– Неужели, по-твоему, это всего лишь совпадение, что в последнее время Хассан был связан с ФНО? Так же, как и те афганы, которых ты преследуешь по пятам?
Эви пошарила у Сукиоты в кармане. В нем она обнаружила бумажник, ключи от наручников, которые все еще болтались у нее на руке, и белую инфокарту, которой ее пленница накануне размахивала у нее перед носом.
Сукиота по-прежнему не проронила ни слова. Ну почему Фрей и все остальные отказывались ввести ее в курс дела? Ради чего им понадобилось держать ее в неведении?
Эви почувствовала, что внутри у нее закипает гнев.
– Давай-ка, сестричка, я нарисую тебе одну картину. Я смотрю на тебя и вижу себя в пятьдесят третьем. Ты готова взяться за нечто такое, что в сотни раз превосходит тебя самое. Ты собираешься проникнуть в святая святых «Ниоги» и ФНО. И тем самым ты оказываешься слишком близко к побочному дельцу Фрея, и все, что, по-твоему, тебе удалось наработать, летит куда-то к чертовой матери, а потом используется против тебя…
Эви распахнула пассажирскую дверь, отстегнула на Сукиоте ремень и автоматом подтолкнула ее к выходу:
– Убирайся отсюда.
Сукиота подтянула молнию на комбинезоне и вылезла из фургона:
– Тебе не удастся уйти, никому из вас не удастся.
– А тебе самой?
Эви погнала фургон дальше; дверь по инерции захлопнулась сама собой. Поезда больше не проносились мимо нее, а рельсы постепенно исчезли, уступив место подземной дороге из осклизлых шпал и закопченного гравия. Презрев риск, она вела машину на головокружительной скорости. Эви ужасно не хотелось, чтобы ей отрезали путь к отступлению.
Несясь по чреву Манхэттена, она пыталась разобраться в сути обрушившегося на нее вихря событий.
Первая команда участников – тип с биноклем и афганы – были, несомненно, выкормышами «Ниоги». А еще точней, той полулегальной ветви корпорации, что в народе называлась ФНО. Исходя из того, что ей сказал Сигер за мгновение до того, как афганы отправили его к праотцам, корпорацией «Ниоги» в действительности заправляла кучка пришельцев.
– Ты не представляешь себе, что это за твари.
– Еще бы, уж мне этого знать! – прошептала Эви.
Вторую команду составляли Фрей и его дружки. Фрей обеспечивал прикрытие ситуации в Кливленде. Вместо того чтобы доложить Агентству об афере «Мидвест Лэпидери» и пришельцах, они подставили ЦРУ, обвинив Управление в финансовых махинациях. И кто-то под шумок прикарманил себе денежки пришельцев и средства «Мидвест» ради каких-то собственных целей. А это ни много ни мало около восьми миллиардов долларов.
Выходит, в последние пять лет Эви работала на Агентство внутри Агентства. Совершенно замкнутая организация, никому не подотчетная. И тот Мозговой Центр, который обслуживала она, Прайс и Хофштадтер, был совершенно автономной единицей, а так как Эви было известно о пришельцах, заговорщики решили на время оставить ее в своих рядах.
Но ни разу не обмолвились с ней словом правды.
До Эви стало доходить почему… Потому, что она не человек…
Хофштадтер назвал ее франком и пытался от нее избавиться. По крайней мере, теперь она знала, почему. Ведь она могла указать пальцем на слишком многих из заговорщиков. На каждого, кто работал в Мозговом Центре, на любого, кому было хоть что-то известно об обнаруженных в пятьдесят третьем пришельцах.
Эви рявкнула и, разогнав фургон, нарочно ударилась боком машины о бетонную стену. Ее обвели вокруг пальца. На протяжении шести лет, черт побери, из нее строили идиотку. Ей нагло лгали в глаза, но не из соображений безопасности, и не потому, что она могла разоблачить их, а в первую очередь потому, что она не человек.
– Ублюдки! – перед водительским стеклом проскочила яркая голубая искра. Это Эви снова на полном ходу задела бетонную стену. – Все вы! Вонючие ублюдки!
Тоннель нырнул куда-то вниз, отбросив свет фар назад на Эви. Она неслась на ста двадцати, и тормоза сработали не во время. Фургон пропахал носом ледяную корку, разбрасывая впереди себя струи мутной воды. Эви услышала короткое жужжанье, и кабина наполнилась гарью взорвавшегося трансформатора. Фара и огоньки на приборной доске погасли.
Индуктор закоротило.
Фургон, прокатившийся немного вперед, замер едва ли не в кромешной тьме. И даже после того, как искусно сконструированные глаза Эви приспособились к мраку, мир предстал перед ней в темно-серой монохромной гамме, непробиваемой взглядом уже на расстоянии десяти метров.
Эви в растерянности оставалась на водительском сиденье, и ледяная вода постепенно стала собираться у ее ног.
– Вы все лицемерные, заносчивые ублюдки.
«Эви», – обратился к ней внутренний голос.
«И ты в том числе, Абдель».
«Я ведь воспитал тебя, Эви».
«И ты в том числе», – Эви ощущала, что краска гнева заливает ей лицо.
«Кто я такая, в конце концов, – игрушка в руках разведывательных служб?!»
«Но… «
– И ты мне не отец! – Голос Эви эхом отразился от стен и утонул в безмолвии.
Эви стукнула кулаками по приборной доске, не обращая внимания на боль в левом плече.
«А еще говорили, что эксперименты над людьми – это зверство. Что вы намеревались делать, когда ворвались в ту иорданскую лабораторию? Перебить всех нас?»
Эви затрясла головой.
«Нет, на это бы вы не пошли. Как можно уничтожить попавшее к вам в руки достояние? Вы захватили нас и стали натаскивать, чтобы мы воплощали в жизнь ваши зверские планы».
Эви уперлась лбом в руль.
«Убирайся, Абдель. Это моя жизнь, и я не хочу больше иметь с тобой дело».
Абдель молчал.
«Господи, как я устала. Устала быть пешкой в чужой игре. Устала выполнять чужие команды. Устала во всем полагаться на систему, которая выбивает у тебя же почву из под ног. Устала жить в мире, которому наплевать, что с тобой произойдет».
Вода доходила Эви уже до середины икр, и ноги ее онемели.
Прекрасно, только переохлаждения ей не хватало. Эви опустила стекло и обвела взглядом тоннель. Посередине правой стены тянулась узкая галерея. По крайней мере, можно двигаться дальше, не хлюпая ногами по воде. Оставалось решить один вопрос – куда, назад или вперед?
Нет, путь назад полностью исключается.
***
Начинало светать, когда Эви отбросила ногой кучу мусора, загораживавшую собой дверь, что вела на заброшенную станцию подземки. Первое, что ей бросилось в глаза, когда она поднялась по бетонным ступенькам, – это разбитая голографическая афиша. Ее зеркальную поверхность украшал написанный аршинными буквами лозунг-граффити: «Прибей пинка!»
Эви поняла, куда попала. Это была северная оконечность Манхэттена, по ту сторону разграничительной черты. Вокруг нее теснились обустроенные на скорую руку трущобы Вашингтон Хайтс. Эви различила гнилостный запах и поняла, что находится в нескольких кварталах от Гарлем-Ривер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79