Начинало светлеть. Еще часы должны были пройти, прежде чем по-настоящему рассветет, но первая вуаль тьмы уже приоткрылась. В темном пятне на горизонте теперь можно было различить отдельные верхушки деревьев на фоне шиферно-серого неба. От черного стекла озера уже отделялась береговая линия — белые корни деревьев, напоминающие скрюченные птичьи лапы, серебристый блеск огромных гранитных валунов. Окружение тайного озера застыло в ожидании, как дворцовая галерея перед приездом веселых комедиантов. Все готовилось к таинству преображения серых ночных теней под слабыми лучами утреннего солнца.
Мария неожиданно наклонилась вперед, и Кантака удивленно зарычала. Девушка открыла было рот, потом спохватилась и молча указала пальцем на берег справа от носа лодки.
Саймон прищурился и увидел странный предмет, выделяющийся на фоне беспорядочного переплетения ветвей на противоположном берегу, отличающийся по цвету от темных деревьев — синий полосатый шатер.
Потом они различили еще шатры — маленькую группу, расположившуюся невдалеке от первого. Саймон нахмурился и презрительно улыбнулся. Весьма характерно для барона Хеаферта — по крайней мере, если судить по тому, что говорили о нем в замке, — притащить такую роскошь в никому неведомую глушь!
Совсем рядом с лагерем береговая линия расступалась, как будто от нее откусили кусок. Ветви так низко склонялись над темной водой, что невозможно было различить впадающую в озеро речушку, но Саймон был уверен, что это она.
В том самом месте, о котором говорила Джулой, подумал Саймон. Острые, острые у нее глаза, но в сущности, в этом нет ничего неожиданного, верно?
Юноша указал пальцем на темную брешь в береге озера, и Бинабик кивнул: он тоже ее увидел.
Они приблизились к молчаливому лагерю, и троллю пришлось грести сильнее, чтобы плыть с надлежащей скоростью. Саймон решил, что ему приходится бороться с напором встречного течения, и поднял свое весло. Заметив краешком глаза движение юноши, Бинабик повернулся и отрицательно покачал головой. Саймон остановил маленькое весло, занесенное над рябой от дождя поверхностью озера.
Лодка тихо скользила мимо шатров, меньше чем в тридцати эллях от берега.
Вдруг между лазурными стенами показалась темная фигура. У Саймона перехватило дыхание — это был часовой, под плащом тускло блеснул металл. На голове у человека был капюшон, так что трудно было сказать, куда именно он смотрит.
Остальные двое тоже заметили опасность. Бинабик медленно поднял весло, и путники пригнулись, стараясь как можно меньше показываться над бортом лодки.
Если даже часовой посмотрит на озеро, он может решить, что по течению плывет старое бревно. Впрочем, Саймон считал, что на это рассчитывать нечего. Он был уверен, что часовой заметит их, когда повернется, уж слишком близко они находились.
В тот момент, когда замедлилось движение маленького судна, перед ними возникло русло ручья. Саймон отчетливо видел маленький водоворот у большого камня, чуть выше по течению. Лодка почти остановилась, и вода шумела у ее бортов.
Скоро они должны будут опустить весла в воду, иначе суденышко вынесет на берег, прямо к голубым палаткам.
И в это время осмотревший лагерь часовой повернулся, чтобы взглянуть на озеро.
В мгновение ока, так быстро, что ледяной ужас даже не успел охватить путников, темная тень упала с вершин деревьев и спланировала к часовому. Она проплыла между деревьями, как огромный серый осенний лист, и опустилась на шею человеку, но у этого листа были когти. Почувствовав их у себя на горле, несчастный издал вопль ужаса и попытался ударить пикой то, что схватило его.
Серая тень с шумом поднялась в воздух и повисла над головой часового, но вне его досягаемости. Он снова закричал, сжимая раненое горло, и опустился на колени, пытаясь найти выроненную им пику.
— Теперь! — прошипел Бинабик. — Гребай!
Он, Мария и Саймон опустили в воду деревянные весла и принялись грести изо всех сил. Несколько секунд казалось, что они никогда не смогут сдвинуться с места, вода бесцельно плескалась вокруг, лодка только слабо покачивалась. Потом они резко двинулись, преодолевая сильное течение речушки, и оказались под прикрытием густых ветвей.
