Чем гуще становился лес, тем увертливее становился Бинабик, грациозно скользивший через цепкий сырой подлесок, а Саймон в это время с шумом и треском продирался сзади. Даже огромная Кантака легко бежала вперед, оставляя за спиной только подрагивающую листву. Саймону казалось, что чуть ли не половину Альдхорта он тащит на себе в виде сломанных сучьев, колючек и листьев.
— Но зачем это? Ничуть не дольше было бы идти краем леса вдоль дороги, так почему я должен прорываться через чащу и каждый шаг делать после жестокого боя с ветками?
Бинабик свистнул волчице, которая успела куда-то удрать. Она моментально возникла из кустов, и тролль, поджидая Саймона, ласково ерошил шерсть у нее на загривке.
— Ты очень прав, Саймон, — сказал он, когда юноша подошел. — Очень хорошо было идти длинной дорогой. Но, — он предостерегающе поднял короткий палец, — есть очень другие соображения.
Саймон знал, что на этом месте ему полагается задать вопрос. Он этого не сделал, а остановился, тяжело дыша, радом с троллем, и принялся за внимательный осмотр самых свежих ранений. Увидев, что Саймон не клюет на предложенную приманку, тролль улыбнулся.
— Почему, спрашиваешь ты, любознательный. Какие еще соображения? Ответ пребывает повсюду вокруг, на деревьях и под камнями. Ты можешь чувствовать его! Ты можешь обонять его!
Саймон тоскливо огляделся и не увидел ничего, кроме деревьев и куманики. И еще деревья. Он застонал.
— Нет, нет, ужели ты потерял всякие ощущения? — вскричал Бинабик. — Что за странный метод учиться бывает у вас в этом глупом каменном муравейнике, в этом… замке?
Саймон подозрительно взглянул на неги.
— Я никогда не говорил вам, что жил в замке.
— Это имеет великую очевидность во всех твоих акциях. — Бинабик быстро нагнулся, чтобы рассмотреть едва заметный олений след, по которому они шли. — Видишь ли, — сказал он драматическим голосом. — Земля — это одна такая большая книга, которую очень следует читать. Каждая очень маленькая тварь, — морщинистая важная улыбка, — имеет ее историю. Деревья, листья, мох и камни содержат очень занимательные вещи.
— О Элисия, нет! — простонал Саймон и без сил опустился на траву, уронив голову на руки. — Пожалуйста, не читай мне книгу леса прямо сейчас, Бинабик. Ноги ноют, и сердце болит.
Тролль наклонился, почти касаясь Саймон круглой щекой. Быстро осмотрев волосы юноши, превращенные куманикой в безобразный колтун, тролль снова выпрямился.
— Я думаю, мы должны очень тихо отдыхать, — сказал он, стараясь скрыть разочарование. — Я расскажу тебе позже об этом.
— Спасибо, — пробормотал Саймон себе в колени.
Этим вечером Саймон уклонился от охоты для ужина по той простой причине, что уснул, как только они устроили привал. Бинабик пожал плечами, сделал по большому глотку из мехов с водой и вином, и совершил короткую прогулку по окрестностям. Кантака, принюхиваясь, бежала рядом с ним. После несколько невыразительного, но сытного ужина из сухого мяса он раскинул кости под аккомпанемент сладкого посапывания Саймона. При первой раскладке выпали Бескрылая птица, Рыба-копье и Темный путь. Расстроившись, он закрыл глаза и некоторое время мурлыкал что-то немелодичное, пристроившись к знаменитому оркестру ночных насекомых. Новая раскладка принесла Факел у входа в пещеру и Упирающегося барана, но Темный путь выпал снова. Не стоило, конечно, слишком уж доверять костям — у него для этого был чересчур хороший наставник — но тем не менее этой ночью Бинабик спал — когда ему, наконец, удалось заснуть, с уложенным кожаным мешком под боком.
Саймон проснулся, и тролль преподнес ему вполне удовлетворительный завтрак из жареных перепелиных яиц и бледных оранжевых бутонов какого-то цветущего дерева, оказавшихся вполне съедобными, хотя и немного странными, вроде жвачки.
Утренний переход тоже проходил значительно легче, чем вчера: местность постепенно становилась более открытой, деревья поредели.
Все утро тролль был каким-то тихим. Саймон не сомневался, что причиной этого было его непростительное равнодушие к лесной эрудиции Бинабика. Когда солнце поднялось уже довольно высоко, они шли по длинному пологому спуску, и Саймон почувствовал, что пришла пора заговорить.
— Бинабик, ты не расскажешь мне сегодня о книге леса?
Его спутник улыбнулся, но улыбка была не такой широкой и несколько более напряженной, чем привык видеть Саймон.
— Конечно, Саймон-друг. Но я питаю страх, что ты не совсем истинно понял меня. Я говорю о земле, как о книге, не потому, что ты должен читать ее для твоего удовольствия и бодрости духа, как религиозный том — хотя смотреть на мир с этой целью также можно, но я говорю о лесе очень больше, как о книге из медицины, которую учат во имя твоего здоровья.
Это просто удивительно, думал Саймон, этому малышу ничего не стоит посадить меня в калошу. И без всякой задней мысли.
Вслух он сказал только:
— Здоровье? Медицинская книга?
Лицо Бинабика вдруг стало очень серьезным.
— Я говорю о твоей жизни и твоей смерти, Саймон. Ты теперь находишься не в доме. Ты теперь находишься не в моем доме, хотя мне очевидно легче бывать гостем здесь, чем тебе. Даже ситхи, которые очень много лет смотрели здесь, как солнце катается туда-сюда по небесам, даже они не говорят, что Альдхорт это их дом. — Бинабик остановился перевести дух, положил руку на запястье Саймона и сжал его. — Это место, где мы стоим, этот очень большой лес — это самое старое место. Вот почему он так зовется, как говорят ваши люди, — Альдхорт: это всегда старое сердце Светлого Арда. Эти деревья вокруг, они очень более молодые, чем все остальные, и вот они видели уже очень много огня, воды и ветру, прежде чем ваш великий король Джон сделал своей очень первый вздох на острове Варинстен. Саймон, моргая, оглянулся.
— Другие, — продолжал Бинабик, — есть другие, которые видел я, и их корни врастают глубоко в Скалу Времени, и они старше, чем все царства человека или ситхи, которые шли к славе и уходили к забвению.
Бинабик снова сжал его запястье, и Саймон, глядя вниз по склону, внезапно почувствовал себя очень маленьким, бесконечно малым, как насекомое, ползущее по склону горы, пронзающей облака.
— Почему… — спросил он наконец, чувствуя, к своему удивлению, что почти готов заплакать. — Почему ты говоришь мне об этом?
— Потому что, — сказал Бинабик и погладил его по руке, — потому что ты не должен думать так, что лес, этот мир леса, это что-то похожее на аллеи Эрчестера. Ты должен наблюдать, и ты должен думать и еще думать.
Тролль двинулся вперед. Саймон ковылял за ним. Все вокруг изменилось.
Теперь деревья казались ему враждебной, перешептывающейся толпой. Саймон чувствовал себя так, как будто получил пощечину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236