И, конечно же, уже давным-давно известно, что его «Гузла, или Сборник иллирийских песен, записанных в Далмации, Боснии, Хорватии и Герцеговине» есть не что иное, как литературная фальсификация и написана от лица вымышленного героя.
Да, все это так, и сам факт фальсификации хорошо был известен еще при жизни Проспера Мериме. Очень возможно даже, что Александр Сергеевич Пушкин, в свое время переводя «подлинные тексты западных славян», тоже знал, что эти стихи вовсе не подлинные тексты западных славян, их сочинил сам Мериме.
Но как бы ни играл Проспер Мериме, как бы ни выдумывал людей и обстоятельства, а он очень неплохо изучил страну, о которой писал.
И в специальной главе «Сборника иллирийских песен», которая так и называется «О вампиризме», есть упоминания о подлинных документах имперского правительства, то есть правительства Австро-Венгрии. Выдумка? Но в том-то и дело, что такие документы и правда есть!
Реально существует обширная служебная записка, извещавшая о появлении вурдалаков в районе городка Градиша, и о посылке целой воинской команды из Белграда с целью уничтожения или поимки вампиров.
Об этой истории пишет Проспер Мериме: «Были разрыты могилы всех умерших за последние полтора месяца; когда дошли до могилы старика, увидели, что он лежит с открытыми глазами, с румяным лицом и дышит, как живой, хотя и недвижим, как полагается мертвецу, из чего заключили, что он явный вампир. Палач вбил ему в сердце кол. Затем зажгли костер, и труп был обращен в пепел» [15].
Неплохо документирован и случай, когда вампир, уничтоженный точно таким же способом, сумел «заразить» множество людей: помимо людей, этот вампир мучил и животных, а некоторые люди, кто от великого ума, кто по невежеству, ели мясо этих животных. В результате в окрестностях Медрейги вампиризм превратился в настоящую эпидемию. Способ борьбы был тот же – разрыть могилы недавно умерших людей; по данным комиссии, в которую вошли офицеры из стоящих в провинции гарнизонов, полковые врачи и почтеннейшие из местных жителей, из сорока трупов по крайней мере семнадцать были с явными признаками вампиризма.
Протокол, составленный комиссией, был направлен в Вену, где и находится в одном из архивов. Как будто на нем есть резолюция о создании комиссии для проверки всего, о чем рассказывается в протоколе… Но была ли создана эта комиссия или о ней только поговорили, мы не знаем (очень может быть, что и не была создана).
Тем более, что ни проверкой фактов, о которых писали в протоколе, ни изучением явления никогда не занимались профессиональные ученые. Почему?! Причина, мне думается, вот в чем.
Эти служебные записки о положении дел во вверенной чиновникам территории писались всеми, кто представлял власть империи на местах; и чиновники из Иллирии, Хорватии и Сербии, среди всего прочего, писали и о вампирах. Были это мелкие провинциальные чиновники, которым и образование, и положение в обществе не позволяло рассчитывать на хорошую карьеру; словом, это небольшие птицы имперской австрийской бюрократии, и в столичной Вене отношение к их отчетам было самое простое – просмотреть и быстренько положить под сукно. А уж описание охоты на вампиров вызывало разве что приступы веселья.
Тем более на местах, в населенных славянами землях, имперский чиновник был онемеченным славянином – то есть немного местным. Такой человек хорошо знал местные условия, но доверия в Вене тем более не вызывал, и очень часто он излагал свои мысли на таким плохом немецким языке, что и прочитать-то было непросто.
Или же чиновник-немец приезжал из столицы, делал инспекционную поездку. Но этот чиновник плохо знал язык славян, еще хуже – их привычки и нравы, а народные представления о мире последовательно считал суевериями и предрассудками невежественного народа.
Такому чиновнику тоже могли рассказать о вампирах, но как он отнесся бы к ним, нетрудно себе представить.
Что касается офицеров провинциальных гарнизонов… О российских гарнизонных офицерах много писал А.И. Куприн, и, надо сказать, это довольно мрачные описания. Даже самое сочувственное описание Александра Ивановича оставляет чувство то ли жути, то ли попросту гадливости: перед читателем предстают какие-то спивающиеся, деградирующие на глазах личности, почти лишенные любых духовных интересов, основные занятия которых – пьянство и хождение по бабам. А поскольку баб немного, меняют их часто, женщины ходят по кругу… В общем, ужас.
