Поговорив с селезнем, Загремел и Танди снова отправились в путь.
К полудню они вступили в менее приятные места. Вокруг роились потные свитера, заставившие взмокнуть и их самих, пока Загремелу это не надоело и он не издал басовитый рык, от которого свитера как ветром сдуло, но тем же ветром сорвало листья с ближайших деревьев и несколько клочков с платья Танди.
Потом они вышли на поле, заросшее брань-репейником — маленькими раздражительными шариками, цеплявшимися ко всему, что появлялось в пределах досягаемости. Загремел просиял и расплылся в чудовищной улыбке.
— Я не забыл, что рожден здесь был! — радостно заорал он.
— Ты здесь родился? Среди этого ужасного чертополоха? — Танди грустно улыбнулась: — Я могла бы и сама догадаться.
Загремел рассмеялся. Его смех напоминал камнепад в каньоне.
— Хруп, мой отче, круче всех прочих, — добавил он.
Он гордо огляделся; воспоминания детства с трудом протискивались в его небольшой мозг. Позже его семья переселилась в окрестности замка Ругна, поскольку очаровательная матушка Загремела, чьи волосы напоминали заросли крапивы, а лицо могло заставить отшатнуться даже зомби, полагала, что их отпрыску необходимо хотя бы некоторое знакомство с цивилизацией. Хруп, раб своей любви, смирился с этой неогрской мыслью; да и кто смог бы противиться уговорам столь неотразимо очаровательного чудовища, как матушка Загремела?
— Но это ужасно! — возмутилась Танди. — Этот чертополох набивается мне в волосы.
Похоже, девушки излишне чувствительны к таким вещам.
— Будет хуже цепляться, — сказал Загремел и посоветовал: — Надо на него ругаться.
— Ругаться? — не поняла Танди.
Загремел продемонстрировал.
— Чертополох — чтоб черт издох! — прорычал он. Колючка в бесчувствии отвалилась от его здоровенного носа.
— Не уверена, что смогу придумывать такие стишки, — сказала Танди. И тут колючка вцепилась ей в палец. — Пошла вон, дрянь! — взорвалась девушка.
Колючка отпала. Танди посмотрела на нее, осознавая смысл происшедшего. Она бесспорно была умна!
— Я поняла. Их нужно прогонять руганью!
Но это оказалось непросто: Танди воспитывали как приличную девушку, и ругательств она знала не много. Они поспешили покинуть колючие заросли.
И попали в Мертвый лес. Похоже, безлистные деревья попросту окаменели на месте.
— Хотела бы я знать, как это произошло, — заметила Танди.
Загремел знал ответ, но это была длинная история, включающая романтическую встречу его родителей, которую он вряд ли сумел бы изложить доступно, а потому решил промолчать.
К вечеру они добрались до зарослей ежевики — весьма агрессивного растения с когтеобразными острыми шипами. Загремелу прогулка по зарослям не причинила бы вреда — его шкура была достаточно прочной, чтобы он не заметил те немногие колючки, которые решались его оцарапать. Но Танди, с ее тонкой, чудесно пахнущей кожей, которой подобные уколы причиняли мучительную боль, — о, Танди — это совсем другое дело!
Среди зарослей виднелись аккуратные тропки, одной из которых Танди уже решила было воспользоваться, но Загремел предостерег ее: — Лев-муравей среди стеблей.
Танди наморщила лоб:
— Но я ничего не вижу.
И тут-то появился муралев. Голова льва и муравьиное туловище; весил он явно не меньше, чем Танди, и при этом яростью превосходил раз в десять все самое жуткое, что может себе представить столь милая девушка. Заметив ее, муралев взревел и двинулся вперед явно с агрессивными намерениями.
Загремел зарычал. Муралев поспешно изменил направление движения; он так увлекся видом аппетитной добычи, что не заметил совершенно неаппетитного стража. Но Загремел знал, что скоро за этим монстром явятся и другие и без труда окружат, а потом и нападут на непрошеных гостей. Место было небезопасное даже для огра.
— Теперь понимаю, — побледнев, проговорила Танди. — Загремел, давай выбираться отсюда!
Но позади них уже раздались шорохи. Муральвы окружили их. Выбраться будет нелегко.
— Я знаю путь, чтоб улизнуть, — сказал Загремел, глядя вверх. Им повезло, что он родился здесь и воспоминания детства — в частности, небесполезные географические сведения — начали пробуждаться в его неповоротливых мозгах!
— Но я не смогу прыгать с ветки на ветку всю дорогу, как, я уверена, умеешь ты! — заявила Танди. — Я, может, и проворна, но не настолько! Я же сорвусь!
