги начали появляться в таких богом забытых местах, мне становится не по себе. На наших плечах лежит тяжелое бремя ответственности, и нельзя допустить хоть малейшую оплошность.
– Надолго покидаешь нас? – спросила тетя Пол.
– На несколько лет. Загляну кое-куда, повидаюсь кое с кем.
– Мне будет не хватать тебя, – мягко выдохнула тетя Пол.
Старик засмеялся.
– Становишься сентиментальной, Пол? – сухо заметил он. – На тебя не похоже.
– Ты знаешь, о чем я. Не подхожу, видно, для той задачи, которую ты и другие возложили на меня. Что я понимаю в воспитании мальчишек?
– Не беспокойся, все в порядке. Не отпускай малыша и не впадай в истерику при некоторых проявлениях его характера: парень врет и не краснеет.
– Гарион? – потрясенно охнула тетя.
– Он так здорово врал мергу, что едва не убедил даже меня!
– Гарион?!!
– И потом, он начал расспрашивать меня о своих родителях. Что ты ему говорила?
– Почти ничего. Только то, что оба умерли.
– Вот и хорошо, – заключил старик. – Не стоит говорить малышу вещи, которые тот не в силах осмыслить.
Беседа все продолжалась, но Гарион вновь заснул, почти в полной уверенности, что видит сон.
Но на следующее утро господина Волка уже не было.
Глава 4
Времена года теснили друг друга: лето превращалось в осень, пылающие краски сменялись белым покрывалом, зима с ворчанием уступала место весне, а весна превращалась в жаркое лето. Шли годы; незаметно взрослел Гарион. Росли и другие дети – все, кроме бедняги Доруна, которому, казалось, предстояло всю жизнь оставаться тощим коротышкой. Рандориг поднялся, как молодое деревце, и был уже едва ли не выше любого обитателя фермы. Забретт расцвела так, что многие мужчины бросали на нее заинтересованные взгляды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
– Отец был арендом, – сказал наконец мальчик. – Мать – сендарка, и люди говорят, я на нее похож.
– Ты сказал «был», – быстро перебил мерг. – Значит, он умер?
Покрытое шрамами лицо напряглось. Гарион с глупым видом закивал:
– Рубил дерево, а оно придавило его. Давно уже.
Мерг неожиданно потерял всякий интерес к разговору.
– Вот тебе медный грош, мальчик, – равнодушно сказал он, кинув мелкую монету на пол к ногам Гариона. – На ней изображен бог Торак. Может, она принесет тебе удачу или по крайней мере хоть немного разума.
Волк быстро наклонился и поднял монету, но Гарион почему-то получил из его рук обыкновенный сендарийский грош.
– Поблагодари доброго человека, Рандориг, – просипел старик.
– Спасибо, ваша честь! – повторил Гарион, крепко зажав в кулаке монету.
Мерг пожал плечами и отвернулся.
Волк заплатил толнедрийцу, и они вышли из лавки.
– Опасную игру ты вел, мальчик, – заметил старик, когда они отошли на безопасное расстояние.
– Мне показалось, ты не хотел, чтобы они знали, кто мы, – пояснил Гарион. – Не знаю почему, но я решил сделать то же самое. Не нужно было?
– Ты очень сообразителен, – одобряюще кивнул Волк. – Думаю, нам удалось перехитрить мерга.
– Почему ты подменил монету? – спросил Гарион.
– Иногда энгаракские монеты совсем не то, чем кажутся. Лучше тебе их вообще не видеть. А теперь пойдем за лошадью. До фермы Фолдора путь неблизкий.
– Я думал, мы здесь заночуем.
– Планы изменились. Торопись, парень. Пора убираться отсюда.
Лошадь очень устала и медленно тянула тележку вверх по холму, навстречу заходящему солнцу.
– Все-таки почему ты не отдал мне энгаракский грош? – настаивал Гарион, все еще недоумевая.
– В этом мире многие вещи кажутся не тем, что представляют собой в действительности, – мрачно процедил Волк. – Не доверяю я энгаракам, а особенно мергам. Если ты вообще никогда не будешь иметь ничего такого, что носило бы изображение Торака, это только к лучшему.
– Но война между Западом и энгараками закончилась пятьсот лет назад, – возразил Гарион. – Все так говорят.
– Вовсе не все, – ответил Волк. – Теперь возьми этот плащ и закутайся получше. Твоя тетка никогда мне не простит, если схватишь простуду.
– Ладно, если так хочешь, – согласился Гарион, – но мне совсем не холодно и спать тоже не хочется. Лучше побеседуем еще немного.
– С удовольствием, малыш, – согласился Волк.
– Господин Волк, – немного погодя начал Гарион, – ты знал моих родителей?
