После чего начал набирать себе новую команду. Тех людей, на кого в той или иной степени повлияла деятельность пришельцев, людей с полезными умениями и навыками, тех, кто сочувственно относился к его идее. Таких, как, например, Скотт Фитцджеральд, чье «орбитальное ухо» уже давно подбиралось к пришельцам, однако в мгновенье ока проект был торпедирован конгрессом. Таких, как Дэвид Прайс, с его теориями заговоров, которые никто не хотел принимать всерьез. Как Эрвин Хофштадтер. Фрей совершенно зациклился на Азии. А Хофштадтер был крупнейшим по ней специалистом, – Прайс умолк, чтобы перевести дух и помассировать лоб. – Эксперт-востоковед плюс самый отвратительный из фашистских выродков…
Прайс закрыл глаза и несколько раз пробормотал:
– О, господи…
Эви даже была вынуждена подтолкнуть его пистолетом, чтобы он снова заговорил.
– Это он виноват в том, что в наши ряды затесались Габриэль и Дэвидсон.
– Кстати, а что за птица этот Дэвидсон?
Прайс покачал головой:
– Два года тюрьмы, по уши в дерьме – воровал технологии. Хофштадтер откопал его. Худшего…
– Так ты и Дэвидсона хочешь записать в фашисты?
– Лео Дэвидсон – экспериментатор, а все мы – подопытные кролики.
Если верить Прайсу, все начиналось со скромной частной фирмы. В их задачи входило выкачать из захваченных ею пришельцев всю полезную информацию, чтобы затем приступить к разработке планов на случай отражения дальнейшего их вторжения. «Мозговой Центр» на случай внутреннего кризиса был вполне законным предприятием. С той разницей, что сотрудники его работали не на Агентство, а лично на Фрея.
– Мы бы поставили и тебя в известность, если бы не Х-Х-Хофштадтер. Но у него какой-то патологический страх перед не людьми.
– И поэтому меня не могли отпустить с богом, ведь мне было известно о пришельцах, – Эви встала с кресла и, подойдя к кровати, уперлась дулом Прайсу в подбородок.
Затем приподняла его повыше, чтобы Прайс посмотрел ей в глаза:
– Но зачем же вы тогда тянули резину, почему не пустили меня в расход сразу?
– Я тут не причем, – от его дыхания ствол пистолета покрывался капельками влаги.
Эви прекрасно понимала, что несправедлива к Прайсу, однако была готова лопнуть от злости. Хотя в данный момент Прайс мог сойти за ее союзника, на протяжении шести лет он водил ее за нос, так же как и все остальные.
Прайс испуганно таращился на Эви. Он смотрел ей прямо в глаза; в морозном январском воздухе был ясно различим запах страха.
– Фрей начал терять контроль уже через месяц после того, как среди нас объявился Хофштадтер. У Хофштадтера был свой особый взгляд на пришельцев. Если Фрей видел в них чистую угрозу, то немец-экономист разглядел в них средство для запугивания правительств. Хофштадтер мечтал о том, чтобы исправить положение путем создания на руинах старого общества нового, постдемократического правительства, состоящего целиком из людей. Лео Дэвидсон разделял его недемократические взгляды. По его мнению, политика сводилась к проблемам биоинженерии.
Прайс глубоко втянул воздух.
– А затем, буквально несколько недель назад, все полетело к чертям.
– Объясни.
Если верить Прайсу, проект запуска спутника, которому пришельцы пытались во что бы то ни стало воспрепятствовать, благодаря захваченным у них финансам и стараниям доктора Фитцджеральда, удалось сдвинуть с мертвой точки. Фрей тогда сравнил это событие с первой разведывательной миссией во вражеский лагерь. Было это пять с половиной лет назад. Первая автоматическая космическая станция приближалась к Альфа Центавра. По утверждению Лео Дэвидсона, если пришельцы окопались именно там, не спуская с Земли недремлющего ока, то они уже на протяжении всего последнего месяца ведут наблюдение за излучением, испускаемым главным двигателем станции.
– Дэвидсон оказался прав, – добавил Прайс. – Они действительно засекли излучение.
Эви все так же упиралась в шею Прайса.
– Не считай меня за дуру. Как так можно узнать, что творится черт-те где на другом конце света. До Альфа Центавра четыре с половиной световых года…
– Тахионы, – прохрипел Прайс.
