Разумеется, за все заплатит правительство.
– А мне новый велосипед дадут?
– Конечно.
– Шучу. Я такое видел раз по телеку. В фильме про мафию. Осведомитель донес на мафию, и ФБР помогло ему исчезнуть. Он сделал себе пластическую операцию. Ему даже новую жену нашли, ну и все такое. Послали его в Бразилию или что-то вроде этого.
– Ну и что?
– Им понадобился год, чтобы найти его. Они и жену его кокнули.
– Так то же кино, Марк. И у тебя нет выбора. Так безопасней всего.
– Ну конечно. Я им сначала все выложу, а уж потом они мне устроят всю эту великолепную жизнь.
– Такие условия, Марк.
– Мафия все помнит, Реджи.
– Ты насмотрелся фильмов, Марк.
– Может быть. Но разве ФБР с этой программой никогда не лишалось свидетеля?
Она знала, что да, такие случаи были, но конкретно ничего не могла вспомнить.
– Я не знаю, но, когда мы с ними встретимся, ты можешь задать какие хочешь вопросы.
– А если я не захочу с ними встречаться? Если я захочу остаться в моей маленькой камере, пока мне не исполнится двадцать лет и судья Рузвельт наконец умрет? Тогда меня выпустят?
– Прекрасно. А как насчет мамы и Рикки? Что будет с ними, когда Рикки выпишут из больницы и им некуда будет идти?
– Они могут поселиться со мной. Дорин обо всех позаботится.
Черт, он на редкость сообразителен для одиннадцати лет. Она немного помолчала и улыбнулась ему. Он не сводил с нее глаз.
– Слушай, Марк, ты мне доверяешь?
– Да, Реджи. Я вам доверяю. На данный момент вы единственный человек, которому я доверяю. Пожалуйста, помогите мне.
– Тут легкого пути не будет, ты это знаешь.
– Знаю.
– Я беспокоюсь только о твоей безопасности. Твоей и твоей семьи. Как и судья Рузвельт. Чтобы разработать детали этой программы для свидетелей, понадобится несколько дней. Судья вчера приказал ФБР, чтобы они немедленно этим занялись. Я считаю, это лучший вариант.
– Вы с мамой об этом говорили?
– Да. Но она хочет потом поговорить подробнее. Мне кажется, мысль ей понравилась.
– Но откуда вы знаете, что все получится, Реджи? Что это надежно?
– Нет ничего абсолютно надежного, Марк. Никаких гарантий.
– Блеск. Значит, может, они нас найдут, а может, и нет. Развеселая у нас будет жизнь, не находите?
– У тебя есть мысль получше?
– Разумеется. Все очень просто. Мы получаем страховку за трейлер. Находим другой и переезжаем. Я держу язык за зубами, и все мы счастливы и довольны. Мне вообще-то наплевать, Реджи, найдут они это тело или нет. Правда, наплевать.
– Извини, Марк, но ничего не получится.
– Почему?
– Да невезучий ты. У тебя есть важная информация, и, пока ты с ней не расстанешься, ты в беде.
– А когда расстанусь – умру.
– Я так не думаю, Марк.
Он сложил руки на груди и закрыл глаза. На левой щеке виднелся небольшой синяк, который уже приобретал коричневый отлив. Сегодня пятница. Клиффорд ударил его в понедельник, и, хотя ей казалось, что прошло уже очень много времени, синяк напомнил ей, что, оказывается, эти события развиваются слишком быстро. Следы нападения еще не успели исчезнуть.
– Куда мы уедем? – спросил он тихо, не открывая глаз.
– Далеко. Мистер Льюис из ФБР упоминал о детской психиатрической больнице в Портленде, одной из лучших, так он говорил. Они туда Рикки положат, там у него будет все самое лучшее.
– А они нас не выследят?
– ФБР об этом позаботится.
Он с недоумением уставился на нее.
– С чего это вдруг такая вера в ФБР?
– Больше некому доверять.
– Много это времени займет?
– Тут две проблемы. Первое – бумажная волокита и всяческие детали. Мистер Льюис уверяет, что это можно сделать за неделю. Второе – это Рикки. Скорее всего доктор Гринуэй еще несколько дней не разрешит его трогать.
– Значит, я еще неделю просижу в тюрьме?
– Так получается. Мне очень жаль.
– Да не извиняйтесь, Реджи. Я тут вполне освоился. Честно говоря, я и дольше бы здесь просидел, только бы они оставили меня в покое.
– Они не оставят тебя в покое.
– Мне надо поговорить с мамой.
– Возможно, она сегодня будет на слушании. Судья Рузвельт хочет, чтобы она пришла. Полагаю, он устроит совещание, не для протокола, с агентами ФБР, чтобы обсудить программу защиты свидетелей.
– Если я все равно в тюрьме, зачем какие-то слушания?
– Когда кого-то обвиняют в оскорблении суда, судья обязан периодически вызывать этого человека, чтобы он мог исправиться, иными словами, сделать то, что требует от него суд.
– Дрянной закон, Реджи. Глупо ведь, правда?
