Или же, с другой стороны, у Смердиса хватало других забот и он готов был удовольствоваться любыми заверениями в преданности, какими только мог заручиться. До того как дружина Пероза полегла в степном рву, Абивард и представить себе не мог, чтобы у Царя Царей могли быть трудности, как у любого другого. Теперь-то он убедился в обратном.
Чем дольше он думал об этом, тем более убедительным казалось второе объяснение.
* * *
Через несколько дней после отъезда Ишкузы в крепость прибыл другой гонец.
Он привез вести не столь располагающие к размышлениям, но куда более приятные для Абиварда: его просьба о скорейшем браке с Рошнани принята.
Но в эти дни сладость всегда мешалась с горечью — дихганом, внявшим просьбе Абиварда, был не Папак, а Охос, его третий сын.
— Нет, — печально произнес гонец. — Он не вернулся из степей. Ни он, ни два его старших сына.
— И у нас так же, — ответил Абивард. — Я потерял отца, родного брата и трех сводных, а сам избежал западни лишь по случайности, которую поначалу считал несчастливой. — Он рассказал гонцу, как падение его коня привело к спасению всадника.
— Воистину Господь хранит тебя, — произнес посланец Охоса. — Как я уже говорил, из нашей крепости не вернулся никто. Новому моему господину всего пятнадцать лет.
— В такие времена юным приходится взрослеть быстро, — сказал Абивард, на что гонец, крепкий мужчина средних лет, ответил серьезным кивком. Абивард задумался, какие советы нашептывает Охосу главная жена Папака и насколько пятнадцатилетний юноша готов им следовать. Скорее всего, кое к чему он прислушивается — или же у него самого хватило ума понять, насколько выгодно для него предложение Абиварда.
— С твоего позволения, повелитель, — сказал гонец, — госпожа Рошнани и свадебный кортеж отправятся в твои владения, как только я возвращусь домой. Они даже готовы были прибыть сюда вместо меня — поговаривают, она сама очень этого хотела, — но было бы крайне невежливо появиться у твоих ворот без надлежащего предупреждения.
— Скажи Охосу, что ее и всех, кто с ней прибудет, ждут здесь с большой радостью, и чем скорее, тем лучше, — сказал Абивард; он давно уже распорядился начать все необходимые приготовления. Он поднял указательный палец:
— Скажи также своему господину, чтобы в кортеж обязательно включили как можно больше воинов в полном вооружении. В наши дни на дорогах могут повстречаться не только мелкие разбойничьи шайки.
— Я слово в слово передам то, что ты сказал, — пообещал гонец и повторил сказанное Абивардом, показывая, что способен выполнить обещанное.
— Отлично, — сказал Абивард. — Позволь задать тебе еще один вопрос.
Когда гонец кивнул, Абивард понизил голос:
— Она хороша собой?
— О повелитель, если бы я мог сказать тебе, хороши она или нет, поверь, я сказал бы. Но не могу. Мне ни разу не доводилось быть во дворе, когда она выходила с женской половины. Так что я просто не знаю. И не скажу, что особо приглядывался, когда она вертелась у меня под ногами сопливой девчонкой.
— Ну что ж… — Абивард вздохнул, залез в кошель, который носил на поясе, и вытащил два серебряных аркета:
— Это тебе хотя бы за честность.
Гонец проворно отсалютовал:
— Ты щедр к человеку, которого видишь в первый раз. Ради тебя я от души надеюсь, что она прекрасна. Ее отец и братья, они… были не самыми страхолюдными из созданий Господних.
И с этими относительно обнадеживающими словами он направился назад в крепость Папака… нет, уже Охоса.
На следующий же день в крепость прибыл другой гонец, на сей раз от Птардака, сына Урашту. После обычного обмена любезностями он объявил:
— Мой повелитель, ныне дихган Налгис-Крага, счастлив принять твое предложение объединить наши владения через скорейший брак с сестрой твоей Динак.
— О, ты принес добрую весть, — сказал Абивард, — хотя мне прискорбно слышать, что отец его ушел в Бездну. Он ходил в Пардрайянский поход?
— Ходил, — ответил человек Птардака. Больше он ничего не сказал. После ужасного конца Перозова войска ничего и не надо было говорить.
— А твоему повелителю посчастливилось вернуться домой невредимым? — спросил Абивард. Он страстно желал знать, кто еще уцелел после того побоища.
Таких было очень немного.
На сей раз посланец Птардака покачал головой:
— Нет, о повелитель, ибо он не участвовал в походе. К великой своей досаде, он сломал руку и лодыжку, упав с лошади во время игры в мяч, всего за неделю до того, как должен был выступить в поход, а потому вынужден был остаться в крепости. Теперь все мы говорим, что Господь сохранил его нам.
— Я понимаю тебя, — сказал Абивард. — Меня тоже спасло от гибели падение с коня. — Он в который раз рассказал свою историю, а закончил так:
— В тот миг мне казалось, что Господь меня оставил, но уже очень скоро я понял, что как раз наоборот. Ах, если бы Он так же хранил все войско, как хранил меня!
— Воистину так, о повелитель; истинную правду говорят уста твои. — Помолчав, посланец добавил:
— Птардак был бы рад, если бы ты отправил свою сестру в его крепость как можно быстрее, разумеется, с надлежащим сопровождением, способным обеспечить ее безопасность на время пути.
— Меня задержит только одно, — сказал Абивард. Не шевельнув ни единым мускулом, посланец Птардака сумел придать лицу крайне огорченное выражение.
Очевидно, по его убеждению, никакая задержка не была приемлема; тогда Абивард пояснил:
— Скоро сюда прибудет моя собственная невеста. А после своей свадьбы я лично препровожу Динак в Налгис-Краг.
— А-а! — У гонца было очень выразительное лицо. Абивард увидел, что на такое исключение он соглашается. — Дай Господь тебе и твоей жене величайшего счастья, каковое Он несомненно даст твоей сестре и моему повелителю.
— Дай Господь, — сказал Абивард. — И кстати о счастье моей сестры — я полагаю, здоровье дихгана Птардака идет на поправку? — Каков бы ни был договор, заключенный, когда Динак была еще девчонкой, Абивард не имел намерения приковывать ее к мрачному калеке, готовому выместить на ней злобу за свои увечья.
Но гонец сделал знак, отгоняющий дурные предположения:
— Повелитель мой, головой клянусь. Господом клянусь, что через полгода никто и не будет знать, что он пострадал. В нашем наделе есть прекрасные костоправы, и для Птардака они сделали все, что в их силах. Ну, может быть, и останется чуть заметная хромота, но он определенно будет крепким и мужественным мужчиной, достойным той драгоценности, которую получит с твоей женской половины.
— В таком случае все прекрасно. Ответственность за правоту твоих слов лежит на тебе и на нем. — Абивард готов был биться об заклад, что выразительное лицо гонца выдаст его, если он солгал. Но лицо светилось искренностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124