Она правила мальчишками, как маленькая королева, сталкивая их друг с другом, провоцируя на драки. Забретт была совершенно бессердечным созданием, и все трое порой ненавидели ее, хотя не могли устоять перед малейшим ее капризом.
Зимой они катались на досках со склона холма за домом и возвращались домой, мокрые, облепленные снегом, с красными руками и пылающими щеками, уже к вечеру, когда зимнее солнце отбрасывало багровые тени на белое покрывало; а если кузнец Дерник объявлял, что лед достаточно толстый, часами скользили по замерзшему пруду неподалеку от дороги на Верхний Гральт. Когда же стояли сильные морозы или дожди и теплый ветер превращали снег в грязное месиво, а лед на пруду подтаивал, они собирались на сеновале и прыгали с настила в мягкое сено; соломинки набивались в волосы, а травяная пыль – в ноздри.
Весной дети ловили головастиков, утопая в грязи, покрывавшей берега пруда, взбирались на деревья, глядя в немом удивлении на крохотные голубые яички в круглых гнездышках, снесенные прилетевшими птицами.
И конечно, именно Дорун как-то прекрасным весенним утром свалился с ветки и сломал руку, потому что Забретт подговорила его взобраться как можно выше на дерево, росшее у самого пруда, и поскольку Рандориг только и мог, что стоять в оцепенении, тупо глядя на искалеченного друга, а Забретт убежала еще до того, как Дорун коснулся земли, Гариону пришлось срочно принимать решение. Несколько минут он мрачно думал, что делать: юное личико под гривой волос песочного цвета стало серьезно-сосредоточенным. Рука была явно сломана, и Дорун, бледный, испуганный, изо всех сил закусил губу, чтобы не разрыдаться.
Краем глаза Гарион уловил какое-то движение и быстро поднял голову.
Мужчина в темном плаще сидел на большом черном жеребце, внимательно наблюдая за происходящим. Глаза их встретились – мгновенный озноб охватил Гариона. Он понял, что уже видел этого человека раньше, что тот присутствовал в его мыслях, всегда молчаливый, мрачный, неотступно следящий за мальчиком. И было в этом безмолвном испытующем взгляде что-то вроде злобного любопытства, смешанного еще с каким-то чувством, отдаленно напоминавшим страх. Но тут Дорун застонал, и Гарион повернулся к нему. Осторожно закрепив руку товарища своим веревочным поясом, он вместе с Рандоригом помог бедному мальчишке встать.
– Мог бы по крайней мере хоть помочь нам, – неприязненно заметил Гарион.
– Кто? – удивился Рандориг, оглядываясь по сторонам. Гарион обернулся, чтобы показать на человека в темном плаще, но всадник исчез.
– Никого не вижу, – сказал Рандориг.
– Больно! – простонал Дорун.
– Не волнуйся, – утешил Гарион. – Тетя Пол тебя вылечит.
Так и случилось. Когда троица появилась в дверях кухни, тетя Пол сразу же поняла, в чем дело.
– Ведите его сюда, – приказала она спокойно, ничуть не взволновавшись.
Поставив бледного дрожащего мальчика на табуретку около одной из печей, тетя Пол заварила травы, хранящиеся в глиняных горшках на полке чулана.
– Пей, – приказала она Доруну, протягивая дымящуюся кружку.
– От этого моя рука станет целой? – спросил Дорун, подозрительно глядя на омерзительно пахнущее варево.
– Молчи и пей, – скомандовала тетя Пол, выкладывая на стол несколько тонких досточек и холщовых полосок.
– Фу, какая мерзость, – пробормотал, скривившись, Дорун.
– Так и надо, – ответила тетя. – Ничего не оставляй. До дна!
– Больше не могу! – простонал Дорун.
– Прекрасно! – угрожающе прошипела тетя Пол и, отодвинув дощечки, сняла с крючка длинный острый нож.
– Что ты собираешься делать? – дрожащим голосом спросил Дорун.
– Раз не хочешь пить лекарство, придется отрезать руку.
– Отрезать?! – вытаращив глаза, завопил мальчишка.
– Да, примерно в этом месте, – коснувшись кончиком ножа локтя, пообещала она.
Дорун со слезами на глазах залпом проглотил остаток жидкости и через минуту уже клевал носом, чуть не падая со стула. Только когда тетя Пол соединила концы сломанной кости, мальчик закричал, но почти тут же опять заснул.
Тетя Пол о чем-то тихо поговорила с перепуганной матерью Доруна и велела Дернику отнести его в постель.
– Ты ведь не отрезала бы ему руку? – спросил Гарион. Тетя бесстрастно оглядела его.
– Ты думаешь? – ответила она, и Гарион почувствовал, что уже вовсе не так уверен в том, была ли угроза нарочитой.
– Думаю, не мешает перемолвиться словом-другим с мистрис Забретт, – добавила она.
– Забретт убежала, когда Дорун свалился с дерева, – пояснил Гарион.
