Мелькнула мысль снова попробовать выследить шпиона, но Гарион решил, что на сегодня достаточно.
Пора рассказать кому-нибудь обо всем, что он видел, объяснить происходящее такому человеку, к которому прислушаются короли. И, дойдя до жилой части дворца, мальчик решительно направился к комнате, где в мрачной меланхолии страдал Бэйрек.
Глава 17
– Бэйрек, – позвал Гарион через закрытую дверь, после того как напрасно стучал несколько минут.
– Уходи, – донесся хриплый голос.
– Бэйрек, это я, Гарион. Мне нужно поговорить с тобой.
Последовало долгое молчание, потом медленные шаги. Дверь открылась. Вид Бэйрека был ужасающим: туника помята, усеяна пятнами, рыжая борода спутана, длинные косы взлохмачены, а волосы растрепаны. Но хуже всего выражение глаз – словно у загнанного зверя; смесь ужаса и отвращения к себе столь ясно читались на лице, что Гарион невольно отвел глаза.
– Ты видел это, не так ли? – требовательно спросил Бэйрек. – Заметил, что произошло со мной?
– На самом деле я ничего не заметил, – осторожно сказал Гарион. – Просто стукнулся головой о дерево, так что искры из глаз посыпались.
– Но ты должен был видеть, должен, – настаивал Бэйрек. – Не мог не заметить мою Погибель.
– Погибель? – не понял Гарион. – Какую Погибель? Ты ведь жив.
– Погибель не всегда означает смерть, – мрачно пробормотал Бэйрек, бросаясь в большое кресло. – Я бы хотел умереть. Погибель – это ужасная вещь, которой предназначено иногда случиться с человеком, и смерть еще не самое худшее.
– Ты просто наслушался эту старую слепую сумасшедшую ведьму, – запротестовал Гарион.
– Дело не только в Мартжи, она лишь повторяет то, что знают все в Чиреке. Когда я родился, мать с отцом, по обычаю, позвали прорицателя. Чаще всего гадание ничего не показывает и в последующей жизни человека не происходит значительных событий. Но иногда предзнаменования слишком ясны и все знают, что над ребенком нависло Проклятие.
– Это все суеверия, – фыркнул Гарион. – Никогда не встречал гадалку, которая смогла бы сказать, пойдет ли завтра дождь. Одна из них пришла на ферму Фолдора и предсказала Дернику, что тот умрет дважды. Ну не глупость ли?!
– Чирекские прорицатели гораздо искуснее, – отозвался все еще погруженный в мрачные мысли Бэйрек. – И мне они всегда говорили одно и то же. Я превращусь в чудовище. Сотни раз я слышал от них эти слова, и теперь наконец все сбылось. Два дня я сижу здесь и наблюдаю, как волосы на теле становятся все гуще, а зубы заостряются.
– Тебе все кажется, – покачал головой Гарион, – по-моему, выглядишь как обычно.
– Ты добрый малый, Гарион, – вздохнул Бэйрек, – и пытаешься меня утешить, но глаза меня не обманывают: зубы становятся клыками, а на теле растет мех. Пройдет немного времени, и Энхегу придется заковать меня и посадить в каземат, чтобы я не причинил никому вреда, или сбегу в горы и буду жить с троллями.
– Чепуха, – настаивал Гарион.
– Скажи, что ты видел позавчера, – умоляюще попросил Бэйрек, – как я выглядел, когда превратился в чудовище?
– Ничего я не заметил, кроме того, что в глазах все поплыло от удара о дерево, – заверил Гарион, стараясь говорить как можно правдивее.
– Я только хотел знать, в какого зверя превращусь, – глухим от жалости к себе голосом пробормотал Бэйрек. – Стану ли медведем или таким страшным уродом, что и названия для меня не найдется?
– Ты совсем не помнишь, что произошло? – осторожно спросил Гарион, пытаясь выбросить из головы странный двойственный образ Бэйрека-медведя.
– Ничего, – покачал головой Бэйрек. – Услыхал твой крик, а потом очнулся и увидел, что кабан издыхает у моих ног, а ты лежишь под деревом весь залитый кровью. Однако чувствовал, что превращаюсь в зверя, даже запах его ощущал.
– Это был запах кабана, а ты просто на миг потерял голову от волнения, – заверил Гарион.
– Хочешь сказать, обезумел? – с надеждой глядя на Гариона, спросил Бэйрек, но тут же покачал головой. – Нет, Гарион, я и раньше впадал в неистовство, но такого не случалось. На этот раз все было совершенно по-другому.
Он тяжело вздохнул и задумался.
– Ты не превратишься в чудовище, – настаивал Гарион.
– Я знаю только то, что знаю, – упрямо повторил Бэйрек.
И тут на пороге появилась леди Мирел, жена Бэйрека.
– Вижу, ты уже пришел в себя, мой повелитель, – объявила она.
– Оставь меня в покое, Мирел, – устало сказал Бэйрек, – сейчас не до твоих игр.
