— Самую лучшую работу они выполняют под водой.
— Держу пари.
— Ты когда-нибудь пробовала вращать жезлом под водой?
— Они проделывают именно это? — осведомилась Арлен, откидывая на плечи густые рыжие волосы.
— Среди прочего, — нехорошо осклабился Гаррисон.
— Слушай, я поговорила со Штейнмецем в Рио…
— Где тот парень?
— Никаких признаков его местонахождения.
— Черт подери, не мог же он просто исчезнуть с лица Земли! — Гаррисон сердито шлепнул по вроде, и две японочки отшатнулись от него. Выпрямившись в сидячее положение, он хмуро посмотрел на Арлен. — Послушай… этот парень не мог очень далеко уйти на каком-то чертовом мотороллере.
— Страна там большая.
— Дерьмо!
— И с ним эта ПРОНка, именующая себя Шахерезадой, — продолжила Арлен. — Кажется, бытуют некоторые сомнения, кто кого сцарапал в заложники, она его или он ее. Всю стрельбу производил, похоже, он.
— Мне в высшей степени наплевать, кто что кому сделал. И чаем. Мне нужен этот парень! Он моя собственность, черт побери, и я хочу вернуть его. Кобб из-за него непрерывно раскаляет эфир. Говорит, что он ему позарез нужен на «Острове номер 1».
Арлен покачала головой, и размякшие от пара снова кудри спали ей на глаза.
— Если она помогает ему… или если он у нее в заложниках — ну, она знает все подпольные явки, всех партизан-террористов от тех краев до…
Гаррисон с минуту подумал.
— В таком случае, я хочу, чтобы разыскали и ее.
— Это нелегко.
— Сообщи Штейнмецу, что он уволен. Кто бы там не был замом у него в Рио, сделай его главным. А Штейнмеца наладь сюда. Я намерен сделать из него показательный пример. И брось всех наших людей в Южной Америке на поиски этой парочки. Я хочу видеть их обоих.
— Это все равно, что искать двух муравьев в джунглях, — сказала Арлен.
— Хочешь получить то же, что ждет Штейнмеца?
— Нет!
— Тогда делай, что говорят.
Она поднялась на ноги. Ему пришлось вытянуть шею, чтобы увидеть ее длинные предлинные ножки, рельефы ее здорового тела и раскрасневшееся лицо.
— Куда это ты собралась? — спросил он.
— Позвонить туда, куда ты мне только что велел.
— Вон там есть телефон. — Он показал сквозь густой пар. — Звони отсюда. — И продолжал, снова ухмыльнувшись: — И скинь эти тряпки, пока звонишь. Я хочу, чтобы ты, когда закончишь, забралась в ванну и посмотрела, как долго эти девочки могут задерживать под водой дыхание.
Арлен посмотрела на него, уголки ее рта чуть сжимались в самом минимальном намеке на недовольство.
— Не пререкайся, — опередил ее Гаррисон. — Дай этим девочкам хорошенько поработать над тобой, и я покажу тебе, что еще прислал Хасимото. Тебя он тоже не забыл.
— Да?
Гаррисон кивнул. Две «ныряльщицы за жемчугом» улыбнулись и кивнули, стоя по бедра в надушенной парящей воде. Их проинструктировали делать все, что им скажут и не говорить ни на каком языке, если им не разрешат разговаривать.
Губы Арлен слегка изогнулись кверху.
— Ты грязный старикан, ты знаешь это?
— Зачем скрывать? — весело признал Гаррисон. — Но в моем возрасте я получаю от наблюдения чуть ли не единственное удовольствие. А ты все равно эксгибиционистка. Тебе это по душе.
Арлен ничего не сказала.
— Ну, скажи правду, — в скрипучем голосе Гаррисона самую малость зазвенел металл. — Тебе ведь по душе пускать пыль в глаза, показывая, на что ты способна, не так ли?
Она не ответила.
— Не так ли?
— Разумеется милый, — сказала наконец Арлен, расстегивая блузку. — Я наслаждаюсь каждой минутой этого.
Кови Бовето и Цзю Чжан Лю не могли в большей степени отличаться друг от друга, и все же принадлежать к одному биологическому виду.
Бовето был человеком рослым, массивным, с широким лбом, нависшим над крошечными, зыркающими, подозрительными глазами. Лицо его обычно выражало хмурое настроение. А первый инстинкт всегда побуждал его атаковать любую проблему в лоб.
Лю же в более раннюю эпоху стал бы философом, мудрецом, мандарином. Он был миниатюрным, тихим, почти аскетичным на вид. Свои настроения страсти и удовольствия он старательно скрывал за маской ничего не выражающего лица.
Они сидели в номере Лю в штаб-квартире Всемирного Правительства в Мессине. В номере присутствовала лишь самая слабая аура Китая: висевшая на одной стене картина, писанная на шелке, драгоценная ваза в углу. В остальном же он, как и все прочие номера в здании штаб-квартире, блистал современным западным хромом, пластиком и стеклом меблировки.
