— Танди снова кивнула на огра. — Никто не хочет беспокоить огра.
— Это верно, — согласилась нимфа. — Я и сама не хочу его беспокоить. — Нимфа задумалась; видно было, что она устала. — Я могу помочь вам найти воду и еду. Я в этом хорошо разбираюсь. Я гамадриада.
— О, древесная нимфа! — воскликнула сирена. — Мне следовало догадаться. Но что же ты делаешь здесь без своего дерева?
— Рассказать недолго. Я сперва найду место, где вы сможете отдохнуть и перекусить, а потом расскажу.
Дриада сдержала слово. Вскоре они уже расселись на полянке возле большого яичного куста. Его плоды на солнце сварились вкрутую. Поблизости находился пруд, наполненный пузырящейся искристой шипучкой. Они сели кружком — чистить яйца; скорлупки послужили неплохой заменой чашкам. После соответствующей церемонии представления выяснилось, что дриаду зовут дубовой Огняной — в честь ее дерева.
Несмотря на кажущуюся молодость, ей было более ста лет.
Всю жизнь она не расставалась со своим огнедубом, проросшим из огненного желудя в тот самый год, когда она появилась на свет. Она росла вместе с ним, как это в обычае у гамадриад; она защищала дерево, а дерево защищало ее. Затем поблизости появилась людская деревня, и ее жители вознамерились срубить огнедуб, чтобы построить пожарную каланчу. Древесина огнедуба чрезвычайно огнеупорна, пояснила дриада; собственный его огонь — это что-то вроде огней Святого Эльма, иллюзия, придающая дереву особую красоту и отпугивающая вредных насекомых-древоточцев, за исключением жуков-пожарных. Напрасно дриада говорила, что гибель дерева станет гибелью и для нее, — деревне требовалась древесина. А потому Огняна воспользовалась магией полной луны, чтобы создать лунатическую завесу, скрывшую дерево от людских глаз. Но завеса продержится всего несколько дней, она истончается по мере того, как убывает луна, и к новолунию дерево снова станет видимым. Так что она, дриада, должна завершить свою миссию до новолуния.
— Но чем тебе поможет путешествие в замок Ругна? — поинтересовалась Джон. — Ведь они там наверняка тоже рубят деревья!
— Там король! — ответила Огняна. — Насколько я понимаю, он защитник всех обитателей Ксанфа. Он охраняет редкие деревья.
— Это верно, — подтвердил Загремел. — И редких монстров он тоже охраняет. — И тут он впервые осознал, что, возможно, в этом-то и причина терпимости короля Трента к огрской семье, поселившейся в окрестностях замка, — они были редкими образчиками дикой природы. — Он всегда старается сохранить Ксанф таким, какой он есть.
Дриада с любопытством посмотрела на него: — Ты говоришь совсем не как огр!
— Он забрел в интеллектуальные дебри, — пояснила Танди, — и заработал проклятие косящих глаз.
— Как ты можешь жить без своего дерева? — спросила сирена. — Я думала, ни одна гамадриада не может покинуть дерево более чем на миг.
— Я и сама так думала, — ответила Огняна. — Но когда моему дереву угрожала смерть, отчаяние придало мне сверхъестественную силу. Для моего дерева я должна сделать все, что могу. Но все же я чувствую себя чудовищно беззащитной. Дерево — моя душа.
Танди и Загремел подпрыгнули. Это слишком близко касалось их обоих, чтобы они могли сохранять спокойствие. Нелегко жить в разлуке с собственной душой.
— Мне знакомо это чувство, — откликнулась сирена. — Всю мою жизнь я прожила в одном озере. Но внезапно я поняла, что для одинокой русалки это слишком тоскливое место. Поэтому я ищу себе озеро получше. Но по тому озеру я тоскую; в нем прошла моя жизнь, оно знает и помнит то же, что знаю и помню я, и, быть может, оно тоже тоскует по мне...
— А как ты узнаешь, что новое озеро больше подходит тебе? — поинтересовалась Огняна.
— Если там окажется подходящий никс, тоскливо не будет.
Дриада вспыхнула, на мгновение сделавшись удивительно похожей на свое дерево: — О-о...
— Тебе сотня лет — и ты никогда не имела дела с мужчинами? — удивилась Танди.
— Ну, я же дриада, в конце концов, — попыталась оправдаться Огняна. — Мы не часто общаемся с мужчинами, все больше с деревьями...
— А что, у тебя уже был опыт? — поинтересовалась сирена у Танди.
— Да, один демон... Он... — настал черед покраснеть Танди. — Я предпочла бы не говорить об этом. Как бы то ни было, мой отец — человек.
— Как и большинство отцов, — откликнулась сирена.
— Исключая моего, — возразил Загремел. — Мой отец — огр.
