Студент сразу согласился помочь. Он вынес Джулиана, поместил в такси и поехал вместе с Амелией до больницы, задавая по дороге вопросы, на которые она отвечала только невразумительными восклицаниями.
Как оказалось, студенту не обязательно было провожать Амелию до больницы – его помощь больше не понадобилась, потому что у больничного подъезда уже поджидали доктор и двое санитаров с носилками. Санитары быстро погрузили Джулиана на каталку, а доктор сделал ему две инъекции – в руку и в грудную клетку. После инъекции в грудную клетку Джулиан застонал и дернулся, глаза его приоткрылись, но видны были одни белки. Врач сказал, что это хороший признак. Только рез сутки можно будет наверняка сказать, выздоровеет ли больной, так что Амелия могла либо ждать здесь, либо пойти домой.
Она сделала и то, и Другое – поехала на такси вместе со своим помощником-студентом обратно домой, положила в сумку тетради и записи для будущих занятий и вернулась в больницу.
В комнате ожидания не было больше ни души. Амелия взяла чашечку кофе из автомата и присела на край кушетки.
Она разобрала бумаги, разложила их по порядку и стала просматривать заметки для лекции, но никак не могла сосредоточиться на них. Ей было бы трудно нормально заниматься обычной работой, даже если бы дома все было в порядке. Если Питер прав – а Амелия верила, что так и есть, – то проекту «Юпитер» конец. И его скоро закроют. Одиннадцать лет, большая часть ее профессиональной карьеры физика, пойдет коту под хвост. А тут еще и это! Этот неожиданный кризис в личной жизни… Несколько месяцев назад Джулиан настроил на нее свои мысленные часы, отсчитывающие время жизни. Это она во всем виновата! Если бы она сумела отбросить в сторону работу с Питером, если бы она сумела позабыть о своей карьере – и помогла Джулиану справиться с его страданиями и чувством вины, он бы не попал сюда, в больницу.
А может, и попал бы. Но тогда в этом не было бы ее вины.
В комнату вошел негр в мундире полковника и сел на кушетку рядом с Амелией. Резкий лимонный аромат его одеколона забивал больничные запахи. Полковник сказал:
– Вы, наверное, Амелия?
– Меня зовут Блейз. Или профессор Хардинг. Полковник-неф кивнул, но руки не подал.
– Я психотерапевт Джулиана, доктор Замат Джефферсон.
– Должна заметить, ваша психотерапия не сработала.
Полковник снова кивнул.
– Да, я знал, что у него суицидальные намерения. Я подключался вместе с ним. Поэтому я и дал ему таблетки, которыми он отравился.
– Что?! – Амелия в недоумении уставилась на психотерапевта. – Как прикажете это понимать?
– Он мог принять сразу всю упаковку таблеток и остаться в живых. Был бы в коме, но не смертельной.
– Значит, он вне опасности?
Полковник выложил на столик перед собой розовый лабораторный бланк и разгладил его обеими руками.
– Посмотрите вот сюда, в графу «алкоголь». Содержание алкоголя в крови – тридцать пять промилле. Одного этого почти хватает для самоубийства. Смертельная концентрация – сорок промилле.
– Вы и так знаете, что он много выпил. Вы же подключались вместе с ним.
– Вот именно. Обычно он не напивается так сильно. И сценарий, который Джулиан придумывал для самоубийства… Ну… Вообще-то, там не было ни алкоголя, ни таблеток.
– Вот как? И как же он собирался это устроить?
– Я не могу вам сказать. Но это должны были быть противозаконные действия, – психолог взял бланк с результатами анализов и аккуратно сложил пополам. – И в этом… В этом вы могли бы помочь.
– Помочь кому? Ему или армии?
– И ему, и армии. Если Джулиан выкарабкается из того состояния – а я почти уверен, что он оправится, – то он больше никогда не сможет работать механиком. Вы можете помочь ему это пережить.
Амелия помрачнела.
– Что вы имеете в виду? Ему ненавистна сама мысль о том, чтобы быть солдатом?
– Возможно. Но к подключениям вместе со своей группой он относится совсем иначе. Это серьезный довод. Джулиан в какой-то мере пристрастился к такой тесной взаимосвязи – можно сказать, к близости – с другими людьми, со своей боевой группой. Возможно, вам удастся хоть как-то помочь ему смириться с этой утратой.
– Близость… Секс?
– Вот именно, – черный доктор еще раз сложил листок с анализами пополам и разгладил сгиб ногтем. – Амелия, Блейз, я не знаю, понимаете ли вы, как сильно он вас любит, насколько он от вас зависим.
– Конечно же, я знаю. И это чувство взаимно.
– Ну, я никогда не чувствовал, что чувствуете вы… А с точки зрения Джулиана, в ваших отношениях есть некая неравнозначность, асимметрия.