Саймон обернулся и увидел, как часовой, высоко подпрыгивая, старается отогнать нападающего. Из палаток доносился хохот проснувшихся солдат, которые с интересом смотрели на своего невезучего товарища, швыряющего камни в обезумевшую птицу. Сова с легкостью увертывалась от этих метательных снарядов.
Как только Саймон отпустил ветки и лодка оказалась скрытой за надежным занавесом, птица взмахнула широким белым хвостом и начала кругами подниматься к вершинам деревьев.
Они сосредоточенно боролись со стремительным течением — это затруднение было для путешественников полной неожиданностью, потому что с озера казалось, что вода вообще не движется — и Саймон тихо, торжествующе засмеялся.
Довольно долго они молча преодолевали напор воды. Необходимости так строго соблюдать тишину уже не было, но напряжение было слишком велико, грести было трудно, так что ни у кого не было желания разговаривать. Так прошло около часа, пока наконец они не подплыли к маленькой заводи, окруженной стеной из густого тростника. Там путешественники остановились, чтобы передохнуть.
Взошло солнце. В это утро оно было всего лишь перламутровым пятном на серой завесе туч.
Широкая лента тумана запуталась в вершинах деревьев, и лес вокруг путников казался сказочным и нереальным. Немного выше по течению ручей проходил через какое-то препятствие, и к тихому мурлыканью воды присоединился ровный гул плещущего и бурлящего водоворота.
Саймон наблюдал за Марией. Она сидела молча, подперев щеку рукой.
Совершенно непонятно было, как он мог принимать ее за мальчика. То, что казалось ему лисьим в лице мальчика, теперь было тонкими правильными чертами молодой девушки. Мария сейчас раскраснелась от напряжения. Саймон взглянул на ее румяные щеки, на длинную белую шею и нежную, красиво очерченную ключицу, видневшуюся в распахнутом вороте ее мальчишеской рубашки.
Она неважно сложена… по крайней мере не как Эфсеба, например, думал юноша. Ха! Хотел бы я посмотреть, как Эфсеба сошла бы за мальчика! Но эта тоже хорошенькая, в своем роде. Волосы у нее чернущие…
Длинные ресницы Марии слегка трепетали, она продолжала тяжело дышать.
Саймон рассеянно погладил широкую голову Кантаки.
— Она хорошо сделана, верно ли? — весело спросил Бинабик. Саймон ошеломлено уставился на него.
— Что?
Бинабик нахмурился.
— Извини меня. Имеет возможность, что вы в Эркинланде называете их «он» или «оно»? Имеет возможность. Во всяком случае ты не имеешь должности спорить, когда я говорю, что Джулой знает свое дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236
Мария неожиданно наклонилась вперед, и Кантака удивленно зарычала. Девушка открыла было рот, потом спохватилась и молча указала пальцем на берег справа от носа лодки.
Саймон прищурился и увидел странный предмет, выделяющийся на фоне беспорядочного переплетения ветвей на противоположном берегу, отличающийся по цвету от темных деревьев — синий полосатый шатер.
Потом они различили еще шатры — маленькую группу, расположившуюся невдалеке от первого. Саймон нахмурился и презрительно улыбнулся. Весьма характерно для барона Хеаферта — по крайней мере, если судить по тому, что говорили о нем в замке, — притащить такую роскошь в никому неведомую глушь!
Совсем рядом с лагерем береговая линия расступалась, как будто от нее откусили кусок. Ветви так низко склонялись над темной водой, что невозможно было различить впадающую в озеро речушку, но Саймон был уверен, что это она.
В том самом месте, о котором говорила Джулой, подумал Саймон. Острые, острые у нее глаза, но в сущности, в этом нет ничего неожиданного, верно?
Юноша указал пальцем на темную брешь в береге озера, и Бинабик кивнул: он тоже ее увидел.
Они приблизились к молчаливому лагерю, и троллю пришлось грести сильнее, чтобы плыть с надлежащей скоростью. Саймон решил, что ему приходится бороться с напором встречного течения, и поднял свое весло. Заметив краешком глаза движение юноши, Бинабик повернулся и отрицательно покачал головой. Саймон остановил маленькое весло, занесенное над рябой от дождя поверхностью озера.
Лодка тихо скользила мимо шатров, меньше чем в тридцати эллях от берега.
Вдруг между лазурными стенами показалась темная фигура. У Саймона перехватило дыхание — это был часовой, под плащом тускло блеснул металл. На голове у человека был капюшон, так что трудно было сказать, куда именно он смотрит.