– Игр, мой повелитель? – с невинным видом подняла брови Мирел. – Я только не желаю пренебрегать своими обязанностями. Если мой повелитель нездоров, я обязана заботиться о нем. Ведь это право жены, не так ли?
– Хватит беспокоиться о правах и обязанностях, Мирел. Оставь меня и уходи.
– Мой господин особенно настаивал на соблюдении некоторых прав и обязанностей в ночь своего возвращения в Вэл Олорн, – заметила она, – так что даже запертая дверь моей спальни не смогла умерить его пыл.
– Хорошо, – согласился Бэйрек, слегка краснея, – я очень сожалею, что позволил себе подумать, будто отношения между нами изменились. Значит, ошибся, больше не буду беспокоить тебя.
– Беспокойство, мой повелитель? – удивилась она. – Но обязанности не должны доставлять беспокойства, а хорошая жена обязана покоряться всем требованиям мужа, независимо от того, как бы он ни был пьян или зол, когда приходит к ней ночью. Никто и никогда не смог бы обвинить меня в пренебрежительном отношении к подобным посещениям.
– Тебе страшно нравится все это, не так ли?
– Что нравится, мой повелитель? – беспечно, с едва заметной горечью усмехнулась она.
– Чего ты хочешь, Мирел? – резко спросил Бэйрек.
– Ухаживать за своим повелителем на одре болезни, заботиться и наблюдать, как она прогрессирует, замечать появление каждого симптома.
– Неужели ты так сильно ненавидишь меня? – тяжело вздохнул Бэйрек. – Поосторожнее, Мирел, а то мне и в самом деле придет в голову настоять, чтобы ты оставалась со мной, как и подобает жене. Посмотрим, понравится ли тебе жить взаперти в одной комнате с беснующимся зверем.
– Если мой повелитель совсем потеряет разум, я всегда могу добиться, чтобы его приковали к стене, – глядя с холодным безразличием в гневные глаза мужа, отпарировала она.
– Бэйрек, – корчась от неловкости, вмешался Гарион, – мне нужно поговорить с тобой.
– Не сейчас! – рявкнул тот.
– Но это очень важно. Во дворец пробрался шпион.
– Шпион?
– Человек в зеленом плаще, – пояснил мальчик. – Я видел его несколько раз.
– Множество людей носят зеленые плащи, – вставила леди Мирел.
– Не вмешивайся, Мирел, – отрезал Бэйрек и повернулся к Гариону. – Почему ты считаешь его шпионом?
– Сегодня утром я снова увидел его и пошел следом. Он крался по коридорам, где никто не ходит, и остановился как раз над залом, где разговаривали короли с господином Волком и тетей Пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Пора рассказать кому-нибудь обо всем, что он видел, объяснить происходящее такому человеку, к которому прислушаются короли. И, дойдя до жилой части дворца, мальчик решительно направился к комнате, где в мрачной меланхолии страдал Бэйрек.
Глава 17
– Бэйрек, – позвал Гарион через закрытую дверь, после того как напрасно стучал несколько минут.
– Уходи, – донесся хриплый голос.
– Бэйрек, это я, Гарион. Мне нужно поговорить с тобой.
Последовало долгое молчание, потом медленные шаги. Дверь открылась. Вид Бэйрека был ужасающим: туника помята, усеяна пятнами, рыжая борода спутана, длинные косы взлохмачены, а волосы растрепаны. Но хуже всего выражение глаз – словно у загнанного зверя; смесь ужаса и отвращения к себе столь ясно читались на лице, что Гарион невольно отвел глаза.
– Ты видел это, не так ли? – требовательно спросил Бэйрек. – Заметил, что произошло со мной?
– На самом деле я ничего не заметил, – осторожно сказал Гарион. – Просто стукнулся головой о дерево, так что искры из глаз посыпались.
– Но ты должен был видеть, должен, – настаивал Бэйрек. – Не мог не заметить мою Погибель.
– Погибель? – не понял Гарион. – Какую Погибель? Ты ведь жив.
– Погибель не всегда означает смерть, – мрачно пробормотал Бэйрек, бросаясь в большое кресло. – Я бы хотел умереть. Погибель – это ужасная вещь, которой предназначено иногда случиться с человеком, и смерть еще не самое худшее.
– Ты просто наслушался эту старую слепую сумасшедшую ведьму, – запротестовал Гарион.
– Дело не только в Мартжи, она лишь повторяет то, что знают все в Чиреке. Когда я родился, мать с отцом, по обычаю, позвали прорицателя. Чаще всего гадание ничего не показывает и в последующей жизни человека не происходит значительных событий. Но иногда предзнаменования слишком ясны и все знают, что над ребенком нависло Проклятие.
– Это все суеверия, – фыркнул Гарион. – Никогда не встречал гадалку, которая смогла бы сказать, пойдет ли завтра дождь. Одна из них пришла на ферму Фолдора и предсказала Дернику, что тот умрет дважды. Ну не глупость ли?!