Сирена не обратила на его замечание никакого внимания: — Я унаследовала от отца человеческие ноги, а от матери — русалочий хвост. Моя мать была не совсем женщиной — в человеческом понимании, я имею в виду, — но мой отец был человеком и настоящим мужчиной.
— Ты хочешь сказать, мужчины людского племени действительно... э-э... водились с женщинами-русалками? — спросила Танди.
— Мужчины человеческого племени водятся с любой женщиной, которую сумеют поймать, — с кривой улыбкой ответила сирена. — Насколько я понимаю, мою мать оказалось не так сложно поймать, тем более что отец был весьма привлекательным мужчиной. Но ему пришлось оставить нас, когда родилась моя сестра горгона.
Помолчав, Огняна продолжила свой рассказ: — Итак, если мне удастся поговорить с королем и убедить его спасти мое дерево, все уладится.
— А как же другие деревья? — поинтересовалась Джон.
Дриада растерялась:
— Другие деревья?
— Да, те, которые рубят жители деревни. Может, у них и нет дриад, которые могли бы за них заступиться, но это еще не значит, что они заслуживают уничтожения!
— Я об этом не думала, — призналась Огняна. — Наверное, надо будет и за них замолвить словечко в замке Ругна. Было бы неплохо организовать движение в защиту деревьев.
Они удобно устроились в ветвях и приготовились ко сну. Загремел прилег на поляне под деревьями, его-то уж никто не решится потревожить. У его головы находился текучий ствол водяного дуба, который выбрала для ночлега Огняна; он случайно подслушал приглушенные всхлипывания гамадриады. По-видимому, разлука с любимым деревом имела для нее более серьезные последствия, чем могло показаться днем, а опасность, угрожавшая этому дереву, вовсе не была для нее абстрактной угрозой. Загремел надеялся, что отыщет способ помочь ей, даже если для этого ему самому придется встать на страже у ее дерева — в буквальном смысле слова. Но он не знал, сколько это может продлиться. Он не хотел слишком откладывать выполнение своей миссии, чтобы не успело истечь время, назначенное в ответе доброго волшебника. И оставалась еще проблема залога у того гроба из гипнотыквы. Залога его души. Что бы он ни делал, это надо было завершить в течение трех месяцев. Он уже сейчас чувствовал себя не совсем хорошо, так, словно утратил частицу своей души, а вместе с ней и своей силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
— Это верно, — согласилась нимфа. — Я и сама не хочу его беспокоить. — Нимфа задумалась; видно было, что она устала. — Я могу помочь вам найти воду и еду. Я в этом хорошо разбираюсь. Я гамадриада.
— О, древесная нимфа! — воскликнула сирена. — Мне следовало догадаться. Но что же ты делаешь здесь без своего дерева?
— Рассказать недолго. Я сперва найду место, где вы сможете отдохнуть и перекусить, а потом расскажу.
Дриада сдержала слово. Вскоре они уже расселись на полянке возле большого яичного куста. Его плоды на солнце сварились вкрутую. Поблизости находился пруд, наполненный пузырящейся искристой шипучкой. Они сели кружком — чистить яйца; скорлупки послужили неплохой заменой чашкам. После соответствующей церемонии представления выяснилось, что дриаду зовут дубовой Огняной — в честь ее дерева.
Несмотря на кажущуюся молодость, ей было более ста лет.
Всю жизнь она не расставалась со своим огнедубом, проросшим из огненного желудя в тот самый год, когда она появилась на свет. Она росла вместе с ним, как это в обычае у гамадриад; она защищала дерево, а дерево защищало ее. Затем поблизости появилась людская деревня, и ее жители вознамерились срубить огнедуб, чтобы построить пожарную каланчу. Древесина огнедуба чрезвычайно огнеупорна, пояснила дриада; собственный его огонь — это что-то вроде огней Святого Эльма, иллюзия, придающая дереву особую красоту и отпугивающая вредных насекомых-древоточцев, за исключением жуков-пожарных. Напрасно дриада говорила, что гибель дерева станет гибелью и для нее, — деревне требовалась древесина. А потому Огняна воспользовалась магией полной луны, чтобы создать лунатическую завесу, скрывшую дерево от людских глаз. Но завеса продержится всего несколько дней, она истончается по мере того, как убывает луна, и к новолунию дерево снова станет видимым. Так что она, дриада, должна завершить свою миссию до новолуния.
— Но чем тебе поможет путешествие в замок Ругна? — поинтересовалась Джон. — Ведь они там наверняка тоже рубят деревья!
— Там король! — ответила Огняна. — Насколько я понимаю, он защитник всех обитателей Ксанфа. Он охраняет редкие деревья.