Остальные двое тоже заметили опасность. Бинабик медленно поднял весло, и путники пригнулись, стараясь как можно меньше показываться над бортом лодки.
Если даже часовой посмотрит на озеро, он может решить, что по течению плывет старое бревно. Впрочем, Саймон считал, что на это рассчитывать нечего. Он был уверен, что часовой заметит их, когда повернется, уж слишком близко они находились.
В тот момент, когда замедлилось движение маленького судна, перед ними возникло русло ручья. Саймон отчетливо видел маленький водоворот у большого камня, чуть выше по течению. Лодка почти остановилась, и вода шумела у ее бортов.
Скоро они должны будут опустить весла в воду, иначе суденышко вынесет на берег, прямо к голубым палаткам.
И в это время осмотревший лагерь часовой повернулся, чтобы взглянуть на озеро.
В мгновение ока, так быстро, что ледяной ужас даже не успел охватить путников, темная тень упала с вершин деревьев и спланировала к часовому. Она проплыла между деревьями, как огромный серый осенний лист, и опустилась на шею человеку, но у этого листа были когти. Почувствовав их у себя на горле, несчастный издал вопль ужаса и попытался ударить пикой то, что схватило его.
Серая тень с шумом поднялась в воздух и повисла над головой часового, но вне его досягаемости. Он снова закричал, сжимая раненое горло, и опустился на колени, пытаясь найти выроненную им пику.
— Теперь! — прошипел Бинабик. — Гребай!
Он, Мария и Саймон опустили в воду деревянные весла и принялись грести изо всех сил. Несколько секунд казалось, что они никогда не смогут сдвинуться с места, вода бесцельно плескалась вокруг, лодка только слабо покачивалась. Потом они резко двинулись, преодолевая сильное течение речушки, и оказались под прикрытием густых ветвей.
Саймон обернулся и увидел, как часовой, высоко подпрыгивая, старается отогнать нападающего. Из палаток доносился хохот проснувшихся солдат, которые с интересом смотрели на своего невезучего товарища, швыряющего камни в обезумевшую птицу. Сова с легкостью увертывалась от этих метательных снарядов.
Как только Саймон отпустил ветки и лодка оказалась скрытой за надежным занавесом, птица взмахнула широким белым хвостом и начала кругами подниматься к вершинам деревьев.
Они сосредоточенно боролись со стремительным течением — это затруднение было для путешественников полной неожиданностью, потому что с озера казалось, что вода вообще не движется — и Саймон тихо, торжествующе засмеялся.
Довольно долго они молча преодолевали напор воды. Необходимости так строго соблюдать тишину уже не было, но напряжение было слишком велико, грести было трудно, так что ни у кого не было желания разговаривать. Так прошло около часа, пока наконец они не подплыли к маленькой заводи, окруженной стеной из густого тростника. Там путешественники остановились, чтобы передохнуть.
Взошло солнце. В это утро оно было всего лишь перламутровым пятном на серой завесе туч.
Широкая лента тумана запуталась в вершинах деревьев, и лес вокруг путников казался сказочным и нереальным. Немного выше по течению ручей проходил через какое-то препятствие, и к тихому мурлыканью воды присоединился ровный гул плещущего и бурлящего водоворота.
Саймон наблюдал за Марией. Она сидела молча, подперев щеку рукой.
Совершенно непонятно было, как он мог принимать ее за мальчика. То, что казалось ему лисьим в лице мальчика, теперь было тонкими правильными чертами молодой девушки. Мария сейчас раскраснелась от напряжения. Саймон взглянул на ее румяные щеки, на длинную белую шею и нежную, красиво очерченную ключицу, видневшуюся в распахнутом вороте ее мальчишеской рубашки.
Она неважно сложена… по крайней мере не как Эфсеба, например, думал юноша. Ха! Хотел бы я посмотреть, как Эфсеба сошла бы за мальчика! Но эта тоже хорошенькая, в своем роде. Волосы у нее чернущие…
Длинные ресницы Марии слегка трепетали, она продолжала тяжело дышать.
Саймон рассеянно погладил широкую голову Кантаки.
— Она хорошо сделана, верно ли? — весело спросил Бинабик. Саймон ошеломлено уставился на него.
— Что?
Бинабик нахмурился.
— Извини меня. Имеет возможность, что вы в Эркинланде называете их «он» или «оно»? Имеет возможность. Во всяком случае ты не имеешь должности спорить, когда я говорю, что Джулой знает свое дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236