Единственный наш шанс – использовать эффект неожиданности и все время опережать на шаг наших противников. Мы постараемся заранее приготовиться к провалу, если таковой случится.
Рядом с нами присел какой-то незнакомый мужчина. Я не сразу сообразил, что это же Рэй, вернее, чуть больше половины прежнего Рэя – то, что осталось от него после косметической хирургии.
– Я подключался с Марти, – Рэй рассмеялся. – Господи, что за сумасбродная затея! Подумать только – пройдет пара недель, и все превратятся в сумасшедших.
– Некоторые рождаются сумасшедшими, – возразила Амелия. – А некоторые становятся. Мы же хотим избавить людей от безумия.
– Уверен, все это нам даром не пройдет, – буркнул Рэй и принялся за морковный салат. У него на тарелке были только сырые овощи. – И это правильно, по-моему Один человек уже погиб, и сколько еще из нас могут погибнуть? И все это ради сомнительной задачи усовершенствовать человеческую природу.
– Если ты не хочешь в это ввязываться, то лучше уйти прямо сейчас, – предложил я.
Рэй отставил тарелку и налил себе немного вина.
– Не выйдет. Я работал над имплантатами столько же, сколько Марти. Мы с ним носимся с этой идеей с тех пор, когда вы, ребята, даже за девчонками еще не бегали, – он бросил взгляд на Амелию, улыбнулся и стал внимательно разглядывать содержимое своей тарелки.
Марти выручил его, постучав ложечкой о стакан с водой.
– Сейчас в этой комнате собрались вместе люди с огромным практическим опытом и огромными знаниями Такое бывает чрезвычайно редко. Я полагаю, сейчас, в первую нашу встречу, будет правильнее всего ограничиться расписанием графика работы и разбором прочей информации – того, что люди с имплантатами знают во всех подробностях, а остальные – лишь отдельными частями.
– Давайте начнем с конца, – предложил Рэй. – Мы собираемся завоевать мир. А что перед этим?
Марти вздернул подбородок.
– Перед этим будет Первое Сентября.
– День трудящихся?
– А также день Вооруженных Сил. Единственный день в году, когда тысячи боевых машин будут мирно маршировать на параде по улицам Вашингтона. Невооруженные.
– И один из тех редких дней, когда в Вашингтоне соберется большинство политических деятелей. И при мерно в одном месте – на параде.
– И еще очень многое случится раньше, а как раз перед этим мы попадем на первые полосы всех газет Мы подарим прессе настоящую сенсацию.
– За две недели до парада мы закончим гуманизацию целого лагеря военнопленных, расположенного возле Панама-Сити. Это будет истинное чудо – все эти озлобленные, неуправляемые, враждебно настроенные пленные партизаны превратятся в покладистых, готовых к сотрудничеству людей, которые с радостью воспользуются новообретенной внутренней гармонией для прекращения войны.
– Я понял, к чему ты клонишь, – сказал Риза. – Боюсь, этот номер не пройдет.
– Хорошо, так к чему я, по-твоему, клоню? – спросил Марти.
– Все будут в восторге от того, что злобные нгуми вдруг превратились в мирных ангелочков, и тут ты делаешь магический пасс руками и – оп-ля! – сообщаешь, что проделал точно такую же штуку с нашими собственными солдатами! Таким образом, Вашингтон оказывается у нас в руках.
– Ты угадал, но не совсем, – Марти завернул в тортиллу странную смесь из фасоли, тертого сыра и оливок. – К тому времени, когда все об этом узнают, дела должны обстоять примерно так: «Таким образом, мы захватили Конгресс и Пентагон. Не вздумайте становиться нам поперек дороги, пока мы не закончим то, что начали!» – и Марти куснул свою фаршированную тортиллу, не обращая никакого внимания на Ризу.
– На все это нам отпущено всего шесть недель, – заметил Риза.
– Шесть недель, до отказа заполненных событиями, – сказала Амелия. – Как раз перед тем, как уехать из Техаса, я отправила расчеты, касающиеся катастрофического окончания проекта «Юпитер», примерно пятидесяти ученым – всем физикам и астрономам, которые значились в моей телефонной книге.
– Очень мило, – проворчал Эшер. – А мне ты ничего не прислала, потому что я в твоей телефонной книге значился не как физик, а как математик или просто как старый знакомый. Но тогда хоть кто-нибудь из твоих коллег наверняка уже упомянул бы об этом. Давно это было?
– В понедельник, – ответила Амелия.
– Четыре дня назад, – Эшер налил чашку кофе, добавил туда сливок. – Ты связывалась с кем-нибудь из них после этого?
