Челюсть у него отвисла.
Гарри хмуро посмотрел поверх очков прямо на Томаса Финка.
– Теперь слушайте внимательно, мистер Финк. Вы здесь не в Новом Орлеане в одном из шикарных залов заседаний, и я не один из ваших федеральных судей. Это мой личный зал, и я сам устанавливаю здесь правила. Правило номер один в этом зале: вы можете говорить, только если я к вам обращусь. Правило номер два: вы не надоедаете “Его Чести” ненужными речами, замечаниями и комментариями. Правило номер три: “Его Честь” не желает слушать голоса адвокатов. Он их слушает уже двадцать лет и знает, как они обожают звук собственного голоса. Правило номер четыре: в моем зале для заседаний вы не встаете. Вы сидите и говорите как можно меньше. Вам понятны эти правила, мистер Финк?
Финк тупо посмотрел на Гарри и попытался кивнуть.
Но Гарри еще не закончил.
– Это очень маленький зал, мистер Финк. Я сам его придумал давным-давно для частных слушаний. Мы тут все можем хорошо видеть и слышать друг друга, так что держите ваш рот на замке, зад – на стуле, и мы с вами прекрасно поладим.
Финк все еще пытался кивнуть. Он схватился за стул, твердо решив никогда больше не вставать. Сидящий за ним Мактьюн с трудом сдержал улыбку.
– Мистер Маклемор, как я понял, мистер Финк собирается выступать от имени обвинения. Вы не возражаете?
– Нет, Ваша Честь.
– Пусть так и будет. Но постарайтесь удержать его на стуле.
Марк смотрел на все происходящее с нарастающим ужасом. Он-то надеялся увидеть на судейском месте доброго, ласкового старичка, переполненного любовью и сочувствием. Не тут-то было. Он взглянул на красную шею тяжело дышащего мистера Финка и почти пожалел его.
– Миссис Лав, – обратился судья к Реджи неожиданно теплым и душевным тоном, – возможно, у вас есть какие-либо возражения от имени ребенка.
– Да, Ваша Честь. – Она наклонилась и сказала, обращаясь прямо к судебной стенографистке: – У нас несколько возражений, и я хотела бы, чтобы они были занесены в протокол.
– Разумеется, – согласился Гарри с таким видом, будто Реджи могла иметь все, что только пожелает. Финк поглубже уселся на стуле и постарался казаться как можно незаметнее. Он уже решил для себя, что в следующий раз хорошенько подумает, прежде чем пытаться произвести впечатление на суд с помощью красноречия.
Реджи взглянула на свои заметки.
– Ваша Честь, я прошу, чтобы расшифровка протокола данного заседания была сделана как можно скорее и напечатана, с тем чтобы ею можно было воспользоваться для срочной апелляции.
– Согласен.
– Я возражаю против этого слушания по нескольким причинам. Первое: ни ребенок, ни мать, ни их адвокат не были своевременно уведомлены. Прошло только три часа, как заявление было вручено матери ребенка, и, хотя я представляю мальчика уже три дня и все, кто причастен к этому делу, об этом знают, я получила уведомление только семьдесят пять минут назад. Это несправедливо, нелепо и является злоупотреблением со стороны суда своими полномочиями.
– Когда бы вы хотели назначить слушание, миссис Лав? – спросил Гарри.
– Сегодня четверг, – сказала она. – Как насчет вторника или среды на той неделе?
– Годится. Скажем, во вторник в девять. – Гарри взглянул на все еще неподвижного Финка, боящегося среагировать даже на последнее заявление.
– Разумеется, миссис Лав, мальчик до того времени останется под стражей.
– Этого мальчика не за что брать под стражу, Ваша Честь.
– Но я подписал соответствующее распоряжение, и я его не отзову до слушания. По нашим законам, миссис Лав, мы имеем право немедленно взять под стражу предполагаемого малолетнего преступника, и ваш клиент в этом случае не исключение. Кроме того, есть еще и другие соображения в данном конкретном случае, которые, я убежден, мы вскоре обсудим.
– Если мой клиент останется под стражей, я не могу согласиться на отсрочку слушания.
– Прекрасно, – ответил судья. – Занесите в протокол, что отсрочка была предложена судом и отклонена адвокатом ребенка.
– И пусть в протоколе также будет отмечено, что ребенок отказывается от отсрочки, потому что он не хочет оставаться в центре для временного задержания подростков дольше, чем это необходимо.
– Отмечено, – сказал Гарри, слегка ухмыльнувшись. – Пожалуйста, продолжайте, миссис Лав.