Муральвы уже смыкали вокруг них кольцо — их собралось довольно много, и Загремелу пришлось поднять Танди на руки, чтобы твари ее не достали. Однако с такой ношей он не был по-настоящему боеспособен. Осознав это, муральвы осмелели и, рыча и щелкая зубами, подобрались еще ближе. Положение становилось довольно опасным.
Но Загремел наконец углядел то, что искал, — воздушную тропу.
— Чтоб жизнь спасти, надо по тропе уйти, — сказал он, поддерживая Танди под грудью.
— Но она идет вверх! Я же упаду! — запротестовала Танди, со страхом глядя на тропу.
— Распрямишься. Не свалишься, — настаивал огр.
Судя по лицу Танди, она ему не поверила. Но муралев прыгнул к ней, широко разевая пасть и пощелкивая жвалами, и она потянулась вверх, чтобы добраться до высокой тропы.
И приземлилась на нее — горизонтально!
— Стою на боку! — изумленно вскрикнула девушка. — Мир перевернулся!
Она выпрямилась и встала прямо — или, скорее, горизонтально, параллельно земле. Загремела это не волновало. Он еще щенком неразумным играл на этой тропе и знал все ее особенности. Для того, кто на ней стоял, она всегда была горизонтальной. Сам он уже слишком тяжел, чтобы воспользоваться тропой, — воздушная дорожка стала хрупкой от старости, — но ему это и не нужно. Теперь он ничем не был обременен и мог свободно разобраться с муральвами так, как ему хотелось.
Муральвы, разъяренные потерей меньшей добычи, набросились на добычу покрупнее. Это было ошибкой. Загремел издал боевой рык, давший муральвам по усам и забивший их жвала мусором, и начал топтать и крушить. Муральвы выли, сталкиваясь с закованными в сталь кулаками, и взвизгивали, когда волосатые ноги били их под ребра. Потом Загремел подхватил двух муральвов за узкие талии и швырнул в крапиву. В один миг он выдрал с корнем небольшое деревце болиголова, откусил верхушку, сделав из ствола отличную дубинку, и принялся наносить ею весьма болезненные удары по головам муральвов. Вскоре тропа была расчищена; как и древопутана, муральвы получили урок уважительного отношения к ограм.
— Вот это да, Загремел! — захлопала в ладоши Танди. — Когда заведешься, ты просто страшен. Готова поклясться, что нет никого круче разъяренного огра!
С воздушной тропинки она имела великолепную возможность видеть все, временами уворачиваясь от пролетающих мимо муральвов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
К полудню они вступили в менее приятные места. Вокруг роились потные свитера, заставившие взмокнуть и их самих, пока Загремелу это не надоело и он не издал басовитый рык, от которого свитера как ветром сдуло, но тем же ветром сорвало листья с ближайших деревьев и несколько клочков с платья Танди.
Потом они вышли на поле, заросшее брань-репейником — маленькими раздражительными шариками, цеплявшимися ко всему, что появлялось в пределах досягаемости. Загремел просиял и расплылся в чудовищной улыбке.
— Я не забыл, что рожден здесь был! — радостно заорал он.
— Ты здесь родился? Среди этого ужасного чертополоха? — Танди грустно улыбнулась: — Я могла бы и сама догадаться.
Загремел рассмеялся. Его смех напоминал камнепад в каньоне.
— Хруп, мой отче, круче всех прочих, — добавил он.
Он гордо огляделся; воспоминания детства с трудом протискивались в его небольшой мозг. Позже его семья переселилась в окрестности замка Ругна, поскольку очаровательная матушка Загремела, чьи волосы напоминали заросли крапивы, а лицо могло заставить отшатнуться даже зомби, полагала, что их отпрыску необходимо хотя бы некоторое знакомство с цивилизацией. Хруп, раб своей любви, смирился с этой неогрской мыслью; да и кто смог бы противиться уговорам столь неотразимо очаровательного чудовища, как матушка Загремела?
— Но это ужасно! — возмутилась Танди. — Этот чертополох набивается мне в волосы.
Похоже, девушки излишне чувствительны к таким вещам.
— Будет хуже цепляться, — сказал Загремел и посоветовал: — Надо на него ругаться.
— Ругаться? — не поняла Танди.
Загремел продемонстрировал.
— Чертополох — чтоб черт издох! — прорычал он. Колючка в бесчувствии отвалилась от его здоровенного носа.
— Не уверена, что смогу придумывать такие стишки, — сказала Танди. И тут колючка вцепилась ей в палец. — Пошла вон, дрянь! — взорвалась девушка.
Колючка отпала. Танди посмотрела на нее, осознавая смысл происшедшего. Она бесспорно была умна!
— Я поняла. Их нужно прогонять руганью!
Но это оказалось непросто: Танди воспитывали как приличную девушку, и ругательств она знала не много. Они поспешили покинуть колючие заросли.