– Нет, конечно. Я не решалась кому-то звонить или писать письма.
– В новостях тоже ничего такого не появлялось, – сказал Риза. – Разве никто из твоих пятидесяти ученых не жаждет известности?
– Передачу могли перехватить, – предположил я.
Амелия покачала головой.
– Я звонила с общественного телефона на железнодорожной станции в Далласе. Задержка сигнала должна быть не больше микросекунды.
– Тогда почему никто из них никак не отреагировал на твое послание? – спросил Риза.
Амелия все качала головой.
– Мы все время были так заняты, мы так спешили… И Должна была… – она отставила тарелку и принялась рыться в сумочке, искать свой комм.
– Ты ведь не станешь… – начал Марти.
– Я никому не буду звонить, – Амелия набрала ряд цифр на панели комма. – Но я вдруг вспомнила, что так ни разу и не посмотрела на отклик того звонка. Я просто решила, что каждый из них получил… О, черт! – она развернула экранчик комма так, чтобы всем было видно. На экране светилась беспорядочная путаница букв и цифр. – Этот ублюдок добрался до моей базы данных распотрошил ее ко всем чертям! Он успел это сотворит за те сорок пять минут, пока я добралась до Далласа и позвонила себе домой.
– Все еще хуже, чем ты думаешь. Я начинаю бояться, – сказал Марти. – Я же подключался с ним на целый час, вскоре после этого. Он этого не делал. Он об этом даже не думал.
– Господи… – проронил я в повисшей тишине. – Неужели это кто-то из нашего отделения? Кто же это сумел расшифровать твои файлы и превратить их в бессмысленный набор знаков? – Амелия продолжала просматривать то, что осталось от текста.
– Вы только посмотрите! – на экране была только беспорядочная смесь букв и цифр, а в самом конце несколько слов:
«НА ВСЕ ВОЛЯ БОЖЬЯ!»
* * *
На то, чтобы информация просочилась и распространилась по сотовой системе, требовалось время. С момента, когда Амелия обнаружила, что сектанты из «Молота Господня» взломали ее файлы, оставался всего один день до того, как высшие руководители секты узнают, что господь даровал и путь к их вожделенному Последнему Дню. Все, что от них теперь требовалось, это предотвратить любые вмешательства в работу проекта «Юпитер».
Светопреставленцы были люди не глупые и тоже понимали толк в сенсациях и в том, как средства массовой информации формируют общественное мнение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Рядом с нами присел какой-то незнакомый мужчина. Я не сразу сообразил, что это же Рэй, вернее, чуть больше половины прежнего Рэя – то, что осталось от него после косметической хирургии.
– Я подключался с Марти, – Рэй рассмеялся. – Господи, что за сумасбродная затея! Подумать только – пройдет пара недель, и все превратятся в сумасшедших.
– Некоторые рождаются сумасшедшими, – возразила Амелия. – А некоторые становятся. Мы же хотим избавить людей от безумия.
– Уверен, все это нам даром не пройдет, – буркнул Рэй и принялся за морковный салат. У него на тарелке были только сырые овощи. – И это правильно, по-моему Один человек уже погиб, и сколько еще из нас могут погибнуть? И все это ради сомнительной задачи усовершенствовать человеческую природу.
– Если ты не хочешь в это ввязываться, то лучше уйти прямо сейчас, – предложил я.
Рэй отставил тарелку и налил себе немного вина.
– Не выйдет. Я работал над имплантатами столько же, сколько Марти. Мы с ним носимся с этой идеей с тех пор, когда вы, ребята, даже за девчонками еще не бегали, – он бросил взгляд на Амелию, улыбнулся и стал внимательно разглядывать содержимое своей тарелки.
Марти выручил его, постучав ложечкой о стакан с водой.
– Сейчас в этой комнате собрались вместе люди с огромным практическим опытом и огромными знаниями Такое бывает чрезвычайно редко. Я полагаю, сейчас, в первую нашу встречу, будет правильнее всего ограничиться расписанием графика работы и разбором прочей информации – того, что люди с имплантатами знают во всех подробностях, а остальные – лишь отдельными частями.
– Давайте начнем с конца, – предложил Рэй. – Мы собираемся завоевать мир. А что перед этим?
Марти вздернул подбородок.
– Перед этим будет Первое Сентября.
– День трудящихся?
– А также день Вооруженных Сил. Единственный день в году, когда тысячи боевых машин будут мирно маршировать на параде по улицам Вашингтона. Невооруженные.
– И один из тех редких дней, когда в Вашингтоне соберется большинство политических деятелей. И при мерно в одном месте – на параде.