– Зачастую – да.
– Мне вчера, когда я пытался заснуть, пришла в голову дикая мысль. А что, если тело вовсе не там, где сказал Клиффорд? Что, если он сошел с ума и все придумал? Вы об этом думали, Реджи?
– Да, много раз.
– Что, если это просто шутка?
– Мы не можем рисковать, Марк.
Он потер глаза и отодвинулся вместе со стулом. Принялся нервно ходить по комнате.
– Значит, мы просто собираем вещи и оставляем здесь наши прошлые жизни, так? Легко говорить, Реджи. Вам-то не будут сниться кошмары. У вас все будет продолжаться как ни в чем не бывало. У вас и Клинта. У мамаши Лав. Миленький офис. Много клиентов. Кроме нас. А мы будем жить в страхе всю оставшуюся жизнь.
– Не думаю.
– Вы ведь не знаете, Реджи. Легко сидеть здесь и говорить, что все будет хорошо. Не вы на мушке.
– У тебя нет выбора, Марк.
– Нет, есть. Я могу соврать.
* * *
Речь шла о запросе по поводу отсрочки, обычная скучная юридическая тягомотина, но глупо было бы говорить о скуке, когда дело касалось Барри Ножа, а в защиту его выступал Уиллис Апчерч. Если добавить к этому огромное тщеславие Роя Фолтригга и опыт общения с прессой Уолли Бокса, то небольшое слушание превращалось в обсуждение вопроса о жизни и смерти. Судебный зал судьи Джеймса Лемонда был битком набит любопытными, представителями прессы, любознательными юристами, у которых не было более важных дел и которые случились поблизости. Они многозначительно переговаривались, не упуская из виду репортеров. Камеры и журналисты привлекают юристов не меньше, чем кровь привлекает акулу.
За загородкой, отделявшей главных действующих лиц от зрителей, в тесном кружке своих помощников стоял Рой Фолтригг. Они шептались, хмурились и вообще вели себя так, будто готовились к вторжению. Рой был в своем выходном темном костюме-тройке, белой рубашке, сине-красном галстуке, при идеальной прическе и в прекрасно начищенных ботинках. Он стоял лицом к аудитории, “но, разумеется, был слишком занят, чтобы кого-нибудь замечать. Через проход от компании Фолтригга спиной к зрителям сидел Барри Мальданно и делал вид, что никого не замечает. Одет был исключительно в черное. Идеальный хвостик слегка касался воротничка. Уиллис Апчерч сидел на уголке стола для защитников, тоже лицом к прессе, и увлеченно разговаривал со своими помощниками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
– А мне новый велосипед дадут?
– Конечно.
– Шучу. Я такое видел раз по телеку. В фильме про мафию. Осведомитель донес на мафию, и ФБР помогло ему исчезнуть. Он сделал себе пластическую операцию. Ему даже новую жену нашли, ну и все такое. Послали его в Бразилию или что-то вроде этого.
– Ну и что?
– Им понадобился год, чтобы найти его. Они и жену его кокнули.
– Так то же кино, Марк. И у тебя нет выбора. Так безопасней всего.
– Ну конечно. Я им сначала все выложу, а уж потом они мне устроят всю эту великолепную жизнь.
– Такие условия, Марк.
– Мафия все помнит, Реджи.
– Ты насмотрелся фильмов, Марк.
– Может быть. Но разве ФБР с этой программой никогда не лишалось свидетеля?
Она знала, что да, такие случаи были, но конкретно ничего не могла вспомнить.
– Я не знаю, но, когда мы с ними встретимся, ты можешь задать какие хочешь вопросы.
– А если я не захочу с ними встречаться? Если я захочу остаться в моей маленькой камере, пока мне не исполнится двадцать лет и судья Рузвельт наконец умрет? Тогда меня выпустят?
– Прекрасно. А как насчет мамы и Рикки? Что будет с ними, когда Рикки выпишут из больницы и им некуда будет идти?
– Они могут поселиться со мной. Дорин обо всех позаботится.
Черт, он на редкость сообразителен для одиннадцати лет. Она немного помолчала и улыбнулась ему. Он не сводил с нее глаз.
– Слушай, Марк, ты мне доверяешь?
– Да, Реджи. Я вам доверяю. На данный момент вы единственный человек, которому я доверяю. Пожалуйста, помогите мне.
– Тут легкого пути не будет, ты это знаешь.
– Знаю.
– Я беспокоюсь только о твоей безопасности. Твоей и твоей семьи. Как и судья Рузвельт. Чтобы разработать детали этой программы для свидетелей, понадобится несколько дней. Судья вчера приказал ФБР, чтобы они немедленно этим занялись. Я считаю, это лучший вариант.
– Вы с мамой об этом говорили?
– Да. Но она хочет потом поговорить подробнее. Мне кажется, мысль ей понравилась.
– Но откуда вы знаете, что все получится, Реджи? Что это надежно?
– Нет ничего абсолютно надежного, Марк. Никаких гарантий.
– Блеск. Значит, может, они нас найдут, а может, и нет. Развеселая у нас будет жизнь, не находите?
