Эви подумала о космической станции, которая «даже сейчас», как выразился Прайс, приближалась к системе Альфа Центавра. Вот почему Раса оказалась на Земле – исключительно для того, чтобы воспрепятствовать успеху туземцев.
Отсюда и весь сыр-бор.
Однако, дело не только в ней самой. Разгоревшийся сыр-бор приобрел общенациональные масштабы, а искры летели по всему континенту.
Эви посмотрела на ученого. Фитцджеральд, казалось, весь сжался, даже несмотря на воодушевление, с которым он докладывал ей о пришельцах. Эви наклонилась поближе к нему:
– Вы догадались, какая реакция может последовать после запуска космической станции?
– Что?
– Ведь все случившееся является следствием запуска спутников. Дело не в нас, и не во Фрее с его горсткой заговорщиков. – Эви фыркнула, произнеся это претенциозное имя. – Вы предоставили Расе повод с большей силой подталкивать страну к краю пропасти.
– Но ведь никто не предполагал, что их коммуникации действуют со скоростью, превышающей скорость света.
– Никто, кроме Дэвидсона. А это значит, что вы догадывались обо всем года четыре, если не больше, прежде чем пришельцам стало известно о запуске вашей станции.
– Но к тому времени мы бы уже…
– Что? Сделали бы все достоянием гласности? Лично я в этом сомневаюсь. Сумели бы лучше изучить Расу? По-моему, вы и так изучили всю ее подноготную еще шесть лет назад.
– Вы не понимаете…
– Я понимаю, что все шесть лет вы все гребли под себя. Вы занимались своими исследованиями, погрязнув в собственных политических склоках, и в конце концов, ваши же открытия ослепили вас. – Эви поднялась и обвиняюще тыкнула профессора пальцем в грудь. – Никто из вас даже пальцем не пошевелил, чтобы воспрепятствовать…
– Фрей хотел…
– Ваш Фрей был параноиком. Он не доверял ничему, что выходило за рамки его личного контроля. Он настолько боялся предательства, что оно в конце концов, по закону подлости, не замедлило произойти.
– Раса подкупила многих…
– Если бы вы оповестили об угрозе как можно больше людей во всех департаментах, скандал не удалось бы замять. Ведь эти ваши черви, не такие уж они и всемогущие и вовсе не всезнающие…
Позади Эви раздалось шипение, и из отверстия в стене потянуло затхлым воздухом. Из дырки высунулся конец кабеля. Откуда-то сверху послышался голос Димитрия: «Время для аудиенций».
На конце кабеля болталась рукоятка. Эви обернулась к Фитцджеральду:
– Вы сами убедили себя, что делаете правое дело, или же вы попросту не докучали себе вопросами?
Эви ухватилась за рукоятку, и кабель потянул ее вверх по трубе. Ответа профессора она так и не услышала.
ГЛАВА 22
– Извини, что заставил тебя ждать, – произнес Димитрий, вытащив Эви из люка.
Кабель болтался из дыры в потолке и судя по всему приводился в действие при помощи дистанционного управления. Во время подъема у Эви мелькнула мысль: а не попробовать ли ей сделать рывок и ухватить Димитрия ногами за горло. Помнится, таким образом ей удалось разделаться с первым афганом.
Но ее дружок с биноклем словно предвидел подобный ход мыслей. Он стоял в отдалении, вне пределов досягаемости, наставив на Эви ствол «Мицубиси».
Кабель остановился. Эви прыжком достигла края отверстия.
– А что теперь?
Димитрий бросил ей пару наручников.
– Ну-ка надень вот это.
Эви сумела поймать их правой рукой. Бросив взгляд на левую руку, она тотчас поморщилась. Ей стало дурно при мысли о скованном запястье. Духота давала знать о себе. С Эви градом катился пот. До нее вскоре дошло, что одной из причин, почему она чуть не потеряла сознание во время своего первого посещения жарких катакомб, было то, что, одурманенная наркотиком, она не додумалась раздеться.
Стащив с себя драную куртку, Эви рассмотрела раненую руку.
Пес сделал ей вполне приличную перевязку. Однако под лохмотьями комбинезона бинт уже насквозь пропитался кровью. От жары рука нестерпимо чесалась.
– Ишем, поторопись. Тебя ждут важные люди.
Димитрий произнес слово «люди» с такой же брезгливостью, с какой некоторые представители человеческого рода сказали бы «моро» или «франк».
Эви неуклюже возилась с наручниками, пытаясь зацепить их вокруг левого запястья и при этом не потревожить руку. Но как она ни старалась, все равно ей пришлось стиснуть от боли зубы. Ощущение было таким, будто в плечо ей вонзили сразу несколько добела раскаленных кинжалов.