– И еще очень многое случится раньше, а как раз перед этим мы попадем на первые полосы всех газет Мы подарим прессе настоящую сенсацию.
– За две недели до парада мы закончим гуманизацию целого лагеря военнопленных, расположенного возле Панама-Сити. Это будет истинное чудо – все эти озлобленные, неуправляемые, враждебно настроенные пленные партизаны превратятся в покладистых, готовых к сотрудничеству людей, которые с радостью воспользуются новообретенной внутренней гармонией для прекращения войны.
– Я понял, к чему ты клонишь, – сказал Риза. – Боюсь, этот номер не пройдет.
– Хорошо, так к чему я, по-твоему, клоню? – спросил Марти.
– Все будут в восторге от того, что злобные нгуми вдруг превратились в мирных ангелочков, и тут ты делаешь магический пасс руками и – оп-ля! – сообщаешь, что проделал точно такую же штуку с нашими собственными солдатами! Таким образом, Вашингтон оказывается у нас в руках.
– Ты угадал, но не совсем, – Марти завернул в тортиллу странную смесь из фасоли, тертого сыра и оливок. – К тому времени, когда все об этом узнают, дела должны обстоять примерно так: «Таким образом, мы захватили Конгресс и Пентагон. Не вздумайте становиться нам поперек дороги, пока мы не закончим то, что начали!» – и Марти куснул свою фаршированную тортиллу, не обращая никакого внимания на Ризу.
– На все это нам отпущено всего шесть недель, – заметил Риза.
– Шесть недель, до отказа заполненных событиями, – сказала Амелия. – Как раз перед тем, как уехать из Техаса, я отправила расчеты, касающиеся катастрофического окончания проекта «Юпитер», примерно пятидесяти ученым – всем физикам и астрономам, которые значились в моей телефонной книге.
– Очень мило, – проворчал Эшер. – А мне ты ничего не прислала, потому что я в твоей телефонной книге значился не как физик, а как математик или просто как старый знакомый. Но тогда хоть кто-нибудь из твоих коллег наверняка уже упомянул бы об этом. Давно это было?
– В понедельник, – ответила Амелия.
– Четыре дня назад, – Эшер налил чашку кофе, добавил туда сливок. – Ты связывалась с кем-нибудь из них после этого?
– Нет, конечно. Я не решалась кому-то звонить или писать письма.
– В новостях тоже ничего такого не появлялось, – сказал Риза. – Разве никто из твоих пятидесяти ученых не жаждет известности?
– Передачу могли перехватить, – предположил я.
Амелия покачала головой.
– Я звонила с общественного телефона на железнодорожной станции в Далласе. Задержка сигнала должна быть не больше микросекунды.
– Тогда почему никто из них никак не отреагировал на твое послание? – спросил Риза.
Амелия все качала головой.
– Мы все время были так заняты, мы так спешили… И Должна была… – она отставила тарелку и принялась рыться в сумочке, искать свой комм.
– Ты ведь не станешь… – начал Марти.
– Я никому не буду звонить, – Амелия набрала ряд цифр на панели комма. – Но я вдруг вспомнила, что так ни разу и не посмотрела на отклик того звонка. Я просто решила, что каждый из них получил… О, черт! – она развернула экранчик комма так, чтобы всем было видно. На экране светилась беспорядочная путаница букв и цифр. – Этот ублюдок добрался до моей базы данных распотрошил ее ко всем чертям! Он успел это сотворит за те сорок пять минут, пока я добралась до Далласа и позвонила себе домой.
– Все еще хуже, чем ты думаешь. Я начинаю бояться, – сказал Марти. – Я же подключался с ним на целый час, вскоре после этого. Он этого не делал. Он об этом даже не думал.
– Господи… – проронил я в повисшей тишине. – Неужели это кто-то из нашего отделения? Кто же это сумел расшифровать твои файлы и превратить их в бессмысленный набор знаков? – Амелия продолжала просматривать то, что осталось от текста.
– Вы только посмотрите! – на экране была только беспорядочная смесь букв и цифр, а в самом конце несколько слов:
«НА ВСЕ ВОЛЯ БОЖЬЯ!»
* * *
На то, чтобы информация просочилась и распространилась по сотовой системе, требовалось время. С момента, когда Амелия обнаружила, что сектанты из «Молота Господня» взломали ее файлы, оставался всего один день до того, как высшие руководители секты узнают, что господь даровал и путь к их вожделенному Последнему Дню. Все, что от них теперь требовалось, это предотвратить любые вмешательства в работу проекта «Юпитер».
Светопреставленцы были люди не глупые и тоже понимали толк в сенсациях и в том, как средства массовой информации формируют общественное мнение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114