– Да, – спокойно ответил старик.
– Мой отец тоже умер?
– Боюсь, что так.
Гарион глубоко вздохнул.
– Я так и думал. Жаль, что совсем их не помню. Тетя Пол говорит, я был еще маленьким, когда... – Он сглотнул, не в силах продолжать дальше. – Я пытался вспомнить маму, но не смог.
– Ты был совсем крошкой, – сказал Волк.
– Какими они были?
Старик поскреб в бороде.
– Обыкновенными. Ты даже и не подумал бы к ним присматриваться.
Гарион обиделся.
– А тетя Пол говорит, мама была красавицей, – возразил он.
– Это правда.
– Тогда почему ты говоришь, что она как все?
– Твоя мать не была благородной дамой. Как и твой отец. Обычные сельские жители – молодой человек с юной женой и младенцем, вот и все, что видели окружающие. Должны были видеть.
– Не понимаю, – озадаченно нахмурился Гарион.
– Все это очень сложно.
– А как выглядел отец?
– Среднего роста, темные волосы. Очень серьезный молодой человек. Мне он нравился.
– Он любил маму?
– Больше всего на свете.
– А меня?
– Конечно.
– Где же они жили? – продолжал спрашивать Гарион.
– В небольшой деревне, – начал Волк, – у подножия гор, вдали от торговых путей. У них был домик в конце улицы, маленький, но крепкий. Твой отец сам построил его. Он работал каменотесом. Я часто останавливался у них, когда проходил мимо.
Голос старика, описывающего деревушку, дом и его жителей, успокаивающе дребезжал, и Гарион слушал, так и не успев понять, что засыпает.
Было уже очень поздно, казалось, вот-вот начнет рас светать, когда мальчик, все еще в полусне, почувствовал, что его поднимают и несут наверх.
Старик оказался удивительно сильным. Тетя Пол находилась рядом – Гарион знал это, даже не открывая глаз. От нее исходил присущий только ей запах, так что не узнать ее в темноте было невозможно.
– Укрой его, – тихо сказал господин Волк тете. – Пусть спит.
– Что случилось? – так же тихо спросила она.
– В городе был мерг – пришел в лавку торговца пряностями; задавал странные вопросы и пытался дать мальчику энгаракский грош.
– В Верхнем Гральте? Ты уверен, что он всего-навсего мерг?
– Трудно сказать. Я ведь с трудом различаю мергов и гролимов.
– А монета где?
– Я успел подхватить ее с пола и дал мальчику сендарийский грош. Если наш мерг – гролим, пусть последует за мной. Буду рад дать ему побегать.
– Ты уходишь? – почему-то грустно покачала она головой.
– Пора. Пока мальчик здесь в безопасности, нужно уйти за границу: есть кое какие дела. Если мерги начали появляться в таких богом забытых местах, мне становится не по себе. На наших плечах лежит тяжелое бремя ответственности, и нельзя допустить хоть малейшую оплошность.
– Надолго покидаешь нас? – спросила тетя Пол.
– На несколько лет. Загляну кое-куда, повидаюсь кое с кем.
– Мне будет не хватать тебя, – мягко выдохнула тетя Пол.
Старик засмеялся.
– Становишься сентиментальной, Пол? – сухо заметил он. – На тебя не похоже.
– Ты знаешь, о чем я. Не подхожу, видно, для той задачи, которую ты и другие возложили на меня. Что я понимаю в воспитании мальчишек?
– Не беспокойся, все в порядке. Не отпускай малыша и не впадай в истерику при некоторых проявлениях его характера: парень врет и не краснеет.
– Гарион? – потрясенно охнула тетя.
– Он так здорово врал мергу, что едва не убедил даже меня!
– Гарион?!!
– И потом, он начал расспрашивать меня о своих родителях. Что ты ему говорила?
– Почти ничего. Только то, что оба умерли.
– Вот и хорошо, – заключил старик. – Не стоит говорить малышу вещи, которые тот не в силах осмыслить.
Беседа все продолжалась, но Гарион вновь заснул, почти в полной уверенности, что видит сон.
Но на следующее утро господина Волка уже не было.
Глава 4
Времена года теснили друг друга: лето превращалось в осень, пылающие краски сменялись белым покрывалом, зима с ворчанием уступала место весне, а весна превращалась в жаркое лето. Шли годы; незаметно взрослел Гарион. Росли и другие дети – все, кроме бедняги Доруна, которому, казалось, предстояло всю жизнь оставаться тощим коротышкой. Рандориг поднялся, как молодое деревце, и был уже едва ли не выше любого обитателя фермы. Забретт расцвела так, что многие мужчины бросали на нее заинтересованные взгляды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71