Эви слегка ослабила нажим. Дэвидсон сказал, что, вполне возможно, пришельцы располагают тахионным коммуникатором. Для этого им требуется установленный на одной из планет односторонний мощный ускоритель частиц. А вот принимающее устройство может быть довольно компактным.
Она опустила ствол пистолета еще ниже.
– Так вот почему сейчас заварилась вся эта каша.
Прайс заикался и жадно хватал ртом воздух.
– Наш проект, когда Дэвидсон состряпал свой тахионный приемник, стал носить исключительно оборонительный характер. Совершенно непереводимые сигналы с Альфа Центавра. Инопланетяне дожидались ответных сигналов…
– И они догадались, что те четверо пришельцев не ликвидировали себя, как того от них требовалось, – Эви засунула пистолет в кобуру. – И все-таки почему ты заперся в спальной, да еще вооружился обрезом?
– Я ученый, а не агент-оперативник. Мне было понятно, что бразды правления постепенно переходят в руки Хофштадтера. Этот тахионный приемник взялся невесть откуда, вернее, невесть откуда взялись денежки на него, не меньше миллиона. Я предупредил Фрея, но он мне не поверил. Вот почему я ушел на дно, дожидаясь, когда же в дверь ко мне постучат. Фрей так и не поверил, а когда поверил, было уже поздно…
– Что же переубедило его?
– Не что, а кто. Ты.
Откуда-то издалека через разбитое стекло раздался гул моторов. Аэрокар, а может быть бронетранспортер. Это Хуарес возвращался с остальной командой.
– А теперь самый главный вопрос. Где ваша компания прячет пришельцев?
ГЛАВА 19
Кто-то из заговорщиков Фрея, подумала Эви, обладал специфическим чувством юмора. Только человек, склонный к болезненной иронии, додумался бы поместить пришельцев в старом комплексе Центра всеамериканских биотехнологических исследований. Именно благодаря ВАБТИ моро добились представления им в США гражданских прав. Но именно поэтому в стране был принят запрет на макрогенетическую инженерию.
ВАБТИ первым начал работу с человеческими генами, но когда ООН приняла запретительную резолюцию, их лаборатории послушно переключились на работу с не человеческим биоматериалом. Однако вмешательство в деятельность ВАБТИ на этом не закончилось. Зверства, имевшие место в Азии, аукнулись в США принятием ужесточенного законодательства, что привело к принятию самого шизофренического решения в конституционной истории США – поправки, запрещавшей проведение в стране широкомасштабных генетических исследований и одновременно предоставлявшей мыслящим продуктам этих экспериментов свободы, гарантированные Биллем о правах. ВАБТИ опять-таки покорно переключился на водоросли и бактерии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Прайс закрыл глаза и несколько раз пробормотал:
– О, господи…
Эви даже была вынуждена подтолкнуть его пистолетом, чтобы он снова заговорил.
– Это он виноват в том, что в наши ряды затесались Габриэль и Дэвидсон.
– Кстати, а что за птица этот Дэвидсон?
Прайс покачал головой:
– Два года тюрьмы, по уши в дерьме – воровал технологии. Хофштадтер откопал его. Худшего…
– Так ты и Дэвидсона хочешь записать в фашисты?
– Лео Дэвидсон – экспериментатор, а все мы – подопытные кролики.
Если верить Прайсу, все начиналось со скромной частной фирмы. В их задачи входило выкачать из захваченных ею пришельцев всю полезную информацию, чтобы затем приступить к разработке планов на случай отражения дальнейшего их вторжения. «Мозговой Центр» на случай внутреннего кризиса был вполне законным предприятием. С той разницей, что сотрудники его работали не на Агентство, а лично на Фрея.
– Мы бы поставили и тебя в известность, если бы не Х-Х-Хофштадтер. Но у него какой-то патологический страх перед не людьми.
– И поэтому меня не могли отпустить с богом, ведь мне было известно о пришельцах, – Эви встала с кресла и, подойдя к кровати, уперлась дулом Прайсу в подбородок.
Затем приподняла его повыше, чтобы Прайс посмотрел ей в глаза:
– Но зачем же вы тогда тянули резину, почему не пустили меня в расход сразу?
– Я тут не причем, – от его дыхания ствол пистолета покрывался капельками влаги.
Эви прекрасно понимала, что несправедлива к Прайсу, однако была готова лопнуть от злости. Хотя в данный момент Прайс мог сойти за ее союзника, на протяжении шести лет он водил ее за нос, так же как и все остальные.