Амелия откинулась на спинку дивана.
– И чего же он от меня хочет? – напряженным голосом спросила она. – Он знает, что у меня не так уж много времени. У меня всего одна жизнь.
– Джулиан знает, что ваша жизнь отдана работе. То, что вы делаете, более важно для вас, чем то, что вы есть.
– Довольно неприятное откровение. – Оба вздрогнули, когда в соседней комнате раздался резкий звон – кто-то уронил на пол металлический лоток с инструментами. – Но именно таковы большинство людей, с которыми мы общаемся. В мире и так слишком много бездельников. Если бы Джулиан был одним из них, мы, наверное, никогда бы с ним не встретились.
– Дело не совсем в этом… Видите ли, я из той же породы людей, что и вы. Если бы я просто сидел без дела и потреблял бесплатные блага жизни – я, наверное, сошел бы с ума. Вы тоже, – психолог замолчал, подыскивая слова. – Наверное, я попрошу вас взять на себя дополнительную работу, в качестве индивидуального психотерапевта для Джулиана, вдобавок к вашей основной работе в университете. До тех пор, пока ему не станет лучше.
Амелия посмотрела на него так, как иногда смотрела на своих студентов.
– Спасибо, что не стали напоминать – он ведь выполнял такую же работу для меня самой, – она встала и прошла через холл к автомату с кофе. – Взять вам чашечку?
– Нет, спасибо, не надо.
Когда Амелия вернулась, она передвинула стул так, чтобы столик оказался между ней и доктором Джефферсоном.
– Неделю назад я бы бросила все на свете ради того, чтобы стать психотерапевтом для Джулиана. Я люблю его сильнее, чем вы или он сам – как выяснилось, – и, конечно же, я очень многим ему обязана.
Она замолчала и подалась вперед.
– Но за последние несколько дней я узнала, что мир устроен гораздо сложнее, чем мне казалось раньше. Вы знаете, что Джулиан ездил в Вашингтон?
– Нет. Государственные дела?
– Не совсем. Он ездил в Вашингтон, потому что там была я – я там работала. Он явился ко мне, как я теперь понимаю, с мольбой о помощи.
– Это из-за убитого мальчика?
– И из-за всех остальных убитых и растоптанных толпой. Я ужаснулась, услышав его рассказ – еще до того, как это появилось в выпусках новостей. Но я… Я… – Амелия поднесла чашечку с кофе к губам и попробовала отхлебнуть, но быстро отставила чашку на стол и всхлипнула – неожиданный, мучительный звук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Как оказалось, студенту не обязательно было провожать Амелию до больницы – его помощь больше не понадобилась, потому что у больничного подъезда уже поджидали доктор и двое санитаров с носилками. Санитары быстро погрузили Джулиана на каталку, а доктор сделал ему две инъекции – в руку и в грудную клетку. После инъекции в грудную клетку Джулиан застонал и дернулся, глаза его приоткрылись, но видны были одни белки. Врач сказал, что это хороший признак. Только рез сутки можно будет наверняка сказать, выздоровеет ли больной, так что Амелия могла либо ждать здесь, либо пойти домой.
Она сделала и то, и Другое – поехала на такси вместе со своим помощником-студентом обратно домой, положила в сумку тетради и записи для будущих занятий и вернулась в больницу.
В комнате ожидания не было больше ни души. Амелия взяла чашечку кофе из автомата и присела на край кушетки.
Она разобрала бумаги, разложила их по порядку и стала просматривать заметки для лекции, но никак не могла сосредоточиться на них. Ей было бы трудно нормально заниматься обычной работой, даже если бы дома все было в порядке. Если Питер прав – а Амелия верила, что так и есть, – то проекту «Юпитер» конец. И его скоро закроют. Одиннадцать лет, большая часть ее профессиональной карьеры физика, пойдет коту под хвост. А тут еще и это! Этот неожиданный кризис в личной жизни… Несколько месяцев назад Джулиан настроил на нее свои мысленные часы, отсчитывающие время жизни. Это она во всем виновата! Если бы она сумела отбросить в сторону работу с Питером, если бы она сумела позабыть о своей карьере – и помогла Джулиану справиться с его страданиями и чувством вины, он бы не попал сюда, в больницу.
А может, и попал бы. Но тогда в этом не было бы ее вины.
В комнату вошел негр в мундире полковника и сел на кушетку рядом с Амелией. Резкий лимонный аромат его одеколона забивал больничные запахи. Полковник сказал:
– Вы, наверное, Амелия?
– Меня зовут Блейз. Или профессор Хардинг. Полковник-неф кивнул, но руки не подал.
– Я психотерапевт Джулиана, доктор Замат Джефферсон.
– Должна заметить, ваша психотерапия не сработала.
Полковник снова кивнул.
