Напоминание о сигарете напугало его, но воспоминание о черной машине и том страхе, который он тогда испытал, было для него чересчур. Он наклонился вперед и положил голову Марку на колено. Глаза его плотно закрылись, и он начал рыдать без слез.
– Все в порядке, Рикки, – Марк гладил его по голове и повторял: – Все в порядке. Нам надо об этом поговорить.
Гринуэй оставался невозмутимым. Он скрестил тощие ноги и почесал бороду. Он ожидал такого результата и предупреждал Марка и Дайанну, что первая беседа вряд ли будет продуктивной. Но через это надо пройти.
– Рикки, послушай меня, – сказал он, подражая детскому голосу, – Рикки, все в порядке. Я просто хочу с тобой поболтать. Ладно, Рикки?
Но на этот день Рикки уже хватило лечения. Он начал сворачиваться под одеялом, и Марк повял, что большой палец уже на пути ко рту. Гринуэй кивнул, как будто все было в ажуре, встал, осторожно поднял Рикки и положил его на постель.
Глава 17
Уолли Бокс затормозил “шевроле” прямо у Федерального здания, несмотря на активное движение на Кэмп-стрит, и его босс, Финк и агенты ФБР, игнорируя гудки и обидные жесты, быстро вылезли на тротуар. Фолтригг, сопровождаемый эскортом, с важным видом поднялся по ступенькам. В холле его узнали два скучающих репортера и начали было задавать вопросы, но он только улыбался, с деловым видом отказываясь отвечать.
Он вошел в помещение, отведенное под офис прокурора США по Южному округу штата Луизиана, и все секретарши сразу засуетились. Огромное помещение состояло из маленьких кабинетов, соединенных холлами, просторного зала, где сидели делопроизводители, и небольших комнат, разделенных перегородками, за которыми работали юристы и младший юридический персонал. Всего под командой Роя Фолтригга находились сорок семь помощников прокурора. Еще тридцать восемь его подчиненных занимались бумажной работой и всякого рода исследованиями, тратя время на мельчайшие детали с тем, чтобы защитить интересы клиента Роя – Закона Соединенных Штатов Америки.
Разумеется, в самой просторной комнате размещался сам Фолтригг. Кабинет был отделен деревом и кожей. В то время как большинство юристов позволяли себе иметь только одну “Стену тщеславия”, на которой они развешивали фотографии и таблички, а также награды и документы, подтверждающие их членство в “Ротари клаб”, Рой завесил по меньшей мере три стены своими фотографиями в рамках и пожелтевшими дипломами, свидетельствующими о его участии в сотне юридических конференций. Он швырнул пиджак на диван, обтянутый кожей вишневого цвета, и незамедлительно направился в главную библиотеку, где должно было состояться совещание.
Он звонил в контору шесть раз за пять часов езды от Мемфиса. И послал три факса. Шесть помощников ожидали его за дубовым столом для заседаний длиной в тридцать футов, заваленным открытыми сводами законов и бесчисленными блокнотами. Все были без пиджаков, рукава закатаны.
Он поздоровался и сел в центре. Каждый заранее получил документ, кратко излагающий все находки ФБР в Мемфисе. Записка, отпечатки пальцев, пистолет и так далее. Так что Фолтригг и Финк не могли сообщить ничего нового, за исключением того, что Гронк в Мемфисе, а собравшихся это не интересовало.
– Что ты добыл, Бобби? – драматически вопросил Фолтригг, как будто будущее американской юриспруденции зависело от результатов исследований Бобби. Бобби был старший из помощников, работавший в системе тридцать два года. Он ненавидел залы суда, но обожал библиотеки. В кризисной ситуации, когда требовался ответ на сложный вопрос, все обращались к Бобби.
Он взлохматил свои густые седые волосы и поправил очки в темной оправе. Шесть месяцев до пенсии, и тогда он навсегда избавится от ублюдков, подобных Фолтриггу. Он пережил их, наверное, дюжину. Они приходили и уходили, и о большинстве он никогда потом не слышал.
– Ну, я думаю, мы добрались до сути, – сказал он, и многие в комнате улыбнулись. Для Бобби юридическое исследование напоминало игру по разбиранию завалов, нагроможденных вокруг даже самых простых вопросов, и сосредоточивалось на конкретных положениях, которые быстро доходили до судей и членов жюри. Бобби всегда надо было дойти до сути.
– Есть два пути, оба довольно непривлекательные, но сработать могут. Первое: я предлагаю обратиться в суд по делам несовершеннолетних в Мемфисе. В соответствии с законом о молодежи штата Теннесси можно подать петицию в суд по поводу дурного поведения ребенка. Есть различные категории дурного поведения, и в петиции следует определить, можно ли считать ребенка малолетним преступником или ребенком, нуждающимся в руководстве. Назначается слушание, судья знакомится с доказательствами и решает, что делать с ребенком. Так же поступают с брошенными детьми или теми, над которыми издеваются. Та же процедура, тот же суд.
– А кто может подать петицию? – спросил Фолтригг.
– Ну, здесь все не очень ясно, я считаю это большим недостатком закона. Но в нем ясно сказано, что петицию имеет право подать “заинтересованная сторона”. Конец цитаты.
– Это можем быть мы?
– Вероятно. Зависит от того, что мы напишем в петиции. И тут есть неприятное место – мы должны сослаться на какой-то плохой поступок ребенка, связанный с нарушением закона в той или иной степени. А в нашем случае единственное нарушение, которое хоть как-то можно приписать этому мальчишке, разумеется, препятствие свершению правосудия. Значит, мы должны приписать ему то, в чем мы не уверены, а именно, что он знает, где спрятано тело. Загвоздка в том, что полной уверенности у нас нет.
– Мальчик знает, где тело, – решительно вмешался Фолтригг. Финк разглядывал свои записи и сделал вид, что не слышит. Остальные стали прикидывать в уме: а не знает ли Фолтригг чего-нибудь, о чем им не говорит? Все молча переваривали услышанное.
– Вы нам все рассказали? – спросил Бобби, оглядываясь на остальных.
– Да, – ответил Фолтригг. – Но говорю вам, мальчишка знает. Я это нутром чувствую.
Фолтригг в своем репертуаре. С помощью своего нутра изобретает факты и хочет, чтобы подчиненные верили ему на слово.
– Повестка из суда по делам несовершеннолетних, – продолжил Бобби, – посылается матери ребенка. Слушание назначается в течение ближайших семи дней. У ребенка должен быть адвокат, а, как я понял, у мальчика адвокат уже есть. Ребенок имеет право присутствовать на слушании и, если захочет, давать показания. – Бобби что-то записал в блокноте. – Честно говоря, это быстрейший способ заставить ребенка говорить.
– А что, если он откажется говорить как свидетель?
– Хороший вопрос. – Бобби заметил это тоном профессора, поощряющего студента-выпускника. – Все полностью зависит от судьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120