К счастью, мы ничего не переломали и даже не особенно ушиблись, а угодили в раскоп, но не позднего, а раннего тагара, в парную могилу глубиной от силы полтора метра. До погребения археологи еще не дошли, и мы стояли на плотно утрамбованной земле, а наши головы торчали наружу. Вылезти из этой ямы было вовсе не сложно, и мы совершенно не делали тайны из нашего маленького приключения. Наоборот, не успев прийти в лагерь, мы тут же рассказали об этом, и потом соответствующую историю пересказывали в экспедиции Николая Поликарповича еще довольно долго.
Человек, сочинивший историю про то, как я телепался в раскопе, тоже вырос в экспедиции и в археологическом кружке Н.П. Макарова и хотя не участвовал в поездке, во время которой мы с его учителем падали в яму, этой истории он просто не мог не слышать много раз.
Что послужило причиной объединить две разные истории, приключившиеся с разными людьми в разное время, и добавить массу вымышленных оценок и подробностей? Конечно же, в первую очередь желание, чтобы так было; чтобы со мной приключилась идиотская история и чтобы эта история оправдывала бы неуважительное и насмешливое отношение ко мне. А кроме того, помимо всего прочего, с такими историями жить интересней, особенно когда наша реальная жизнь довольно-таки бедна, скучна и хочется убежать от нее в мир увлекательных выдумок. Тем более выдумок приятных, ласкающих самолюбие, доказывающих собственную правоту.
Моногатари – японское слово, буквально означающее «повесть» или «повествование». Это составная часть многих названий японских легенд, романов и повестей. Самая известная из них, наверное, это «Гэндзи-моногатари» – «Повесть о принце Гэндзи».
Так вот, я уверен, что каждый или почти каждый из нас может без труда собрать великолепнейшую моногатари о самом себе. Можно, конечно, заняться моногатари на любые темы – в конце концов, у людей иногда хватает совести писать, скажем, об эскадрильях «летающих блюдечек», барражирующих прямо над Красноярском [11]. Но что до вашего покорного слуги – то уж теперь-то я непременно соберу о самом себе все фольклорные сведения, которые найду, и со временем сложу из них мифологическую повесть не хуже любой из рассказанных здесь. История о моих приключениях в недрах кургана да будет первой из повестей «Буровский-моногатари».
Глава 29
МАКАРОВ-МОНОГАТАРИ
Потом и самому не захочется нести всю ту чушь, которую вы несете!
А.Г. Дугин
Рождение легенд – самостоятельная и очень интересная область исследований. Запускают их порой люди даже и неглупые, и опытные… Но опытные очень специфически. Вот хотя бы легенда о том, что в реке Лене водятся огромные стада бегемотов. Дико звучит? Но в XVIII веке некий Дж. Перри описывал изобилующие бегемотами воды реки Лены и рассуждал по-своему логично: привозят же с Лены клыки бегемотов?! Клыки, правда, были не бегемотов, а моржей, Перри «слегка» перепутал, но, в конце концов, чего на свете не бывает…
По мне, так ничем не лучше бегемотов, плещущихся в водах субарктической реки, другое сногсшибательное «открытие»: оказывается, в Сибири… едят собак!!! Эту увлекательную новость приносит читателю И. Губерман в своей книжке «Пожилые записки»: «Я нечто должен пояснить, нигде не читанное мной, хотя уверен, что об этом кто-нибудь писал. Уже давно в Сибири едят собак». Правда, автор тут же оговаривается: «Я не знаю, когда это началось, но полагаю, что пошло от миллионов ссыльных, населяющих уже десятки лет сибирские пространства. Хоть мяса тут везде достаточно, однако стоит оно денег на базарах, а с деньгами никогда не было у ссыльных хорошо… В основном на водку уходят у них деньги» [12].
Я не буду спорить и о том, насколько прав И.М. Губерман в своих описаниях процесса, – как именно в Сибири крадут собак, уводят доверчивых псов, воруют щенков и так далее, он описывает долго и красочно. Очень может быть, уголовники это все и делают.
Плохо другое – Игорь Миронович лихо переносит подсмотренное им на всю Сибирь, на всех ее жителей, и делает это крайне непринужденно: «…мне бывалые сибиряки рассказали, что давно и всюду это так. Еще мне повестнули, что люди местные, живущие на воле и в своих домах, над ссыльными смеются, но при случае собачину едят охотно, только это тщательно скрывают» [12].