– Найди ее.
– Но она спряталась, – запротестовал мальчик. – Всегда убегает, если что-то неладно. Даже не знаю, где искать.
– Гарион! Я не спрашивала, знаешь ли ты, где искать. Просто приказала пойти и привести ее ко мне.
– А если она не пойдет? – заупрямился мальчик.
– Гарион!
Голос был таким повелительным, что Гарион мгновенно исчез.
* * *
– Я тут совсем ни при чем! – начала отпираться Забретт, как только Гарион ввел ее в кухню.
– Ты, – скомандовала тетя Пол, показывая на табуретку, – сядь сюда!
Забретт, широко раскрыв глаза и рот, молча уселась.
– А ты, – продолжала тетя, указав Гариону на дверь, – немедленно вон!
Гарион поспешно убежал.
Через десять минут рыдающая девчонка, спотыкаясь, вышла. Тетя Пол остановилась у двери, глядя ей вслед холодными как лед глазами.
– Ты ее отшлепала? – с надеждой спросил Гарион. Тетя Пол одним взглядом пригвоздила его к месту.
– Конечно, нет. Девочек шлепать нельзя.
– Ну я бы ей наподдал! – разочарованно заметил Гарион. – А что ты с ней сделала?
– Тебе, видать, нечем заняться? – осведомилась тетя.
– Нечем. Ну совсем, – заверил Гарион, что, конечно, было ошибкой с его стороны.
– Прекрасно! – воскликнула она, ухватив его за ухо. – Пора уже и зарабатывать себе на хлеб. В чулане полно грязных горшков. Пойди почисть.
– Не знаю, за что ты на меня сердишься, – запротестовал Гарион, пытаясь вывернуться. – Не я же виноват, что Дорун взобрался на это дерево!
– В чулан. И немедленно! – приказала она.
Конец весны и начало лета прошли без особых событий. Дорун, конечно, не мог принимать участия в играх, пока кость не срослась, а Забретт была страшно потрясена тем, что сказала тетя Пол, и поэтому близко не подходила к мальчишкам. Оставался только Рандориг, но играть с ним было не очень-то весело, потому что, как уже говорилось, особым умом парень не отличался. Изнывая от безделья, мальчики часто ходили в поля, наблюдали, как трудятся работники, слушали их разговоры.
Именно этим летом батраки на ферме Фолдора толковали о битве при Во Мимбре, самом значительном событии в истории Запада. Гарион и Рандориг завороженно слушали, как рассказчик повествовал об ордах Кол-Торака, неожиданно напавших на западные народы пятьсот лет назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Зимой они катались на досках со склона холма за домом и возвращались домой, мокрые, облепленные снегом, с красными руками и пылающими щеками, уже к вечеру, когда зимнее солнце отбрасывало багровые тени на белое покрывало; а если кузнец Дерник объявлял, что лед достаточно толстый, часами скользили по замерзшему пруду неподалеку от дороги на Верхний Гральт. Когда же стояли сильные морозы или дожди и теплый ветер превращали снег в грязное месиво, а лед на пруду подтаивал, они собирались на сеновале и прыгали с настила в мягкое сено; соломинки набивались в волосы, а травяная пыль – в ноздри.
Весной дети ловили головастиков, утопая в грязи, покрывавшей берега пруда, взбирались на деревья, глядя в немом удивлении на крохотные голубые яички в круглых гнездышках, снесенные прилетевшими птицами.
И конечно, именно Дорун как-то прекрасным весенним утром свалился с ветки и сломал руку, потому что Забретт подговорила его взобраться как можно выше на дерево, росшее у самого пруда, и поскольку Рандориг только и мог, что стоять в оцепенении, тупо глядя на искалеченного друга, а Забретт убежала еще до того, как Дорун коснулся земли, Гариону пришлось срочно принимать решение. Несколько минут он мрачно думал, что делать: юное личико под гривой волос песочного цвета стало серьезно-сосредоточенным. Рука была явно сломана, и Дорун, бледный, испуганный, изо всех сил закусил губу, чтобы не разрыдаться.
Краем глаза Гарион уловил какое-то движение и быстро поднял голову.
Мужчина в темном плаще сидел на большом черном жеребце, внимательно наблюдая за происходящим. Глаза их встретились – мгновенный озноб охватил Гариона. Он понял, что уже видел этого человека раньше, что тот присутствовал в его мыслях, всегда молчаливый, мрачный, неотступно следящий за мальчиком. И было в этом безмолвном испытующем взгляде что-то вроде злобного любопытства, смешанного еще с каким-то чувством, отдаленно напоминавшим страх. Но тут Дорун застонал, и Гарион повернулся к нему. Осторожно закрепив руку товарища своим веревочным поясом, он вместе с Рандоригом помог бедному мальчишке встать.
– Мог бы по крайней мере хоть помочь нам, – неприязненно заметил Гарион.