— Но он же отходит от сердечного приступа, — говорил Бовето. Он тяжело сидел в плетеном пластиковом кресле с кружкой темного пива на столике перед ним.
Лю сидел, не сгибая спины, на табурете с плюшевым верхом по другую сторону стола, у его локтя стоял стакан абрикосового вина размером с наперсток.
— Ему больше восьмидесяти лет, — тихо напомнил китаец. — Он не может долго протянуть дальше.
Бовето пожал плечами.
Тогда Законодательное собрание изберет нового директора.
Лю склонил голову едва ли на сантиметр.
— Ты подумывал о том, кто может быть кандидатом?
Глаза африканца сузились.
— Немного.
— Возможно будет полезным, — мягко предложил Лю. — Если мы обсудим возможные кандидатуры и сойдемся на одном лице. Если мы сможем достигнуть такого соглашения, то наверняка сможем убедить основную массу африканских и азиатских делегатов проголосовать за это лицо, и оно наверняка станет следующим директором.
Бовето сделал долгий задумчивый глоток пива.
— Кого ты рассматриваешь, как самых вероятных кандидатов? — спросил он.
Лю разрешил себе чуть улыбнуться.
— Я думаю, ни Уильямс, ни Мальков не имеют ни единого шанса. Законодатели побоятся вновь открыть раны «холодной войны», если изберут американца или русского.
— Может быть, — допустил Бовето. — А как насчет аль-Хашими?
— По-моему, его не интересует пост Директора, хотя, возможно, я не прав. Если он выставит свою кандидатуру, то, я думаю, это будет всего лишь тактикой — ходом с целью добиться у других уступок в обмен на поддержку из кандидата.
— Андерсен?
Он способный администратор. Европейский блок проголосует за него, и американские голоса он, вероятно, тоже получит, при условии, что Уильям не станет добиваться этого поста. В Законодательном собрании его многие уважают и любят.
— Но ты не хочешь видеть его на этой должности, — сказал Бовето. Это не было вопросом.
— У меня на уме другой кандидат.
— Кто?
— Ты, конечно.
Глаза Бовето сверкнули. Как легко отражается душа у него на лице, подумал Лю.
— Ты примешь на себя такую ответственность? — спросил китаец.
— А азиатский блок проголосует за меня? — спросил контрвопросом Бовето.
— Я сделаю для этого все, что в моих силах.
Бовето снова потянулся за пивом.
— Ну, я, конечно, должен подумать об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
— Держу пари.
— Ты когда-нибудь пробовала вращать жезлом под водой?
— Они проделывают именно это? — осведомилась Арлен, откидывая на плечи густые рыжие волосы.
— Среди прочего, — нехорошо осклабился Гаррисон.
— Слушай, я поговорила со Штейнмецем в Рио…
— Где тот парень?
— Никаких признаков его местонахождения.
— Черт подери, не мог же он просто исчезнуть с лица Земли! — Гаррисон сердито шлепнул по вроде, и две японочки отшатнулись от него. Выпрямившись в сидячее положение, он хмуро посмотрел на Арлен. — Послушай… этот парень не мог очень далеко уйти на каком-то чертовом мотороллере.
— Страна там большая.
— Дерьмо!
— И с ним эта ПРОНка, именующая себя Шахерезадой, — продолжила Арлен. — Кажется, бытуют некоторые сомнения, кто кого сцарапал в заложники, она его или он ее. Всю стрельбу производил, похоже, он.
— Мне в высшей степени наплевать, кто что кому сделал. И чаем. Мне нужен этот парень! Он моя собственность, черт побери, и я хочу вернуть его. Кобб из-за него непрерывно раскаляет эфир. Говорит, что он ему позарез нужен на «Острове номер 1».
Арлен покачала головой, и размякшие от пара снова кудри спали ей на глаза.
— Если она помогает ему… или если он у нее в заложниках — ну, она знает все подпольные явки, всех партизан-террористов от тех краев до…
Гаррисон с минуту подумал.
— В таком случае, я хочу, чтобы разыскали и ее.
— Это нелегко.
— Сообщи Штейнмецу, что он уволен. Кто бы там не был замом у него в Рио, сделай его главным. А Штейнмеца наладь сюда. Я намерен сделать из него показательный пример. И брось всех наших людей в Южной Америке на поиски этой парочки. Я хочу видеть их обоих.
— Это все равно, что искать двух муравьев в джунглях, — сказала Арлен.
— Хочешь получить то же, что ждет Штейнмеца?
— Нет!
— Тогда делай, что говорят.
Она поднялась на ноги. Ему пришлось вытянуть шею, чтобы увидеть ее длинные предлинные ножки, рельефы ее здорового тела и раскрасневшееся лицо.
— Куда это ты собралась? — спросил он.
— Позвонить туда, куда ты мне только что велел.