Когда Эви наконец управилась с наручниками, она буквально валилась с ног от боли и усталости и поэтому попыталась сделать несколько глубоких вздохов. Оторвав взгляд от оков, она обнаружила, что Димитрий не терял времени даром. Он успел не только вытащить из люка Фитцджеральда, но и надеть на него наручники.
– В тележку, – Димитрий помахал куда-то вперед, не сводя, однако, с Эви дула своего «Мицубиси».
Эви следила за ним столь же внимательно, как и он за ней, и поэтому не заметила, как открылось отверстие. Фитцджеральд забрался на заднюю платформу тележки. Эви последовала за ним, пытаясь сделать это без помощи рук. Дорожка была тронута каплями влаги, и Эви поскользнулась, больно ударившись о тележку левым плечом.
От удара у нее потемнело в глазах, а где-то в глубине раны словно взорвалась Сверхновая.
Эви бессильно опустилась на колени возле тележки. Димитрий злорадно расхохотался. Она обернулась к нему, и боль моментально уступила место ярости. Теперь Эви не сводила с Димитрия испепеляющего взгляда. Тот даже не сдвинулся с места, автомат в его руках ни разу не дрогнул.
Смех оборвался:
– Полезай в тележку.
Боль и духота привели к тому, что гнев, который в течение трех дней подспудно копился в душе, был готов в любую секунду прорваться наружу.
Эви дала себе слово, что этот человек не уйдет от нее живым. Теперь перед ней стояла одна-единственная цель – свести счеты с людьми, с тварями, с Расой, на чьей совести были кровавые события последних трех дней, на чьей совести было предательство последних шести лет и еще – гибель ее родины. А начнет она с Димитрия. Эви смотрела ему прямо в глаза. Дуло автомата не шелохнулось. Нет, до обидчика слишком далеко. Тягаться с вооруженным противником бессмысленно.
Эви медленно поднялась, кивнула и осторожно забралась в тележку. Обязательно настанет момент, когда дуло опустится ниже, и тогда придет ее час.
– Насчет руки можешь не беспокоиться, – произнес Димитрий. – Через несколько минут она либо будет как новая, либо вообще больше тебе не понадобится.
Тележка покатилась по новым лабиринтам тоннелей. И чем дальше она удалялась от камеры, тем шире и просторнее становились подземные ходы. Более узкие тоннели выходили в главный коридор, который по мере их продвижения становился все шире, не менее десяти метров в диаметре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Отсюда и весь сыр-бор.
Однако, дело не только в ней самой. Разгоревшийся сыр-бор приобрел общенациональные масштабы, а искры летели по всему континенту.
Эви посмотрела на ученого. Фитцджеральд, казалось, весь сжался, даже несмотря на воодушевление, с которым он докладывал ей о пришельцах. Эви наклонилась поближе к нему:
– Вы догадались, какая реакция может последовать после запуска космической станции?
– Что?
– Ведь все случившееся является следствием запуска спутников. Дело не в нас, и не во Фрее с его горсткой заговорщиков. – Эви фыркнула, произнеся это претенциозное имя. – Вы предоставили Расе повод с большей силой подталкивать страну к краю пропасти.
– Но ведь никто не предполагал, что их коммуникации действуют со скоростью, превышающей скорость света.
– Никто, кроме Дэвидсона. А это значит, что вы догадывались обо всем года четыре, если не больше, прежде чем пришельцам стало известно о запуске вашей станции.
– Но к тому времени мы бы уже…
– Что? Сделали бы все достоянием гласности? Лично я в этом сомневаюсь. Сумели бы лучше изучить Расу? По-моему, вы и так изучили всю ее подноготную еще шесть лет назад.
– Вы не понимаете…
– Я понимаю, что все шесть лет вы все гребли под себя. Вы занимались своими исследованиями, погрязнув в собственных политических склоках, и в конце концов, ваши же открытия ослепили вас. – Эви поднялась и обвиняюще тыкнула профессора пальцем в грудь. – Никто из вас даже пальцем не пошевелил, чтобы воспрепятствовать…
– Фрей хотел…
– Ваш Фрей был параноиком. Он не доверял ничему, что выходило за рамки его личного контроля. Он настолько боялся предательства, что оно в конце концов, по закону подлости, не замедлило произойти.
– Раса подкупила многих…
– Если бы вы оповестили об угрозе как можно больше людей во всех департаментах, скандал не удалось бы замять. Ведь эти ваши черви, не такие уж они и всемогущие и вовсе не всезнающие…
Позади Эви раздалось шипение, и из отверстия в стене потянуло затхлым воздухом. Из дырки высунулся конец кабеля. Откуда-то сверху послышался голос Димитрия: «Время для аудиенций».