– Мы также возражаем против этого слушания, потому что на нем не присутствует мать ребенка. В силу чрезвычайных обстоятельств ее присутствие в данный момент исключается, и заметьте, Ваша Честь, эта несчастная женщина получила уведомление всего три часа назад. Этому ребенку всего одиннадцать лет, и он нуждается в помощи матери. Как вы знаете, Ваша Честь, по нашим законам присутствие родителей на таких слушаниях предпочтительно, так что продолжать заседание без нее несправедливо.
– Когда сможет миссис Свей прийти?
– Никто не знает. Ваша Честь. Она практически прикована к постели своего сына, страдающего от посттравматического стресса. Доктор разрешает ей покидать палату только на несколько минут. Могут пройти недели, прежде чем она сможет прийти.
– Значит, вы хотите отсрочить это слушание на неопределенное время?
– Да, сэр.
– Хорошо. Я не возражаю. Разумеется, ребенок останется под стражей до слушания.
– Этот ребенок не должен содержаться под стражей. Он будет в вашем распоряжении в любое время, когда пожелаете. Никакой пользы от того, чтобы держать его взаперти, не будет.
– Миссис Лав, в этом деле есть усложняющие ситуацию обстоятельства. Так что я не намерен отпустить ребенка до слушания, то есть прежде, чем мы ознакомимся с тем, что он знает. Вот так. Я боюсь его сейчас освобождать. Если я послушаюсь вас и освобожу его, а с ним что-нибудь случится, я до гроба себе этого не прощу. Вы меня понимаете, миссис Лав?
Она понимала, но ни за что не должна была с этим согласиться.
– Боюсь, вы принимаете решения, основываясь на несуществующих, фактах.
– Возможно. Но у меня в этих вопросах широкие полномочия, и, пока я не услышу доказательства, я его не отпущу.
– Неплохо будет процитировать эти слова в апелляции, – огрызнулась она, что Гарри явно не понравилось.
– Отметьте в протоколе, что суд предложил отсрочку слушания до явки в суд матери и что отсрочка была отклонена ребенком.
Реджи тут же отреагировала.
– Отметьте также, что ребенок отказался от отсрочки, потому что он не хочет оставаться в центре для временного задержания подростков дольше, чем это необходимо.
– Отмечено, миссис Лав. Пожалуйста, продолжайте.
– Ребенок обращается к суду с просьбой не принимать заявление, так как оно подано без достаточных оснований и с единственной целью – выяснить, что ребенок может знать. Податели заявления, Финк и Фолтригг, используют данное слушание как еще одну попытку спасти свое зашедшее в тупик уголовное расследование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Гарри хмуро посмотрел поверх очков прямо на Томаса Финка.
– Теперь слушайте внимательно, мистер Финк. Вы здесь не в Новом Орлеане в одном из шикарных залов заседаний, и я не один из ваших федеральных судей. Это мой личный зал, и я сам устанавливаю здесь правила. Правило номер один в этом зале: вы можете говорить, только если я к вам обращусь. Правило номер два: вы не надоедаете “Его Чести” ненужными речами, замечаниями и комментариями. Правило номер три: “Его Честь” не желает слушать голоса адвокатов. Он их слушает уже двадцать лет и знает, как они обожают звук собственного голоса. Правило номер четыре: в моем зале для заседаний вы не встаете. Вы сидите и говорите как можно меньше. Вам понятны эти правила, мистер Финк?
Финк тупо посмотрел на Гарри и попытался кивнуть.
Но Гарри еще не закончил.
– Это очень маленький зал, мистер Финк. Я сам его придумал давным-давно для частных слушаний. Мы тут все можем хорошо видеть и слышать друг друга, так что держите ваш рот на замке, зад – на стуле, и мы с вами прекрасно поладим.
Финк все еще пытался кивнуть. Он схватился за стул, твердо решив никогда больше не вставать. Сидящий за ним Мактьюн с трудом сдержал улыбку.
– Мистер Маклемор, как я понял, мистер Финк собирается выступать от имени обвинения. Вы не возражаете?
– Нет, Ваша Честь.
– Пусть так и будет. Но постарайтесь удержать его на стуле.
Марк смотрел на все происходящее с нарастающим ужасом. Он-то надеялся увидеть на судейском месте доброго, ласкового старичка, переполненного любовью и сочувствием. Не тут-то было. Он взглянул на красную шею тяжело дышащего мистера Финка и почти пожалел его.
– Миссис Лав, – обратился судья к Реджи неожиданно теплым и душевным тоном, – возможно, у вас есть какие-либо возражения от имени ребенка.
– Да, Ваша Честь. – Она наклонилась и сказала, обращаясь прямо к судебной стенографистке: – У нас несколько возражений, и я хотела бы, чтобы они были занесены в протокол.
– Разумеется, – согласился Гарри с таким видом, будто Реджи могла иметь все, что только пожелает. Финк поглубже уселся на стуле и постарался казаться как можно незаметнее. Он уже решил для себя, что в следующий раз хорошенько подумает, прежде чем пытаться произвести впечатление на суд с помощью красноречия.
