— Она возьмет на себя это бремя, потому что должна, — сказала Барзоя.
Абивард не стал возражать; он решил, что мать исходит из того, будто все женщины наделены такой же силой характера, как она сама. Он проговорил:
— Итак, ты сказала мне, что я должен сделать. Но ты говорила о двух вещах. Что второе?
— Чего тебе и следовало ожидать, — сказала Барзоя. Абивард понятия не имел, чего ему следовало ожидать, но приложил все усилия, чтобы лицо его не выдало озадаченности. Возможно, это ему удалось, возможно, нет. — Естественно, речь идет о Динак.
— А? — Теперь Абивард уже не сумел скрыть своей растерянности.
Барзоя сердито фыркнула. Динак усмехнулась; она знала, о чем говорит мать.
— Знаешь, ты ведь не единственный в семье, кто помолвлен.
— Нет, я не знал, — сказал Абивард, хотя, если разобраться, он должен был знать: старшая дочь дихгана, рожденная от главной жены, была весьма ценной фигурой в политических играх, которым предавалась макуранская знать. Он задумчиво подергал себя за бороду. — С кем? — Теперь, когда он стал дихганом, ему придется уделять внимание подобным вещам применительно ко всем дочерям Годарса.
— С Птардаком, старшим сыном Урашту, — ответила Динак.
— Ах так, — сказал Абивард. — В таком случае отец устроил тебе очень неплохую партию. — Надел Урашту лежал к юго-востоку от того, владельцем которого неожиданно оказался Абивард. Там были не только богатые пастбища и горячие источники, привлекавшие богатых больных со всего Макурана; крепость Урашту угнездилась на горе Налгис-Краг, вершине столь значительной, что в сравнении с ней замок Век-Руд казался лежащим на равнине.
Барзоя сказала:
— Мы должны ускорить брак Динак с Птардаком, как и твой брак с Рошнани. Если он уцелел в степной битве, он будет стремиться к его заключению по той же причине, что и мы. Дай Господь, чтобы это было так. Но если он не вернулся с поля брани, нам надо начать переговоры с его преемником.
Абивард посмотрел на Динак. Браки всегда были делом случая. Интересы семьи всегда ставились выше личных чувств. Но по крайней мере, в лице Птардака Динак могла надеяться обрести мужа-ровесника. Если же он погиб в хаморской западне, то ее вполне могли отдать какому-нибудь иссохшему от старости дядюшке, который ныне стал владельцем Налгис-Крага по той лишь причине, что оказался слишком стар для участия в походе и битве. Такой судьбы он никак не мог пожелать сестре.
Динак улыбнулась ему в ответ, но улыбка ее показала, что она озабочена тем же. Она сказала:
— Как и ты, я сделаю так, как будет лучше для наших земель.
— Ну разумеется, дитя мое, — отозвалась Барзоя. В ней не было места сомнениям. — Теперь нам нужны крепкие союзники, а брак — наилучший способ их обрести. Все будет хорошо. Разве я не жила здесь в процветании, хотя ни разу не видела Годарса до того дня, как мои руки вложили в его руки?
«В процветании», — мысленно отметил Абивард. Мать не сказала, что жила в счастье. Возможно, если она вообще над этим задумывалась, счастье значило для нее куда меньше, нежели процветание.
Она продолжала в том же духе:
— И надел наш тоже будет процветать. Ты, Абивард, унаследовал разум отца; я знаю, что Господь поможет тебе пользоваться им с неменьшим успехом, ибо Она любит народ Макурана больше всех других народов.
— Да будет по-твоему, мама, — ответил Абивард. Барзоя ни словом не обмолвилась о том, что это она наметила путь, по которому он должен следовать.
Барзоя была идеальной женой дихгана — всегда наготове с разумными мыслями, но с радостью уступающая мужу, явленной миру половине супружеского союза, право пожинать плоды. Теперь она делала то же самое и для Абиварда.
Возможно, она хотела не только советовать, но и управлять наделом. При любом другом муже, не Годарсе, она, скорее всего, уже много лет этим и занималась бы. Абивард понимал, что по крайней мере сейчас ее идеи и обильнее, и интереснее, чем его. Это не доставляло ему радости. Если он хочет, чтобы Век-Руд принадлежал ему не только формально, но и на деле, придется быстренько набираться опыта и мудрости.
Уголок его рта дернулся вверх. Учитывая, в каком тяжелейшем положении оказался Макуран, возможностей у него будет предостаточно.
Глава 3
— Всадник приближается! — проревел часовой с крепостной башни.
Внизу, во дворе, все прекратили свои занятия и подняли головы, глядя туда, откуда донесся крик. «Южная стена», — подумал Абивард. Напряжение, которое комком собиралось в желудке при каждом крике со стены, несколько ослабло: хаморы с юга не появятся.
Часовой воскликнул:
— Он с алым знаменем!
— Посланец от Царя Царей, — определил Абивард больше для самого себя. Он подошел к воротам: заставлять царского гонца ждать было бы столь же оскорбительно, как и заставлять ждать самого Царя Царей. На ходу Абивард распорядился подать вино, фрукты, мясо — следовало показать всаднику, что все в наделе в любой момент может быть предоставлено в распоряжение его господина.
Часовой заметил всадника еще вдали от крепости, так что у слуг было время занять места за спиной Абиварда с закусками наготове, когда всадник появился в воротах. Он со вздохом облегчения соскочил с коня, жадно отхлебнул вина и обтер влажным полотенцем лицо и голову, чтобы охладиться и смыть хоть часть дорожной пыли.
— Уф! — с явным облегчением выдохнул он. — Ты великодушен к страннику. Пусть Господь тебя не оставит.
— Господь повелевает нам удовлетворять потребности странников, — ответил Абивард. — Разве сами Четыре Пророка не были странниками, ищущими добродетель и истину среди людей?
— Хорошо сказано. Видно, ты столь же благочестив, сколь щедр к гостям. — Гонец поклонился Абиварду, вытащил из поясной сумы свиток пергамента и скользнул по нему взглядом:
— Ты будешь… Годарс, дихган надела Век-Руд? — Этот вопрос он задал с явным сомнением в голосе.
После катастрофы на Пардрайе у него были все основания сомневаться.
Абивард вежливо ответил:
— Нет, я Абивард, сын Годарса, нынешний дихган этого надела. — Скрытый смысл фразы был очевиден.
— Да не откажет Господь отцу твоему в блаженном упокоении и Своем обществе, — отозвался царский посланец. — Если мне позволено будет высказать свое мнение, его надел перешел в хорошие руки.
Настал черед поклониться Абиварду.
— Благодарю тебя за добрые слова.
— Не за что. — Посланец сделал еще глоток вина. — Вследствие… внезапных перемен, постигших нас, я и подобные мне разосланы по всем владениям, дабы принять присягу новому Царю Царей, благослови и сохрани его Господь, от всех знатных господ, старых и новых.
— Я с великой радостью присягну Шарбаразу, сыну Пероза, Царю Царей Макурана, — сказал Абивард. — Отец мой всегда отзывался о нем очень хорошо, и я убежден, что под его десницей царство расцветет и вернет себе былую славу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124