На конце кабеля болталась рукоятка. Эви обернулась к Фитцджеральду:
– Вы сами убедили себя, что делаете правое дело, или же вы попросту не докучали себе вопросами?
Эви ухватилась за рукоятку, и кабель потянул ее вверх по трубе. Ответа профессора она так и не услышала.
ГЛАВА 22
– Извини, что заставил тебя ждать, – произнес Димитрий, вытащив Эви из люка.
Кабель болтался из дыры в потолке и судя по всему приводился в действие при помощи дистанционного управления. Во время подъема у Эви мелькнула мысль: а не попробовать ли ей сделать рывок и ухватить Димитрия ногами за горло. Помнится, таким образом ей удалось разделаться с первым афганом.
Но ее дружок с биноклем словно предвидел подобный ход мыслей. Он стоял в отдалении, вне пределов досягаемости, наставив на Эви ствол «Мицубиси».
Кабель остановился. Эви прыжком достигла края отверстия.
– А что теперь?
Димитрий бросил ей пару наручников.
– Ну-ка надень вот это.
Эви сумела поймать их правой рукой. Бросив взгляд на левую руку, она тотчас поморщилась. Ей стало дурно при мысли о скованном запястье. Духота давала знать о себе. С Эви градом катился пот. До нее вскоре дошло, что одной из причин, почему она чуть не потеряла сознание во время своего первого посещения жарких катакомб, было то, что, одурманенная наркотиком, она не додумалась раздеться.
Стащив с себя драную куртку, Эви рассмотрела раненую руку.
Пес сделал ей вполне приличную перевязку. Однако под лохмотьями комбинезона бинт уже насквозь пропитался кровью. От жары рука нестерпимо чесалась.
– Ишем, поторопись. Тебя ждут важные люди.
Димитрий произнес слово «люди» с такой же брезгливостью, с какой некоторые представители человеческого рода сказали бы «моро» или «франк».
Эви неуклюже возилась с наручниками, пытаясь зацепить их вокруг левого запястья и при этом не потревожить руку. Но как она ни старалась, все равно ей пришлось стиснуть от боли зубы. Ощущение было таким, будто в плечо ей вонзили сразу несколько добела раскаленных кинжалов.
Когда Эви наконец управилась с наручниками, она буквально валилась с ног от боли и усталости и поэтому попыталась сделать несколько глубоких вздохов. Оторвав взгляд от оков, она обнаружила, что Димитрий не терял времени даром. Он успел не только вытащить из люка Фитцджеральда, но и надеть на него наручники.
– В тележку, – Димитрий помахал куда-то вперед, не сводя, однако, с Эви дула своего «Мицубиси».
Эви следила за ним столь же внимательно, как и он за ней, и поэтому не заметила, как открылось отверстие. Фитцджеральд забрался на заднюю платформу тележки. Эви последовала за ним, пытаясь сделать это без помощи рук. Дорожка была тронута каплями влаги, и Эви поскользнулась, больно ударившись о тележку левым плечом.
От удара у нее потемнело в глазах, а где-то в глубине раны словно взорвалась Сверхновая.
Эви бессильно опустилась на колени возле тележки. Димитрий злорадно расхохотался. Она обернулась к нему, и боль моментально уступила место ярости. Теперь Эви не сводила с Димитрия испепеляющего взгляда. Тот даже не сдвинулся с места, автомат в его руках ни разу не дрогнул.
Смех оборвался:
– Полезай в тележку.
Боль и духота привели к тому, что гнев, который в течение трех дней подспудно копился в душе, был готов в любую секунду прорваться наружу.
Эви дала себе слово, что этот человек не уйдет от нее живым. Теперь перед ней стояла одна-единственная цель – свести счеты с людьми, с тварями, с Расой, на чьей совести были кровавые события последних трех дней, на чьей совести было предательство последних шести лет и еще – гибель ее родины. А начнет она с Димитрия. Эви смотрела ему прямо в глаза. Дуло автомата не шелохнулось. Нет, до обидчика слишком далеко. Тягаться с вооруженным противником бессмысленно.
Эви медленно поднялась, кивнула и осторожно забралась в тележку. Обязательно настанет момент, когда дуло опустится ниже, и тогда придет ее час.
– Насчет руки можешь не беспокоиться, – произнес Димитрий. – Через несколько минут она либо будет как новая, либо вообще больше тебе не понадобится.
Тележка покатилась по новым лабиринтам тоннелей. И чем дальше она удалялась от камеры, тем шире и просторнее становились подземные ходы. Более узкие тоннели выходили в главный коридор, который по мере их продвижения становился все шире, не менее десяти метров в диаметре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79