— Это верно, — подтвердил Загремел. — И редких монстров он тоже охраняет. — И тут он впервые осознал, что, возможно, в этом-то и причина терпимости короля Трента к огрской семье, поселившейся в окрестностях замка, — они были редкими образчиками дикой природы. — Он всегда старается сохранить Ксанф таким, какой он есть.
Дриада с любопытством посмотрела на него: — Ты говоришь совсем не как огр!
— Он забрел в интеллектуальные дебри, — пояснила Танди, — и заработал проклятие косящих глаз.
— Как ты можешь жить без своего дерева? — спросила сирена. — Я думала, ни одна гамадриада не может покинуть дерево более чем на миг.
— Я и сама так думала, — ответила Огняна. — Но когда моему дереву угрожала смерть, отчаяние придало мне сверхъестественную силу. Для моего дерева я должна сделать все, что могу. Но все же я чувствую себя чудовищно беззащитной. Дерево — моя душа.
Танди и Загремел подпрыгнули. Это слишком близко касалось их обоих, чтобы они могли сохранять спокойствие. Нелегко жить в разлуке с собственной душой.
— Мне знакомо это чувство, — откликнулась сирена. — Всю мою жизнь я прожила в одном озере. Но внезапно я поняла, что для одинокой русалки это слишком тоскливое место. Поэтому я ищу себе озеро получше. Но по тому озеру я тоскую; в нем прошла моя жизнь, оно знает и помнит то же, что знаю и помню я, и, быть может, оно тоже тоскует по мне...
— А как ты узнаешь, что новое озеро больше подходит тебе? — поинтересовалась Огняна.
— Если там окажется подходящий никс, тоскливо не будет.
Дриада вспыхнула, на мгновение сделавшись удивительно похожей на свое дерево: — О-о...
— Тебе сотня лет — и ты никогда не имела дела с мужчинами? — удивилась Танди.
— Ну, я же дриада, в конце концов, — попыталась оправдаться Огняна. — Мы не часто общаемся с мужчинами, все больше с деревьями...
— А что, у тебя уже был опыт? — поинтересовалась сирена у Танди.
— Да, один демон... Он... — настал черед покраснеть Танди. — Я предпочла бы не говорить об этом. Как бы то ни было, мой отец — человек.
— Как и большинство отцов, — откликнулась сирена.
— Исключая моего, — возразил Загремел. — Мой отец — огр.
Сирена не обратила на его замечание никакого внимания: — Я унаследовала от отца человеческие ноги, а от матери — русалочий хвост. Моя мать была не совсем женщиной — в человеческом понимании, я имею в виду, — но мой отец был человеком и настоящим мужчиной.
— Ты хочешь сказать, мужчины людского племени действительно... э-э... водились с женщинами-русалками? — спросила Танди.
— Мужчины человеческого племени водятся с любой женщиной, которую сумеют поймать, — с кривой улыбкой ответила сирена. — Насколько я понимаю, мою мать оказалось не так сложно поймать, тем более что отец был весьма привлекательным мужчиной. Но ему пришлось оставить нас, когда родилась моя сестра горгона.
Помолчав, Огняна продолжила свой рассказ: — Итак, если мне удастся поговорить с королем и убедить его спасти мое дерево, все уладится.
— А как же другие деревья? — поинтересовалась Джон.
Дриада растерялась:
— Другие деревья?
— Да, те, которые рубят жители деревни. Может, у них и нет дриад, которые могли бы за них заступиться, но это еще не значит, что они заслуживают уничтожения!
— Я об этом не думала, — призналась Огняна. — Наверное, надо будет и за них замолвить словечко в замке Ругна. Было бы неплохо организовать движение в защиту деревьев.
Они удобно устроились в ветвях и приготовились ко сну. Загремел прилег на поляне под деревьями, его-то уж никто не решится потревожить. У его головы находился текучий ствол водяного дуба, который выбрала для ночлега Огняна; он случайно подслушал приглушенные всхлипывания гамадриады. По-видимому, разлука с любимым деревом имела для нее более серьезные последствия, чем могло показаться днем, а опасность, угрожавшая этому дереву, вовсе не была для нее абстрактной угрозой. Загремел надеялся, что отыщет способ помочь ей, даже если для этого ему самому придется встать на страже у ее дерева — в буквальном смысле слова. Но он не знал, сколько это может продлиться. Он не хотел слишком откладывать выполнение своей миссии, чтобы не успело истечь время, назначенное в ответе доброго волшебника. И оставалась еще проблема залога у того гроба из гипнотыквы. Залога его души. Что бы он ни делал, это надо было завершить в течение трех месяцев. Он уже сейчас чувствовал себя не совсем хорошо, так, словно утратил частицу своей души, а вместе с ней и своей силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98