Реджи взглянула на свои заметки.
– Ваша Честь, я прошу, чтобы расшифровка протокола данного заседания была сделана как можно скорее и напечатана, с тем чтобы ею можно было воспользоваться для срочной апелляции.
– Согласен.
– Я возражаю против этого слушания по нескольким причинам. Первое: ни ребенок, ни мать, ни их адвокат не были своевременно уведомлены. Прошло только три часа, как заявление было вручено матери ребенка, и, хотя я представляю мальчика уже три дня и все, кто причастен к этому делу, об этом знают, я получила уведомление только семьдесят пять минут назад. Это несправедливо, нелепо и является злоупотреблением со стороны суда своими полномочиями.
– Когда бы вы хотели назначить слушание, миссис Лав? – спросил Гарри.
– Сегодня четверг, – сказала она. – Как насчет вторника или среды на той неделе?
– Годится. Скажем, во вторник в девять. – Гарри взглянул на все еще неподвижного Финка, боящегося среагировать даже на последнее заявление.
– Разумеется, миссис Лав, мальчик до того времени останется под стражей.
– Этого мальчика не за что брать под стражу, Ваша Честь.
– Но я подписал соответствующее распоряжение, и я его не отзову до слушания. По нашим законам, миссис Лав, мы имеем право немедленно взять под стражу предполагаемого малолетнего преступника, и ваш клиент в этом случае не исключение. Кроме того, есть еще и другие соображения в данном конкретном случае, которые, я убежден, мы вскоре обсудим.
– Если мой клиент останется под стражей, я не могу согласиться на отсрочку слушания.
– Прекрасно, – ответил судья. – Занесите в протокол, что отсрочка была предложена судом и отклонена адвокатом ребенка.
– И пусть в протоколе также будет отмечено, что ребенок отказывается от отсрочки, потому что он не хочет оставаться в центре для временного задержания подростков дольше, чем это необходимо.
– Отмечено, – сказал Гарри, слегка ухмыльнувшись. – Пожалуйста, продолжайте, миссис Лав.
– Мы также возражаем против этого слушания, потому что на нем не присутствует мать ребенка. В силу чрезвычайных обстоятельств ее присутствие в данный момент исключается, и заметьте, Ваша Честь, эта несчастная женщина получила уведомление всего три часа назад. Этому ребенку всего одиннадцать лет, и он нуждается в помощи матери. Как вы знаете, Ваша Честь, по нашим законам присутствие родителей на таких слушаниях предпочтительно, так что продолжать заседание без нее несправедливо.
– Когда сможет миссис Свей прийти?
– Никто не знает. Ваша Честь. Она практически прикована к постели своего сына, страдающего от посттравматического стресса. Доктор разрешает ей покидать палату только на несколько минут. Могут пройти недели, прежде чем она сможет прийти.
– Значит, вы хотите отсрочить это слушание на неопределенное время?
– Да, сэр.
– Хорошо. Я не возражаю. Разумеется, ребенок останется под стражей до слушания.
– Этот ребенок не должен содержаться под стражей. Он будет в вашем распоряжении в любое время, когда пожелаете. Никакой пользы от того, чтобы держать его взаперти, не будет.
– Миссис Лав, в этом деле есть усложняющие ситуацию обстоятельства. Так что я не намерен отпустить ребенка до слушания, то есть прежде, чем мы ознакомимся с тем, что он знает. Вот так. Я боюсь его сейчас освобождать. Если я послушаюсь вас и освобожу его, а с ним что-нибудь случится, я до гроба себе этого не прощу. Вы меня понимаете, миссис Лав?
Она понимала, но ни за что не должна была с этим согласиться.
– Боюсь, вы принимаете решения, основываясь на несуществующих, фактах.
– Возможно. Но у меня в этих вопросах широкие полномочия, и, пока я не услышу доказательства, я его не отпущу.
– Неплохо будет процитировать эти слова в апелляции, – огрызнулась она, что Гарри явно не понравилось.
– Отметьте в протоколе, что суд предложил отсрочку слушания до явки в суд матери и что отсрочка была отклонена ребенком.
Реджи тут же отреагировала.
– Отметьте также, что ребенок отказался от отсрочки, потому что он не хочет оставаться в центре для временного задержания подростков дольше, чем это необходимо.
– Отмечено, миссис Лав. Пожалуйста, продолжайте.
– Ребенок обращается к суду с просьбой не принимать заявление, так как оно подано без достаточных оснований и с единственной целью – выяснить, что ребенок может знать. Податели заявления, Финк и Фолтригг, используют данное слушание как еще одну попытку спасти свое зашедшее в тупик уголовное расследование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120