— Вон там есть телефон. — Он показал сквозь густой пар. — Звони отсюда. — И продолжал, снова ухмыльнувшись: — И скинь эти тряпки, пока звонишь. Я хочу, чтобы ты, когда закончишь, забралась в ванну и посмотрела, как долго эти девочки могут задерживать под водой дыхание.
Арлен посмотрела на него, уголки ее рта чуть сжимались в самом минимальном намеке на недовольство.
— Не пререкайся, — опередил ее Гаррисон. — Дай этим девочкам хорошенько поработать над тобой, и я покажу тебе, что еще прислал Хасимото. Тебя он тоже не забыл.
— Да?
Гаррисон кивнул. Две «ныряльщицы за жемчугом» улыбнулись и кивнули, стоя по бедра в надушенной парящей воде. Их проинструктировали делать все, что им скажут и не говорить ни на каком языке, если им не разрешат разговаривать.
Губы Арлен слегка изогнулись кверху.
— Ты грязный старикан, ты знаешь это?
— Зачем скрывать? — весело признал Гаррисон. — Но в моем возрасте я получаю от наблюдения чуть ли не единственное удовольствие. А ты все равно эксгибиционистка. Тебе это по душе.
Арлен ничего не сказала.
— Ну, скажи правду, — в скрипучем голосе Гаррисона самую малость зазвенел металл. — Тебе ведь по душе пускать пыль в глаза, показывая, на что ты способна, не так ли?
Она не ответила.
— Не так ли?
— Разумеется милый, — сказала наконец Арлен, расстегивая блузку. — Я наслаждаюсь каждой минутой этого.
Кови Бовето и Цзю Чжан Лю не могли в большей степени отличаться друг от друга, и все же принадлежать к одному биологическому виду.
Бовето был человеком рослым, массивным, с широким лбом, нависшим над крошечными, зыркающими, подозрительными глазами. Лицо его обычно выражало хмурое настроение. А первый инстинкт всегда побуждал его атаковать любую проблему в лоб.
Лю же в более раннюю эпоху стал бы философом, мудрецом, мандарином. Он был миниатюрным, тихим, почти аскетичным на вид. Свои настроения страсти и удовольствия он старательно скрывал за маской ничего не выражающего лица.
Они сидели в номере Лю в штаб-квартире Всемирного Правительства в Мессине. В номере присутствовала лишь самая слабая аура Китая: висевшая на одной стене картина, писанная на шелке, драгоценная ваза в углу. В остальном же он, как и все прочие номера в здании штаб-квартире, блистал современным западным хромом, пластиком и стеклом меблировки.
— Но он же отходит от сердечного приступа, — говорил Бовето. Он тяжело сидел в плетеном пластиковом кресле с кружкой темного пива на столике перед ним.
Лю сидел, не сгибая спины, на табурете с плюшевым верхом по другую сторону стола, у его локтя стоял стакан абрикосового вина размером с наперсток.
— Ему больше восьмидесяти лет, — тихо напомнил китаец. — Он не может долго протянуть дальше.
Бовето пожал плечами.
Тогда Законодательное собрание изберет нового директора.
Лю склонил голову едва ли на сантиметр.
— Ты подумывал о том, кто может быть кандидатом?
Глаза африканца сузились.
— Немного.
— Возможно будет полезным, — мягко предложил Лю. — Если мы обсудим возможные кандидатуры и сойдемся на одном лице. Если мы сможем достигнуть такого соглашения, то наверняка сможем убедить основную массу африканских и азиатских делегатов проголосовать за это лицо, и оно наверняка станет следующим директором.
Бовето сделал долгий задумчивый глоток пива.
— Кого ты рассматриваешь, как самых вероятных кандидатов? — спросил он.
Лю разрешил себе чуть улыбнуться.
— Я думаю, ни Уильямс, ни Мальков не имеют ни единого шанса. Законодатели побоятся вновь открыть раны «холодной войны», если изберут американца или русского.
— Может быть, — допустил Бовето. — А как насчет аль-Хашими?
— По-моему, его не интересует пост Директора, хотя, возможно, я не прав. Если он выставит свою кандидатуру, то, я думаю, это будет всего лишь тактикой — ходом с целью добиться у других уступок в обмен на поддержку из кандидата.
— Андерсен?
Он способный администратор. Европейский блок проголосует за него, и американские голоса он, вероятно, тоже получит, при условии, что Уильям не станет добиваться этого поста. В Законодательном собрании его многие уважают и любят.
— Но ты не хочешь видеть его на этой должности, — сказал Бовето. Это не было вопросом.
— У меня на уме другой кандидат.
— Кто?
— Ты, конечно.
Глаза Бовето сверкнули. Как легко отражается душа у него на лице, подумал Лю.
— Ты примешь на себя такую ответственность? — спросил китаец.
— А азиатский блок проголосует за меня? — спросил контрвопросом Бовето.
— Я сделаю для этого все, что в моих силах.
Бовето снова потянулся за пивом.
— Ну, я, конечно, должен подумать об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119