– Чирекские прорицатели гораздо искуснее, – отозвался все еще погруженный в мрачные мысли Бэйрек. – И мне они всегда говорили одно и то же. Я превращусь в чудовище. Сотни раз я слышал от них эти слова, и теперь наконец все сбылось. Два дня я сижу здесь и наблюдаю, как волосы на теле становятся все гуще, а зубы заостряются.
– Тебе все кажется, – покачал головой Гарион, – по-моему, выглядишь как обычно.
– Ты добрый малый, Гарион, – вздохнул Бэйрек, – и пытаешься меня утешить, но глаза меня не обманывают: зубы становятся клыками, а на теле растет мех. Пройдет немного времени, и Энхегу придется заковать меня и посадить в каземат, чтобы я не причинил никому вреда, или сбегу в горы и буду жить с троллями.
– Чепуха, – настаивал Гарион.
– Скажи, что ты видел позавчера, – умоляюще попросил Бэйрек, – как я выглядел, когда превратился в чудовище?
– Ничего я не заметил, кроме того, что в глазах все поплыло от удара о дерево, – заверил Гарион, стараясь говорить как можно правдивее.
– Я только хотел знать, в какого зверя превращусь, – глухим от жалости к себе голосом пробормотал Бэйрек. – Стану ли медведем или таким страшным уродом, что и названия для меня не найдется?
– Ты совсем не помнишь, что произошло? – осторожно спросил Гарион, пытаясь выбросить из головы странный двойственный образ Бэйрека-медведя.
– Ничего, – покачал головой Бэйрек. – Услыхал твой крик, а потом очнулся и увидел, что кабан издыхает у моих ног, а ты лежишь под деревом весь залитый кровью. Однако чувствовал, что превращаюсь в зверя, даже запах его ощущал.
– Это был запах кабана, а ты просто на миг потерял голову от волнения, – заверил Гарион.
– Хочешь сказать, обезумел? – с надеждой глядя на Гариона, спросил Бэйрек, но тут же покачал головой. – Нет, Гарион, я и раньше впадал в неистовство, но такого не случалось. На этот раз все было совершенно по-другому.
Он тяжело вздохнул и задумался.
– Ты не превратишься в чудовище, – настаивал Гарион.
– Я знаю только то, что знаю, – упрямо повторил Бэйрек.
И тут на пороге появилась леди Мирел, жена Бэйрека.
– Вижу, ты уже пришел в себя, мой повелитель, – объявила она.
– Оставь меня в покое, Мирел, – устало сказал Бэйрек, – сейчас не до твоих игр.
– Игр, мой повелитель? – с невинным видом подняла брови Мирел. – Я только не желаю пренебрегать своими обязанностями. Если мой повелитель нездоров, я обязана заботиться о нем. Ведь это право жены, не так ли?
– Хватит беспокоиться о правах и обязанностях, Мирел. Оставь меня и уходи.
– Мой господин особенно настаивал на соблюдении некоторых прав и обязанностей в ночь своего возвращения в Вэл Олорн, – заметила она, – так что даже запертая дверь моей спальни не смогла умерить его пыл.
– Хорошо, – согласился Бэйрек, слегка краснея, – я очень сожалею, что позволил себе подумать, будто отношения между нами изменились. Значит, ошибся, больше не буду беспокоить тебя.
– Беспокойство, мой повелитель? – удивилась она. – Но обязанности не должны доставлять беспокойства, а хорошая жена обязана покоряться всем требованиям мужа, независимо от того, как бы он ни был пьян или зол, когда приходит к ней ночью. Никто и никогда не смог бы обвинить меня в пренебрежительном отношении к подобным посещениям.
– Тебе страшно нравится все это, не так ли?
– Что нравится, мой повелитель? – беспечно, с едва заметной горечью усмехнулась она.
– Чего ты хочешь, Мирел? – резко спросил Бэйрек.
– Ухаживать за своим повелителем на одре болезни, заботиться и наблюдать, как она прогрессирует, замечать появление каждого симптома.
– Неужели ты так сильно ненавидишь меня? – тяжело вздохнул Бэйрек. – Поосторожнее, Мирел, а то мне и в самом деле придет в голову настоять, чтобы ты оставалась со мной, как и подобает жене. Посмотрим, понравится ли тебе жить взаперти в одной комнате с беснующимся зверем.
– Если мой повелитель совсем потеряет разум, я всегда могу добиться, чтобы его приковали к стене, – глядя с холодным безразличием в гневные глаза мужа, отпарировала она.
– Бэйрек, – корчась от неловкости, вмешался Гарион, – мне нужно поговорить с тобой.
– Не сейчас! – рявкнул тот.
– Но это очень важно. Во дворец пробрался шпион.
– Шпион?
– Человек в зеленом плаще, – пояснил мальчик. – Я видел его несколько раз.
– Множество людей носят зеленые плащи, – вставила леди Мирел.
– Не вмешивайся, Мирел, – отрезал Бэйрек и повернулся к Гариону. – Почему ты считаешь его шпионом?
– Сегодня утром я снова увидел его и пошел следом. Он крался по коридорам, где никто не ходит, и остановился как раз над залом, где разговаривали короли с господином Волком и тетей Пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71