Уверяю вас, дорогие мои читатели, австрийцы относились к своим гарнизонным офицерам точно так же (кое-что об этом можно почерпнуть и у Стефана Цвейга), если не хуже. И их подписи под документами воспринимались, скорее всего, однозначно – допились ребята.
Представьте себе, дорогой читатель, что герои Куприна прислали в Петербург, году в 1820 или 1840, обширный документ, в котором подробно излагали бы, как сбивали из полковых пушек Соловьев-разбойников с дубов или прочесывали лес в поисках кикиморы, высосавшей кровь из дочки полковника… Честно говоря, я почти уверен: в Российской империи такой документ просто не мог бы появиться на свет – его никто не решился бы написать и отослать… даже если бы в гарнизонный городок вломился бы Змей Горыныч или во время маневров в каком-нибудь глухом уголке Курской губернии была бы подбита ступа с Бабой Ягой, чему были бы тысячи свидетелей. Так что в Австрийской (с 1848 года – Австро-Венгерской) империи дело обстояло еще не самым худшим образом…
Не надо считать австрийских немцев расистами – это глубоко несправедливо. Империя Габсбургов с XVI века сложилась как многонациональное государство. Немцы в нем были самым культурным и самым сильным элементом; империя и возникла как результат завоевания немцами земель славян и венгров.
Официальный язык делопроизводства, культуры и науки был немецкий; всякий, кто получал хоть какое-то образование или поступал на службу, волей-неволей учил немецкий язык (как в Российской империи – русский). В Австро-Венгерской империи семья всякого образованного человека, тем более офицера или чиновника, постепенно онемечивалась. Это не мешало ни венграм графам Сечени, ни графам Черноу, происходившим от славянина Михая Черного, стать приближенными австрийских императоров и входить в круг венской столичной знати.
Но славяне в Австрийской империи были или подозрительным, политически неблагонадежным меньшинством, как поляки, или отсталыми в культурном отношении, в основном деревенскими людьми, в среде которых не исчезли даже кровная месть и племенные отношения (как черногорцы). Ну и мало ли что они могли там рассказывать, эти подозрительные мятежники или необразованные дикари?!
Правда, вампиров побаивались и сами венгры… Но мало ли что болтает мужичье даже самых культурных народов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Да, все это так, и сам факт фальсификации хорошо был известен еще при жизни Проспера Мериме. Очень возможно даже, что Александр Сергеевич Пушкин, в свое время переводя «подлинные тексты западных славян», тоже знал, что эти стихи вовсе не подлинные тексты западных славян, их сочинил сам Мериме.
Но как бы ни играл Проспер Мериме, как бы ни выдумывал людей и обстоятельства, а он очень неплохо изучил страну, о которой писал.
И в специальной главе «Сборника иллирийских песен», которая так и называется «О вампиризме», есть упоминания о подлинных документах имперского правительства, то есть правительства Австро-Венгрии. Выдумка? Но в том-то и дело, что такие документы и правда есть!
Реально существует обширная служебная записка, извещавшая о появлении вурдалаков в районе городка Градиша, и о посылке целой воинской команды из Белграда с целью уничтожения или поимки вампиров.
Об этой истории пишет Проспер Мериме: «Были разрыты могилы всех умерших за последние полтора месяца; когда дошли до могилы старика, увидели, что он лежит с открытыми глазами, с румяным лицом и дышит, как живой, хотя и недвижим, как полагается мертвецу, из чего заключили, что он явный вампир. Палач вбил ему в сердце кол. Затем зажгли костер, и труп был обращен в пепел» [15].
Неплохо документирован и случай, когда вампир, уничтоженный точно таким же способом, сумел «заразить» множество людей: помимо людей, этот вампир мучил и животных, а некоторые люди, кто от великого ума, кто по невежеству, ели мясо этих животных. В результате в окрестностях Медрейги вампиризм превратился в настоящую эпидемию. Способ борьбы был тот же – разрыть могилы недавно умерших людей; по данным комиссии, в которую вошли офицеры из стоящих в провинции гарнизонов, полковые врачи и почтеннейшие из местных жителей, из сорока трупов по крайней мере семнадцать были с явными признаками вампиризма.