– Кто? – удивился Рандориг, оглядываясь по сторонам. Гарион обернулся, чтобы показать на человека в темном плаще, но всадник исчез.
– Никого не вижу, – сказал Рандориг.
– Больно! – простонал Дорун.
– Не волнуйся, – утешил Гарион. – Тетя Пол тебя вылечит.
Так и случилось. Когда троица появилась в дверях кухни, тетя Пол сразу же поняла, в чем дело.
– Ведите его сюда, – приказала она спокойно, ничуть не взволновавшись.
Поставив бледного дрожащего мальчика на табуретку около одной из печей, тетя Пол заварила травы, хранящиеся в глиняных горшках на полке чулана.
– Пей, – приказала она Доруну, протягивая дымящуюся кружку.
– От этого моя рука станет целой? – спросил Дорун, подозрительно глядя на омерзительно пахнущее варево.
– Молчи и пей, – скомандовала тетя Пол, выкладывая на стол несколько тонких досточек и холщовых полосок.
– Фу, какая мерзость, – пробормотал, скривившись, Дорун.
– Так и надо, – ответила тетя. – Ничего не оставляй. До дна!
– Больше не могу! – простонал Дорун.
– Прекрасно! – угрожающе прошипела тетя Пол и, отодвинув дощечки, сняла с крючка длинный острый нож.
– Что ты собираешься делать? – дрожащим голосом спросил Дорун.
– Раз не хочешь пить лекарство, придется отрезать руку.
– Отрезать?! – вытаращив глаза, завопил мальчишка.
– Да, примерно в этом месте, – коснувшись кончиком ножа локтя, пообещала она.
Дорун со слезами на глазах залпом проглотил остаток жидкости и через минуту уже клевал носом, чуть не падая со стула. Только когда тетя Пол соединила концы сломанной кости, мальчик закричал, но почти тут же опять заснул.
Тетя Пол о чем-то тихо поговорила с перепуганной матерью Доруна и велела Дернику отнести его в постель.
– Ты ведь не отрезала бы ему руку? – спросил Гарион. Тетя бесстрастно оглядела его.
– Ты думаешь? – ответила она, и Гарион почувствовал, что уже вовсе не так уверен в том, была ли угроза нарочитой.
– Думаю, не мешает перемолвиться словом-другим с мистрис Забретт, – добавила она.
– Забретт убежала, когда Дорун свалился с дерева, – пояснил Гарион.
– Найди ее.
– Но она спряталась, – запротестовал мальчик. – Всегда убегает, если что-то неладно. Даже не знаю, где искать.
– Гарион! Я не спрашивала, знаешь ли ты, где искать. Просто приказала пойти и привести ее ко мне.
– А если она не пойдет? – заупрямился мальчик.
– Гарион!
Голос был таким повелительным, что Гарион мгновенно исчез.
* * *
– Я тут совсем ни при чем! – начала отпираться Забретт, как только Гарион ввел ее в кухню.
– Ты, – скомандовала тетя Пол, показывая на табуретку, – сядь сюда!
Забретт, широко раскрыв глаза и рот, молча уселась.
– А ты, – продолжала тетя, указав Гариону на дверь, – немедленно вон!
Гарион поспешно убежал.
Через десять минут рыдающая девчонка, спотыкаясь, вышла. Тетя Пол остановилась у двери, глядя ей вслед холодными как лед глазами.
– Ты ее отшлепала? – с надеждой спросил Гарион. Тетя Пол одним взглядом пригвоздила его к месту.
– Конечно, нет. Девочек шлепать нельзя.
– Ну я бы ей наподдал! – разочарованно заметил Гарион. – А что ты с ней сделала?
– Тебе, видать, нечем заняться? – осведомилась тетя.
– Нечем. Ну совсем, – заверил Гарион, что, конечно, было ошибкой с его стороны.
– Прекрасно! – воскликнула она, ухватив его за ухо. – Пора уже и зарабатывать себе на хлеб. В чулане полно грязных горшков. Пойди почисть.
– Не знаю, за что ты на меня сердишься, – запротестовал Гарион, пытаясь вывернуться. – Не я же виноват, что Дорун взобрался на это дерево!
– В чулан. И немедленно! – приказала она.
Конец весны и начало лета прошли без особых событий. Дорун, конечно, не мог принимать участия в играх, пока кость не срослась, а Забретт была страшно потрясена тем, что сказала тетя Пол, и поэтому близко не подходила к мальчишкам. Оставался только Рандориг, но играть с ним было не очень-то весело, потому что, как уже говорилось, особым умом парень не отличался. Изнывая от безделья, мальчики часто ходили в поля, наблюдали, как трудятся работники, слушали их разговоры.
Именно этим летом батраки на ферме Фолдора толковали о битве при Во Мимбре, самом значительном событии в истории Запада. Гарион и Рандориг завороженно слушали, как рассказчик повествовал об ордах Кол-Торака, неожиданно напавших на западные народы пятьсот лет назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71