Что сказать по этому поводу? На мой взгляд, все достаточно просто: хотя многоуважаемый Игорь Миронович Губерман и провел какое-то время в Сибири, но Сибири-то он, по сути дела, совершенно не знает. Потому что жил он сначала в лагере, а потом в поселке, где селили отбывших свой срок, но не восстановленных в правах заключенных. Не буду обсуждать степень виновности самого Губермана – может быть, пострадал он и совершенно облыжно, спорить не стану. Может быть, его и правда законопатили в лагерь по уголовной статье, но на самом деле «за политику». Готов допустить и то, и это.
Но в Сибири он, тем не менее, хотя и жил, но с сибиряками-то все равно не общался. С жителями сибирских деревень, потомками нескольких волн переселения, от XVII до XX веков, Губерман никак не пересекался. Не имел он дела ни с геологами, ни с другими экспедишниками, ни со строителями, ни с рабочими огромных предприятий, ни с интеллектуалами из нескольких академгородков Сибири, ни со студентами и преподавателями сибирских вузов (а их 14 в одном Красноярске – не самом большом и не самом цивилизованном из сибирских городов).
Еще раз подчеркну – я сейчас совершенно не выясняю степени виновности Губермана или кого-либо еще. В данном случае неважно, не общался он с сибиряками потому, что ему не дали этого сделать власти, или потому, что ему самому этого совершенно не хотелось. Важно то, что Сибири этот человек, на мой взгляд, не знает – не знает ни одной из бесчисленных групп русского сибирского населения, разбросанного на огромной территории в самых различных условиях. Все его знание о Сибири ограничивается тем, что он увидел в Красноярской тюрьме, в лагере, в поселочке для бывших заключенных, а все его суждения о Сибири и сибиряках сделаны на основе того, что он видел среди уголовников.
И перенес он на всех живущих в Сибири даже не то, что видел у некоторых из них (ничего он вообще не видел), а то, о чем ему рассказали уголовники. Уголовники же вообще обожают байки про то, что все люди на свете – такие же подонки и воры, как и криминальный люд, только очень хитрые, потому и не попадаются. А вот они, преступники, люди очень честные, любят справедливость, потому и загремели на нары.
На мой взгляд, пустить точно такую же байку, как у И.М. Губермана, можно про любую страну и про любой город. А вы знаете, что парижане едят собак?! А я сам видел – бродяги на Дворе чудес ели пса! А вы знаете, что в Берлине едят кошек?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Человек, сочинивший историю про то, как я телепался в раскопе, тоже вырос в экспедиции и в археологическом кружке Н.П. Макарова и хотя не участвовал в поездке, во время которой мы с его учителем падали в яму, этой истории он просто не мог не слышать много раз.
Что послужило причиной объединить две разные истории, приключившиеся с разными людьми в разное время, и добавить массу вымышленных оценок и подробностей? Конечно же, в первую очередь желание, чтобы так было; чтобы со мной приключилась идиотская история и чтобы эта история оправдывала бы неуважительное и насмешливое отношение ко мне. А кроме того, помимо всего прочего, с такими историями жить интересней, особенно когда наша реальная жизнь довольно-таки бедна, скучна и хочется убежать от нее в мир увлекательных выдумок. Тем более выдумок приятных, ласкающих самолюбие, доказывающих собственную правоту.
Моногатари – японское слово, буквально означающее «повесть» или «повествование». Это составная часть многих названий японских легенд, романов и повестей. Самая известная из них, наверное, это «Гэндзи-моногатари» – «Повесть о принце Гэндзи».
Так вот, я уверен, что каждый или почти каждый из нас может без труда собрать великолепнейшую моногатари о самом себе. Можно, конечно, заняться моногатари на любые темы – в конце концов, у людей иногда хватает совести писать, скажем, об эскадрильях «летающих блюдечек», барражирующих прямо над Красноярском [11]. Но что до вашего покорного слуги – то уж теперь-то я непременно соберу о самом себе все фольклорные сведения, которые найду, и со временем сложу из них мифологическую повесть не хуже любой из рассказанных здесь. История о моих приключениях в недрах кургана да будет первой из повестей «Буровский-моногатари».
Глава 29
МАКАРОВ-МОНОГАТАРИ
Потом и самому не захочется нести всю ту чушь, которую вы несете!
