– Это за меня и за Джинджер Льюис, – сказал Обри Вундерман, отступив от человека, которого когда-то боялся.
МакБрайд наконец подала знак морским пехотинцам приступить к делу.
– Я надеюсь, козел, что тебе понравилось, – закончил Обри холодно сквозь мучительные рыдания энерготехника. – Как мне, например.
Глава 35
Вундерман ждал, когда его вызовут к капитану; рядом с ним стояла капрал морской пехоты с бледным лицом. Обри хорошо знал ее – они с капралом Слэттери часто боролись в спарринге, но ее официальное выражение лица ничего не говорило ему о его судьбе. Единственной хорошей новостью, помимо той, что Джинджер очень быстро оправлялась после сурового испытания, было то, что его ожидал «всего лишь» Капитанский суд, а не официальный трибунал. Самое тяжелое наказание, которое мог назначить Капитанский суд, – заключение на гауптвахту на срок до сорока пяти дней за правонарушение и понижение в должности максимум на три ранга. Конечно, не считая лишения статуса исполняющего обязанности старшины. Капитан могла сделать это в любой удобный для нее момент и попросту ободрать с него все выслуженные лычки.
Так скорее всего и будет, подумал Обри. Драка на борту судна была серьезным нарушением, но флот давно научился справляться с ними «в своем кругу», не привлекая «тяжелую артиллерию». Другое дело – нанесение телесных повреждений члену своей команды, а колено Рэнди Штайлмана требовало хирургической операции для восстановления. А это уже тянет на трибунал, долгое тюремное заключение или даже увольнение с лишением всех прав и привилегий.
С нашивками уж точно придется распроститься. Это было самое лучшее, на что он мог надеяться… но дело того стоило. Теперь, когда прошел накал эмоций после драки, воспоминание о том, как хрустнуло колено Штайлмана, вызывало у Обри весьма неприятные ощущения. Его даже замутило. Несмотря на все, чему научили его главстаршина Харкнесс и ганни Хэллоуэлл, до его сознания действительно не доходил тот факт, что он может причинить кому-то такой вред. Все же потрясение и неприятные ощущения никак не могли подавить холодное удовлетворение. Штайлман крепко задолжал ему – и не только ему.
Но он все же не испытывал радости в ожидании встречи со шкипером.
* * *
Хонор Харрингтон прямо и строго сидела за своим рабочим столом. Начальник дисциплинарной комиссии привел и поставил перед ней Рэнди Штайлмана. Энерготехник был в униформе, а не в своем обычном рабочем комбинезоне, но вид его был ужасен. Покалеченная нога в гипсе при каждом неуклюжем шаге широко вымахивала в сторону, а глаза смотрели сквозь узкие фиолетовые щели по обе стороны багровой бесформенной шишки, которая некогда была его носом. Между такими же раздутыми губами виднелись обломки зубов, а скула была сплошь покрыта багрово-синим синяком. Хонор не раз видела следы физического насилия, но ей редко попадались люди, избитые так жестоко, как стоящий перед ней человек, и она не позволила своим каменно-бесстрастным глазам выдать чувство удовлетворения.
– Головной убор снять! – гаркнул Томас.
Штайлман, стянув с головы берет, с трудом изобразил некое подобие стойки «смирно». Он пытался придать себе вызывающий вид, но Хонор заметила страх на его лице и понурые плечи. И это не только потому, что его избили, подумала она и перевела взгляд на Салли МакБрайд.
– Обвинения? – спросила она.
МакБрайд сделала вид, что очень внимательно изучает экран планшета.
– Заключенный обвиняется по статье тридцать четвертой, – сказала она решительным голосом. – Брань, оскорбления и угрозы в адрес члена своей команды. По статье тридцать пятой – нападение на члена своей команды, по статье девятнадцатой… – ее голос стал холоднее – преступный сговор с целью дезертировать во время войны, и по статье девяностой – преступный сговор с целью совершения убийства.
Глаза Штайлмана вспыхнули, когда он услышал третье обвинение, и потемнели, когда прозвучало четвертое. Хонор посмотрела на Рафа Кардонеса:
– Вы произвели расследование по поводу этих обвинений, мистер Кардонес?
– Так точно, капитан, – официальным тоном ответил старпом. – Я опросил всех свидетелей инцидента в столовой, и все показания поддерживают первые два обвинения. Исходя из новых свидетельских показаний техника-электронщика Шоуфорт и техника систем жизнеобеспечения Стенниса, а также улик, найденных в каюте заключенного и в аварийно-спасательной капсуле сто восемьдесят четыре, я полагаю, что для поддержки двух последних обвинений также имеется убедительное основание.
– Ваши предложения?
– Отбывание наказания на борту судна по первым двум обвинениям, а по возвращении на первую же космическую станцию флота созвать официальный трибунал по поводу двух последних, – сказал Кардонес.
Хонор заметила, как побледнел Штайлман. По девятнадцатой или девяностой статье его могут расстрелять – и он знал это. Хонор считала, что от расстрела он может отвертеться, поскольку на самом деле ему не удалось ни дезертировать, ни убить Джинджер Льюис, – но даже в самом лучшем случае Рэнди Штайлман состарится задолго до того, как выйдет из тюрьмы.
Было принято разрешать обвиняемому сказать речь в свою защиту, но на этот раз в предоставлении последнего слова не было никакого смысла, и все присутствующие в капитанской каюте понимали это. Кроме того, – холодно подумала Хонор, – ей не хочется, чтобы слова этого человека загрязняли воздух, которым ей приходилось дышать.
– Очень хорошо, – сказала она и кивнула Томасу.
– Заключенный, смирр-наа! – рявкнул уоррент-офицер. Штайлман постарался расправить плечи.
– По статье тридцать четвертой – сорок пять суток строгого тюремного заключения на основном рационе, – холодно сказала Хонор. – По статье тридцать пятой – сорок пять суток строгого тюремного заключения на основном рационе. Приговоры исполняются путем сложения сроков. По обвинению в совершении преступлений, предусмотренных статьями девятнадцатой и девяностой, заключенный будет находиться в тюремном заключении до тех пор, пока не будет передан под стражу на первой же космической станции флота для проведения суда военного трибунала. Проследите за этим, начальник дисциплинарной комиссии.
– Слушаюсь, мэм!
Штайлман обмяк, хотел что-то сказать, но ему так и не удалось выговорить ни слова.
– Заключенный, головной убор надеть! – рявкнул Томас.
Штайлман дернулся и трясущимися руками натянул берет на голову.
– Кругом! – рубанул Томас.
Энерготехник повернулся и, не сказав ни слова, неуклюже потащился к выходу, волоча ногу.
Дверь открылась, и Обри с тревогой взглянул на появившегося в дверном проеме начальника дисциплинарной комиссии Томаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164