– Да, я знал, что у него суицидальные намерения. Я подключался вместе с ним. Поэтому я и дал ему таблетки, которыми он отравился.
– Что?! – Амелия в недоумении уставилась на психотерапевта. – Как прикажете это понимать?
– Он мог принять сразу всю упаковку таблеток и остаться в живых. Был бы в коме, но не смертельной.
– Значит, он вне опасности?
Полковник выложил на столик перед собой розовый лабораторный бланк и разгладил его обеими руками.
– Посмотрите вот сюда, в графу «алкоголь». Содержание алкоголя в крови – тридцать пять промилле. Одного этого почти хватает для самоубийства. Смертельная концентрация – сорок промилле.
– Вы и так знаете, что он много выпил. Вы же подключались вместе с ним.
– Вот именно. Обычно он не напивается так сильно. И сценарий, который Джулиан придумывал для самоубийства… Ну… Вообще-то, там не было ни алкоголя, ни таблеток.
– Вот как? И как же он собирался это устроить?
– Я не могу вам сказать. Но это должны были быть противозаконные действия, – психолог взял бланк с результатами анализов и аккуратно сложил пополам. – И в этом… В этом вы могли бы помочь.
– Помочь кому? Ему или армии?
– И ему, и армии. Если Джулиан выкарабкается из того состояния – а я почти уверен, что он оправится, – то он больше никогда не сможет работать механиком. Вы можете помочь ему это пережить.
Амелия помрачнела.
– Что вы имеете в виду? Ему ненавистна сама мысль о том, чтобы быть солдатом?
– Возможно. Но к подключениям вместе со своей группой он относится совсем иначе. Это серьезный довод. Джулиан в какой-то мере пристрастился к такой тесной взаимосвязи – можно сказать, к близости – с другими людьми, со своей боевой группой. Возможно, вам удастся хоть как-то помочь ему смириться с этой утратой.
– Близость… Секс?
– Вот именно, – черный доктор еще раз сложил листок с анализами пополам и разгладил сгиб ногтем. – Амелия, Блейз, я не знаю, понимаете ли вы, как сильно он вас любит, насколько он от вас зависим.
– Конечно же, я знаю. И это чувство взаимно.
– Ну, я никогда не чувствовал, что чувствуете вы… А с точки зрения Джулиана, в ваших отношениях есть некая неравнозначность, асимметрия.
Амелия откинулась на спинку дивана.
– И чего же он от меня хочет? – напряженным голосом спросила она. – Он знает, что у меня не так уж много времени. У меня всего одна жизнь.
– Джулиан знает, что ваша жизнь отдана работе. То, что вы делаете, более важно для вас, чем то, что вы есть.
– Довольно неприятное откровение. – Оба вздрогнули, когда в соседней комнате раздался резкий звон – кто-то уронил на пол металлический лоток с инструментами. – Но именно таковы большинство людей, с которыми мы общаемся. В мире и так слишком много бездельников. Если бы Джулиан был одним из них, мы, наверное, никогда бы с ним не встретились.
– Дело не совсем в этом… Видите ли, я из той же породы людей, что и вы. Если бы я просто сидел без дела и потреблял бесплатные блага жизни – я, наверное, сошел бы с ума. Вы тоже, – психолог замолчал, подыскивая слова. – Наверное, я попрошу вас взять на себя дополнительную работу, в качестве индивидуального психотерапевта для Джулиана, вдобавок к вашей основной работе в университете. До тех пор, пока ему не станет лучше.
Амелия посмотрела на него так, как иногда смотрела на своих студентов.
– Спасибо, что не стали напоминать – он ведь выполнял такую же работу для меня самой, – она встала и прошла через холл к автомату с кофе. – Взять вам чашечку?
– Нет, спасибо, не надо.
Когда Амелия вернулась, она передвинула стул так, чтобы столик оказался между ней и доктором Джефферсоном.
– Неделю назад я бы бросила все на свете ради того, чтобы стать психотерапевтом для Джулиана. Я люблю его сильнее, чем вы или он сам – как выяснилось, – и, конечно же, я очень многим ему обязана.
Она замолчала и подалась вперед.
– Но за последние несколько дней я узнала, что мир устроен гораздо сложнее, чем мне казалось раньше. Вы знаете, что Джулиан ездил в Вашингтон?
– Нет. Государственные дела?
– Не совсем. Он ездил в Вашингтон, потому что там была я – я там работала. Он явился ко мне, как я теперь понимаю, с мольбой о помощи.
– Это из-за убитого мальчика?
– И из-за всех остальных убитых и растоптанных толпой. Я ужаснулась, услышав его рассказ – еще до того, как это появилось в выпусках новостей. Но я… Я… – Амелия поднесла чашечку с кофе к губам и попробовала отхлебнуть, но быстро отставила чашку на стол и всхлипнула – неожиданный, мучительный звук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114