А.Г. Дугин
Рождение легенд – самостоятельная и очень интересная область исследований. Запускают их порой люди даже и неглупые, и опытные… Но опытные очень специфически. Вот хотя бы легенда о том, что в реке Лене водятся огромные стада бегемотов. Дико звучит? Но в XVIII веке некий Дж. Перри описывал изобилующие бегемотами воды реки Лены и рассуждал по-своему логично: привозят же с Лены клыки бегемотов?! Клыки, правда, были не бегемотов, а моржей, Перри «слегка» перепутал, но, в конце концов, чего на свете не бывает…
По мне, так ничем не лучше бегемотов, плещущихся в водах субарктической реки, другое сногсшибательное «открытие»: оказывается, в Сибири… едят собак!!! Эту увлекательную новость приносит читателю И. Губерман в своей книжке «Пожилые записки»: «Я нечто должен пояснить, нигде не читанное мной, хотя уверен, что об этом кто-нибудь писал. Уже давно в Сибири едят собак». Правда, автор тут же оговаривается: «Я не знаю, когда это началось, но полагаю, что пошло от миллионов ссыльных, населяющих уже десятки лет сибирские пространства. Хоть мяса тут везде достаточно, однако стоит оно денег на базарах, а с деньгами никогда не было у ссыльных хорошо… В основном на водку уходят у них деньги» [12].
Я не буду спорить и о том, насколько прав И.М. Губерман в своих описаниях процесса, – как именно в Сибири крадут собак, уводят доверчивых псов, воруют щенков и так далее, он описывает долго и красочно. Очень может быть, уголовники это все и делают.
Плохо другое – Игорь Миронович лихо переносит подсмотренное им на всю Сибирь, на всех ее жителей, и делает это крайне непринужденно: «…мне бывалые сибиряки рассказали, что давно и всюду это так. Еще мне повестнули, что люди местные, живущие на воле и в своих домах, над ссыльными смеются, но при случае собачину едят охотно, только это тщательно скрывают» [12].
Что сказать по этому поводу? На мой взгляд, все достаточно просто: хотя многоуважаемый Игорь Миронович Губерман и провел какое-то время в Сибири, но Сибири-то он, по сути дела, совершенно не знает. Потому что жил он сначала в лагере, а потом в поселке, где селили отбывших свой срок, но не восстановленных в правах заключенных. Не буду обсуждать степень виновности самого Губермана – может быть, пострадал он и совершенно облыжно, спорить не стану. Может быть, его и правда законопатили в лагерь по уголовной статье, но на самом деле «за политику». Готов допустить и то, и это.
Но в Сибири он, тем не менее, хотя и жил, но с сибиряками-то все равно не общался. С жителями сибирских деревень, потомками нескольких волн переселения, от XVII до XX веков, Губерман никак не пересекался. Не имел он дела ни с геологами, ни с другими экспедишниками, ни со строителями, ни с рабочими огромных предприятий, ни с интеллектуалами из нескольких академгородков Сибири, ни со студентами и преподавателями сибирских вузов (а их 14 в одном Красноярске – не самом большом и не самом цивилизованном из сибирских городов).
Еще раз подчеркну – я сейчас совершенно не выясняю степени виновности Губермана или кого-либо еще. В данном случае неважно, не общался он с сибиряками потому, что ему не дали этого сделать власти, или потому, что ему самому этого совершенно не хотелось. Важно то, что Сибири этот человек, на мой взгляд, не знает – не знает ни одной из бесчисленных групп русского сибирского населения, разбросанного на огромной территории в самых различных условиях. Все его знание о Сибири ограничивается тем, что он увидел в Красноярской тюрьме, в лагере, в поселочке для бывших заключенных, а все его суждения о Сибири и сибиряках сделаны на основе того, что он видел среди уголовников.
И перенес он на всех живущих в Сибири даже не то, что видел у некоторых из них (ничего он вообще не видел), а то, о чем ему рассказали уголовники. Уголовники же вообще обожают байки про то, что все люди на свете – такие же подонки и воры, как и криминальный люд, только очень хитрые, потому и не попадаются. А вот они, преступники, люди очень честные, любят справедливость, потому и загремели на нары.
На мой взгляд, пустить точно такую же байку, как у И.М. Губермана, можно про любую страну и про любой город. А вы знаете, что парижане едят собак?! А я сам видел – бродяги на Дворе чудес ели пса! А вы знаете, что в Берлине едят кошек?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113