Прайс испуганно таращился на Эви. Он смотрел ей прямо в глаза; в морозном январском воздухе был ясно различим запах страха.
– Фрей начал терять контроль уже через месяц после того, как среди нас объявился Хофштадтер. У Хофштадтера был свой особый взгляд на пришельцев. Если Фрей видел в них чистую угрозу, то немец-экономист разглядел в них средство для запугивания правительств. Хофштадтер мечтал о том, чтобы исправить положение путем создания на руинах старого общества нового, постдемократического правительства, состоящего целиком из людей. Лео Дэвидсон разделял его недемократические взгляды. По его мнению, политика сводилась к проблемам биоинженерии.
Прайс глубоко втянул воздух.
– А затем, буквально несколько недель назад, все полетело к чертям.
– Объясни.
Если верить Прайсу, проект запуска спутника, которому пришельцы пытались во что бы то ни стало воспрепятствовать, благодаря захваченным у них финансам и стараниям доктора Фитцджеральда, удалось сдвинуть с мертвой точки. Фрей тогда сравнил это событие с первой разведывательной миссией во вражеский лагерь. Было это пять с половиной лет назад. Первая автоматическая космическая станция приближалась к Альфа Центавра. По утверждению Лео Дэвидсона, если пришельцы окопались именно там, не спуская с Земли недремлющего ока, то они уже на протяжении всего последнего месяца ведут наблюдение за излучением, испускаемым главным двигателем станции.
– Дэвидсон оказался прав, – добавил Прайс. – Они действительно засекли излучение.
Эви все так же упиралась в шею Прайса.
– Не считай меня за дуру. Как так можно узнать, что творится черт-те где на другом конце света. До Альфа Центавра четыре с половиной световых года…
– Тахионы, – прохрипел Прайс.
Эви слегка ослабила нажим. Дэвидсон сказал, что, вполне возможно, пришельцы располагают тахионным коммуникатором. Для этого им требуется установленный на одной из планет односторонний мощный ускоритель частиц. А вот принимающее устройство может быть довольно компактным.
Она опустила ствол пистолета еще ниже.
– Так вот почему сейчас заварилась вся эта каша.
Прайс заикался и жадно хватал ртом воздух.
– Наш проект, когда Дэвидсон состряпал свой тахионный приемник, стал носить исключительно оборонительный характер. Совершенно непереводимые сигналы с Альфа Центавра. Инопланетяне дожидались ответных сигналов…
– И они догадались, что те четверо пришельцев не ликвидировали себя, как того от них требовалось, – Эви засунула пистолет в кобуру. – И все-таки почему ты заперся в спальной, да еще вооружился обрезом?
– Я ученый, а не агент-оперативник. Мне было понятно, что бразды правления постепенно переходят в руки Хофштадтера. Этот тахионный приемник взялся невесть откуда, вернее, невесть откуда взялись денежки на него, не меньше миллиона. Я предупредил Фрея, но он мне не поверил. Вот почему я ушел на дно, дожидаясь, когда же в дверь ко мне постучат. Фрей так и не поверил, а когда поверил, было уже поздно…
– Что же переубедило его?
– Не что, а кто. Ты.
Откуда-то издалека через разбитое стекло раздался гул моторов. Аэрокар, а может быть бронетранспортер. Это Хуарес возвращался с остальной командой.
– А теперь самый главный вопрос. Где ваша компания прячет пришельцев?
ГЛАВА 19
Кто-то из заговорщиков Фрея, подумала Эви, обладал специфическим чувством юмора. Только человек, склонный к болезненной иронии, додумался бы поместить пришельцев в старом комплексе Центра всеамериканских биотехнологических исследований. Именно благодаря ВАБТИ моро добились представления им в США гражданских прав. Но именно поэтому в стране был принят запрет на макрогенетическую инженерию.
ВАБТИ первым начал работу с человеческими генами, но когда ООН приняла запретительную резолюцию, их лаборатории послушно переключились на работу с не человеческим биоматериалом. Однако вмешательство в деятельность ВАБТИ на этом не закончилось. Зверства, имевшие место в Азии, аукнулись в США принятием ужесточенного законодательства, что привело к принятию самого шизофренического решения в конституционной истории США – поправки, запрещавшей проведение в стране широкомасштабных генетических исследований и одновременно предоставлявшей мыслящим продуктам этих экспериментов свободы, гарантированные Биллем о правах. ВАБТИ опять-таки покорно переключился на водоросли и бактерии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79