И множились.
К началу двадцать первого века Нью-Йорк покинули целые отрасли промышленности. Выехала Биржа, за ней последовали издательства и рекламные агентства, а затем опустели даже швейный округ и превратил Седьмую авеню в город-призрак, населенный недолговечными алкашами и острозубыми крысами. Домашние компьютеры и видеотелефоны убили Нью-Йорк. Имея их, всяк мог жить где хотел, и все равно немедленно связываться со всяким где угодно в стране. Ежедневные поездки в центр умерли. Средства связи убили крупные города.
По всему миру, от Сан-Пауло до Токио, от Лос-Анжелеса до Калькутты, города умирали. Больше не существовало никаких причин жить в них. Те, кто мог, переезжали в провинцию. Те, кто был слишком беден, чтобы уехать, оставались на месте и хоть как-то пытались наскрести себе на жизнь в растущих кучах мусора и болезней.
Только в тех редких городах, где население должно было оставаться — таких, как столицы государств — или хотело остаться — таких, как Сан-Франциско, Флоренция, Найроби — община сохраняла свое население, процветание и безопасность.
Днем Манхэттен выглядел оживленным и важным. Ночной ужас растаял. Охранявшие купцов здоровяки очистили улицы и убрали накопившиеся за время темноты тела. И подняли пуленепробиваемые щиты, закрывавшие передние двери и окна. Уличные торговцы выставили на тротуарах свой товар, а на мостовой снова появились колоритные ручные тележки с овощами и фруктами.
Лео выглядел довольно преуспевающим, когда пролагал себе путь сквозь суетящейся толпы на Пятой авеню. Небо посерело от дыма принадлежащих городу электростанций. Они сжигали уголь, единственное топливо, какое они могли себе позволить, а их фильтры-сажеуловители не работали как положено, на всей памяти Лео.
Магазины вдоль авеню содержали необходимое для жизни: продукты, одежду и очень мало чего иного. В витринах универмагов позировали живые манекены. Труд был дешев. Худые ребята с настороженными глазами смотрели на них и завидовали их чарующей жизни. Охрипшие громкоговорители бессчетных магазинов трубили свою вечную чушь о последней-препоследней распродаже и таких низких ценах, каких никогда больше не увидят.
Одетый в консервативный деловой костюм кремового цвета в комплекте с рубашкой и шарфом, Лео прокладывал себе путь по авеню. Толпа была пестрой. Одежда понадобилась разных цветов, так же как оттенок кожи прохожих. Преобладали коричневые тона: светлая, чуть маслянистая смуглость испаноязычных, шоколадные и кофейные оттенки черных и бамбуково-желто-коричневые тона азиатов. Белых встречалось очень мало, и едва ли хоть кто-нибудь с темной, пурпурной африканской черной шкурой, как Лео.
Лео целеустремленно прошел сквозь толпу зевак, лавочников, карманников и шлюх. Его внушительная туша создавала носовую волну пешеходов, автоматически растекавшихся с его пути. Он выглядел, словно ледокол, бороздящий беспокойное море.
Он нашел нужную улицу, свернул за угол и направился вдоль жилого массива. Уголком глаза он мельком заметил в толпе по другую сторону улицы тощего, быстрого в движениях Франта. Линялый и Джо-Джо, знал он, тоже находились поблизости. Лео никогда не путешествовал один.
Разыскиваемый им адрес оказался заставленной полками лавкой, продававшей когда-то кофе со всего света. Теперь она выглядела заброшенной. Окна ее застилали пластощиты с наклеенными на них в дюжину слоев рекламных плакатов. Самый последний из них — ГОЛОСУЙТЕ ЗА ДИАСА — ГОЛОСУЙТЕ ЗА ПОВЫШЕННУЮ ВЫДАЧУ ПРОДУКТОВ — был по меньшей мере годичной давности. Из дверей воняло мочой. В мусоре при входе лежало, свернувшись, грязное тело. Под укутавшими его грязными лохмотьями нельзя было определить ни его возраст, ни пол.
Коридор за дверью был грязным, узким и темным. Лео поднялся по лестнице в конце коридора, придерживаясь одной рукой за хрупкие перила. Лестница скрипела под его тяжестью. Задняя комната, куда он прямиком направился, оказалась такой же грязной, как и остальной дом, но вдобавок, к покрытому сальными пятнами пластиковому столу единственному деревянному кухонному столу, комната могла похвалиться вытянувшимся во всю стену рядом новеньких, сверкающих металлом и пластиком электронных пультов. Из аппаратуры выглядывали стеклянные линзы; они все, казалось, пялились на Лео.
С Лео поздоровался высоким напевным голосом тонкий темнокожий мужчина с длинными черными кудрями, называвшийся «Раджой».
Массивно рассевшись на древнем деревянном стуле, Лео заявил.
— Прежде чем начнется совещание, я хочу поговорить с Гаррисоном.
Раджа, похоже поразился:
— Я не знаю…
Не вставая со стула, Лео обронил:
— Соедините меня с Гаррисоном, а не то я соединю тебя с этой долбаной стенкой.
Раджа стремительно повернулся и стал стремительно работать с электрической аппаратурой. Раздалось гудение электрической энергии, и внезапно Т. Хантер Гаррисон, казалось, появился на конце истертого, покрытого сальной пленкой стола.
Вопреки самому себе, Лео поддался впечатлению, вызванному трехметровой осязаемостью голограммы. Гаррисон сидел в кресле странного вида и выглядел раздраженным. Окружающий воздух заливал золотом солнечный свет и отблескивал с его лысой головы.
— Ну чего вам надо, Грир? — резко бросил старик. — Я пошел на дьявольскую уйму хлопот, чтобы организовать вам это совещание. Чего вам еще надо от меня?
Лео нагнулся вперед и уперся в стол предлокотьем размером с дерево.
— Прежде чем это дело закончится, вам предстоят куда большие хлопоты. Нам обоим придется. — И? — раздраженно хрустнул голос Гаррисона.
— И поэтому прежде, чем я действительно суну голову в эту петлю, Я хочу знать, откуда я буду получать свои снадобья.
— Какие снадобья?
— Стероиды и гормоны — все добро, нужное мне для жизни.
Гаррисон нетерпеливо махнул рукой.
— Вы их получите! Из того же места, откуда получало их для вас Всемирное Правительство. У кого, по-вашему, оно их покупало?
— Я хочу знать где источник, приятель, — настаивал Лео. — Иначе — никаких.
— Что случилось? — оскорбился Гаррисон. — Неужели вы мне не доверяете?
— Нет, — ответил Лео с медленно растущей улыбкой. — Не больше, чем вы мне.
— Ха! Если бы не я, вы бы по-прежнему…
— Неважно. Где изготовляют это добро? Я должен узнать, прежде чем сделаю хоть один шаг дальше.
— В одной из научно-исследовательских лабораторий моей корпорации, — сообщил с кислой миной Гаррисон. — В биохимической лаборатории, вверх по Гудзону, в нескольких милях от города. Где-то в Вестчестерском округе. Неподалеку от Кротона.
— Я это проверю, — предупредил Лео.
— Валяйте, проверяйте на здоровье! Слушайте, не думайте, будто вы держите меня за яйца! Все это ваше дело ни хрена не значит для меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119