– У тебя есть мысль получше?
– Разумеется. Все очень просто. Мы получаем страховку за трейлер. Находим другой и переезжаем. Я держу язык за зубами, и все мы счастливы и довольны. Мне вообще-то наплевать, Реджи, найдут они это тело или нет. Правда, наплевать.
– Извини, Марк, но ничего не получится.
– Почему?
– Да невезучий ты. У тебя есть важная информация, и, пока ты с ней не расстанешься, ты в беде.
– А когда расстанусь – умру.
– Я так не думаю, Марк.
Он сложил руки на груди и закрыл глаза. На левой щеке виднелся небольшой синяк, который уже приобретал коричневый отлив. Сегодня пятница. Клиффорд ударил его в понедельник, и, хотя ей казалось, что прошло уже очень много времени, синяк напомнил ей, что, оказывается, эти события развиваются слишком быстро. Следы нападения еще не успели исчезнуть.
– Куда мы уедем? – спросил он тихо, не открывая глаз.
– Далеко. Мистер Льюис из ФБР упоминал о детской психиатрической больнице в Портленде, одной из лучших, так он говорил. Они туда Рикки положат, там у него будет все самое лучшее.
– А они нас не выследят?
– ФБР об этом позаботится.
Он с недоумением уставился на нее.
– С чего это вдруг такая вера в ФБР?
– Больше некому доверять.
– Много это времени займет?
– Тут две проблемы. Первое – бумажная волокита и всяческие детали. Мистер Льюис уверяет, что это можно сделать за неделю. Второе – это Рикки. Скорее всего доктор Гринуэй еще несколько дней не разрешит его трогать.
– Значит, я еще неделю просижу в тюрьме?
– Так получается. Мне очень жаль.
– Да не извиняйтесь, Реджи. Я тут вполне освоился. Честно говоря, я и дольше бы здесь просидел, только бы они оставили меня в покое.
– Они не оставят тебя в покое.
– Мне надо поговорить с мамой.
– Возможно, она сегодня будет на слушании. Судья Рузвельт хочет, чтобы она пришла. Полагаю, он устроит совещание, не для протокола, с агентами ФБР, чтобы обсудить программу защиты свидетелей.
– Если я все равно в тюрьме, зачем какие-то слушания?
– Когда кого-то обвиняют в оскорблении суда, судья обязан периодически вызывать этого человека, чтобы он мог исправиться, иными словами, сделать то, что требует от него суд.
– Дрянной закон, Реджи. Глупо ведь, правда?
– Зачастую – да.
– Мне вчера, когда я пытался заснуть, пришла в голову дикая мысль. А что, если тело вовсе не там, где сказал Клиффорд? Что, если он сошел с ума и все придумал? Вы об этом думали, Реджи?
– Да, много раз.
– Что, если это просто шутка?
– Мы не можем рисковать, Марк.
Он потер глаза и отодвинулся вместе со стулом. Принялся нервно ходить по комнате.
– Значит, мы просто собираем вещи и оставляем здесь наши прошлые жизни, так? Легко говорить, Реджи. Вам-то не будут сниться кошмары. У вас все будет продолжаться как ни в чем не бывало. У вас и Клинта. У мамаши Лав. Миленький офис. Много клиентов. Кроме нас. А мы будем жить в страхе всю оставшуюся жизнь.
– Не думаю.
– Вы ведь не знаете, Реджи. Легко сидеть здесь и говорить, что все будет хорошо. Не вы на мушке.
– У тебя нет выбора, Марк.
– Нет, есть. Я могу соврать.
* * *
Речь шла о запросе по поводу отсрочки, обычная скучная юридическая тягомотина, но глупо было бы говорить о скуке, когда дело касалось Барри Ножа, а в защиту его выступал Уиллис Апчерч. Если добавить к этому огромное тщеславие Роя Фолтригга и опыт общения с прессой Уолли Бокса, то небольшое слушание превращалось в обсуждение вопроса о жизни и смерти. Судебный зал судьи Джеймса Лемонда был битком набит любопытными, представителями прессы, любознательными юристами, у которых не было более важных дел и которые случились поблизости. Они многозначительно переговаривались, не упуская из виду репортеров. Камеры и журналисты привлекают юристов не меньше, чем кровь привлекает акулу.
За загородкой, отделявшей главных действующих лиц от зрителей, в тесном кружке своих помощников стоял Рой Фолтригг. Они шептались, хмурились и вообще вели себя так, будто готовились к вторжению. Рой был в своем выходном темном костюме-тройке, белой рубашке, сине-красном галстуке, при идеальной прическе и в прекрасно начищенных ботинках. Он стоял лицом к аудитории, “но, разумеется, был слишком занят, чтобы кого-нибудь замечать. Через проход от компании Фолтригга спиной к зрителям сидел Барри Мальданно и делал вид, что никого не замечает. Одет был исключительно в черное. Идеальный хвостик слегка касался воротничка. Уиллис Апчерч сидел на уголке стола для защитников, тоже лицом к прессе, и увлеченно разговаривал со своими помощниками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120