Протокол, составленный комиссией, был направлен в Вену, где и находится в одном из архивов. Как будто на нем есть резолюция о создании комиссии для проверки всего, о чем рассказывается в протоколе… Но была ли создана эта комиссия или о ней только поговорили, мы не знаем (очень может быть, что и не была создана).
Тем более, что ни проверкой фактов, о которых писали в протоколе, ни изучением явления никогда не занимались профессиональные ученые. Почему?! Причина, мне думается, вот в чем.
Эти служебные записки о положении дел во вверенной чиновникам территории писались всеми, кто представлял власть империи на местах; и чиновники из Иллирии, Хорватии и Сербии, среди всего прочего, писали и о вампирах. Были это мелкие провинциальные чиновники, которым и образование, и положение в обществе не позволяло рассчитывать на хорошую карьеру; словом, это небольшие птицы имперской австрийской бюрократии, и в столичной Вене отношение к их отчетам было самое простое – просмотреть и быстренько положить под сукно. А уж описание охоты на вампиров вызывало разве что приступы веселья.
Тем более на местах, в населенных славянами землях, имперский чиновник был онемеченным славянином – то есть немного местным. Такой человек хорошо знал местные условия, но доверия в Вене тем более не вызывал, и очень часто он излагал свои мысли на таким плохом немецким языке, что и прочитать-то было непросто.
Или же чиновник-немец приезжал из столицы, делал инспекционную поездку. Но этот чиновник плохо знал язык славян, еще хуже – их привычки и нравы, а народные представления о мире последовательно считал суевериями и предрассудками невежественного народа.
Такому чиновнику тоже могли рассказать о вампирах, но как он отнесся бы к ним, нетрудно себе представить.
Что касается офицеров провинциальных гарнизонов… О российских гарнизонных офицерах много писал А.И. Куприн, и, надо сказать, это довольно мрачные описания. Даже самое сочувственное описание Александра Ивановича оставляет чувство то ли жути, то ли попросту гадливости: перед читателем предстают какие-то спивающиеся, деградирующие на глазах личности, почти лишенные любых духовных интересов, основные занятия которых – пьянство и хождение по бабам. А поскольку баб немного, меняют их часто, женщины ходят по кругу… В общем, ужас.
Уверяю вас, дорогие мои читатели, австрийцы относились к своим гарнизонным офицерам точно так же (кое-что об этом можно почерпнуть и у Стефана Цвейга), если не хуже. И их подписи под документами воспринимались, скорее всего, однозначно – допились ребята.
Представьте себе, дорогой читатель, что герои Куприна прислали в Петербург, году в 1820 или 1840, обширный документ, в котором подробно излагали бы, как сбивали из полковых пушек Соловьев-разбойников с дубов или прочесывали лес в поисках кикиморы, высосавшей кровь из дочки полковника… Честно говоря, я почти уверен: в Российской империи такой документ просто не мог бы появиться на свет – его никто не решился бы написать и отослать… даже если бы в гарнизонный городок вломился бы Змей Горыныч или во время маневров в каком-нибудь глухом уголке Курской губернии была бы подбита ступа с Бабой Ягой, чему были бы тысячи свидетелей. Так что в Австрийской (с 1848 года – Австро-Венгерской) империи дело обстояло еще не самым худшим образом…
Не надо считать австрийских немцев расистами – это глубоко несправедливо. Империя Габсбургов с XVI века сложилась как многонациональное государство. Немцы в нем были самым культурным и самым сильным элементом; империя и возникла как результат завоевания немцами земель славян и венгров.
Официальный язык делопроизводства, культуры и науки был немецкий; всякий, кто получал хоть какое-то образование или поступал на службу, волей-неволей учил немецкий язык (как в Российской империи – русский). В Австро-Венгерской империи семья всякого образованного человека, тем более офицера или чиновника, постепенно онемечивалась. Это не мешало ни венграм графам Сечени, ни графам Черноу, происходившим от славянина Михая Черного, стать приближенными австрийских императоров и входить в круг венской столичной знати.
Но славяне в Австрийской империи были или подозрительным, политически неблагонадежным меньшинством, как поляки, или отсталыми в культурном отношении, в основном деревенскими людьми, в среде которых не исчезли даже кровная месть и племенные отношения (как черногорцы). Ну и мало ли что они могли там рассказывать, эти подозрительные мятежники или необразованные дикари?!
Правда, вампиров побаивались и сами венгры… Но мало ли что болтает мужичье даже самых культурных народов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113