И попали в Мертвый лес. Похоже, безлистные деревья попросту окаменели на месте.
— Хотела бы я знать, как это произошло, — заметила Танди.
Загремел знал ответ, но это была длинная история, включающая романтическую встречу его родителей, которую он вряд ли сумел бы изложить доступно, а потому решил промолчать.
К вечеру они добрались до зарослей ежевики — весьма агрессивного растения с когтеобразными острыми шипами. Загремелу прогулка по зарослям не причинила бы вреда — его шкура была достаточно прочной, чтобы он не заметил те немногие колючки, которые решались его оцарапать. Но Танди, с ее тонкой, чудесно пахнущей кожей, которой подобные уколы причиняли мучительную боль, — о, Танди — это совсем другое дело!
Среди зарослей виднелись аккуратные тропки, одной из которых Танди уже решила было воспользоваться, но Загремел предостерег ее: — Лев-муравей среди стеблей.
Танди наморщила лоб:
— Но я ничего не вижу.
И тут-то появился муралев. Голова льва и муравьиное туловище; весил он явно не меньше, чем Танди, и при этом яростью превосходил раз в десять все самое жуткое, что может себе представить столь милая девушка. Заметив ее, муралев взревел и двинулся вперед явно с агрессивными намерениями.
Загремел зарычал. Муралев поспешно изменил направление движения; он так увлекся видом аппетитной добычи, что не заметил совершенно неаппетитного стража. Но Загремел знал, что скоро за этим монстром явятся и другие и без труда окружат, а потом и нападут на непрошеных гостей. Место было небезопасное даже для огра.
— Теперь понимаю, — побледнев, проговорила Танди. — Загремел, давай выбираться отсюда!
Но позади них уже раздались шорохи. Муральвы окружили их. Выбраться будет нелегко.
— Я знаю путь, чтоб улизнуть, — сказал Загремел, глядя вверх. Им повезло, что он родился здесь и воспоминания детства — в частности, небесполезные географические сведения — начали пробуждаться в его неповоротливых мозгах!
— Но я не смогу прыгать с ветки на ветку всю дорогу, как, я уверена, умеешь ты! — заявила Танди. — Я, может, и проворна, но не настолько! Я же сорвусь!
Муральвы уже смыкали вокруг них кольцо — их собралось довольно много, и Загремелу пришлось поднять Танди на руки, чтобы твари ее не достали. Однако с такой ношей он не был по-настоящему боеспособен. Осознав это, муральвы осмелели и, рыча и щелкая зубами, подобрались еще ближе. Положение становилось довольно опасным.
Но Загремел наконец углядел то, что искал, — воздушную тропу.
— Чтоб жизнь спасти, надо по тропе уйти, — сказал он, поддерживая Танди под грудью.
— Но она идет вверх! Я же упаду! — запротестовала Танди, со страхом глядя на тропу.
— Распрямишься. Не свалишься, — настаивал огр.
Судя по лицу Танди, она ему не поверила. Но муралев прыгнул к ней, широко разевая пасть и пощелкивая жвалами, и она потянулась вверх, чтобы добраться до высокой тропы.
И приземлилась на нее — горизонтально!
— Стою на боку! — изумленно вскрикнула девушка. — Мир перевернулся!
Она выпрямилась и встала прямо — или, скорее, горизонтально, параллельно земле. Загремела это не волновало. Он еще щенком неразумным играл на этой тропе и знал все ее особенности. Для того, кто на ней стоял, она всегда была горизонтальной. Сам он уже слишком тяжел, чтобы воспользоваться тропой, — воздушная дорожка стала хрупкой от старости, — но ему это и не нужно. Теперь он ничем не был обременен и мог свободно разобраться с муральвами так, как ему хотелось.
Муральвы, разъяренные потерей меньшей добычи, набросились на добычу покрупнее. Это было ошибкой. Загремел издал боевой рык, давший муральвам по усам и забивший их жвала мусором, и начал топтать и крушить. Муральвы выли, сталкиваясь с закованными в сталь кулаками, и взвизгивали, когда волосатые ноги били их под ребра. Потом Загремел подхватил двух муральвов за узкие талии и швырнул в крапиву. В один миг он выдрал с корнем небольшое деревце болиголова, откусил верхушку, сделав из ствола отличную дубинку, и принялся наносить ею весьма болезненные удары по головам муральвов. Вскоре тропа была расчищена; как и древопутана, муральвы получили урок уважительного отношения к ограм.
— Вот это да, Загремел! — захлопала в ладоши Танди. — Когда заведешься, ты просто страшен. Готова поклясться, что нет никого круче разъяренного огра!
С воздушной тропинки она имела великолепную возможность видеть все, временами уворачиваясь от пролетающих мимо муральвов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98