Через известное время постоянного посетителя кто надо заметил. Проследили, установили личность и место работы. Сигнализировали в райком. Райком – в партком. В решении записали: «Буржуазное разложение и аморальное поведение». Так что Ландышев, тогдашний Крысин, задушил свою тягу к ипподрому в зародыше. Однако теперь, когда ему не надо было выбиваться в люди по научной части, он регулярно ходил на бега, предпочитая этот, по нынешним временам невинный вид азартной игры всяким боулингам и казино…
…На ипподроме очередной заезд.
Ландышев активно «болеет». Рядом волнуется Руслан и скучают два совершенно равнодушных охранника.
– Ну, ну, ну… Прибавь, прибавь… Ну же!.. Эх! – расстраивается Ландышев.
«Его» лошадь не выиграла.
– Даже ноги замерзли, – жалуется он Руслану. – Я говорю: ноги замерзли.
Руслан достает фляжку. Ландышев рвет билеты и делает несколько глотков, закидывая голову, – фляжка уже наполовину пуста. Мобильный телефон Ландышева сигналит.
– Да?.. А что такое?.. Сейчас подойду, – недовольно отвечает Ландышев.
И пробирается к выходу вместе с Русланом и охранниками. Те держатся близко сзади и спереди, раздвигая встречных. В народе есть на этот случай поговорка: «Шире грязь – навоз ползет».
Ландышева ждет в немноголюдном месте Авдеев.
– Здорово, – Ландышев чуть разомлел от «согревания ног». – Что за спешка?
– Вызывают в МВД, непонятно зачем. Что, если из-за нашего спора?
Ландышев кривит губы. На бега он пришел, чтобы расслабиться, снять напряжение, и на тебе!
– Меня тоже. Тебя когда?
– Завтра в десять.
– Значит, вместе. Я думал, прежняя история… Но раз вместе… надо согласовать показания. Почему ты у меня стал страховаться?
– Репутация надежная, охрана грузов.
– Так. Сколько раз встречались? Кто познакомил?
– Давай решим.
– Ты пришел по объявлению в газете, – решает Ландышев. – Со мной виделся при подписании договора – и всё. Смотри, чего не ляпни в простоте души.
Слышен звон колокола, означающий новый заезд. Ландышев с сожалением оглядывается.
– Мои секреты небольшие. За собой смотри, – огрызается Авдеев.
Слова его усиливают впечатление Ландышева, что компаньон настроен нелояльно.
– Знаешь, – лицемерно начинает он, – может, нам уладить конфликт мирно? Сдался тебе этот народный заседатель.
– Заплатишь страховку?
– Четверть. И скажи большое спасибо.
– Не могу. Пусть как третейский судья решит.
Они прощаются сдержанно-враждебно, и Ландышев сверлит спину Авдеева злыми глазами.
– Видал, как он на него надеется?! – обращается Ландышев к Руслану, который стоял ближе телохранителей и мог слышать разговор. – Ты Катьку натаскал?
Катьку Руслан натаскал, техникой снабдил, и направляется она на «боевое задание»; к своей миссии девушка относится юмористически.
В тяжелых гостиничных дверях коротко препирается со швейцаром, тыча ему под нос папку с документами, и получает доступ внутрь.
– Я от Ландышева. Вам ведь звонили? Можно войти? – щебечет она, с веселым любопытством оглядывая Коваля.
Тот, посторонившись, пропускает ее в номер.
– Я принесла документы. Тяжелая папка. Я немножко отдохну?
Коваль делает приглашающий жест. Катька присаживается на поручень кресла, не поправляя короткой юбчонки. Коваль открывает папку.
– Вы будете читать эти бумаги сейчас?
Глаза у Катерины бесстыжие, откровенные. Коваль приближается, пристально всматривается в ее лицо, отводит волосы со лба. Если б не выражение глаз, то… Он боится себе признаться, кого ему эта девочка напоминает. Ощущение и болезненное, и сладкое, даже пульс зачастил.
– Как тебя зовут?
– Катерина. Катя.
– Зачем тебя прислали?
– Папку передать… – смеется она. – Но если вам скучно…
Коваль отступает колеблясь. Видя это, Катерина нарочито роняет платочек и смотрит вызывающе.
– Подними-ка платочек, – приказывает Коваль.
Она вытаращивается: не ожидала. Но, поиграв в «гляделки», все же подчиняется.
– Утри нос и иди в постель, – говорит Коваль и указывает на спальню.
А в постели весь смех с Катерины сходит. Она шалеет от его рук, она обнаруживает в себе неведомую пылкость. И после удивленными, сияющими глазами следит за Ковалем.
Как неожиданно обернулось «боевое задание».
– Какой ты… – говорит она. – Ласковый… У тебя давно не было русской женщины?
– Русские женщины теперь везде есть, – отзывается он и думает: «Дурашка. Сладкая маленькая дурашка…»
Она уезжает из гостиницы как барыня на вызванном такси, ночь спит без задних ног, а утро наступает такое лучезарное – под стать настроению, – что кажется, впереди сплошной праздник. Однако надо на работу.
При входе в офис – комната, где собираются охранники. Там сейчас и Руслан. Дверь открыта, Руслану виден коридор.
– Катерина! – окликает он и выходит. – Как вчера наш гость?
– Нормально. – Удобное словечко, им всегда можно прикрыться.
– Не староват?
– Тебе бы его старость! – насмешливо осаживает его девушка и цокает дальше каблучками.
Руслан доволен: стало быть, в порядке Олег Иванович, не укатали крутые горки. Вот бы сесть, поговорить, вспомнить былое! Но раз он – Янов, то нельзя, еще навредишь, пожалуй. Может, ему… может, себе. Он не обрадуется свидетелю. А что касается прослушивания – не маленький он, поостережется.
Пока Руслан это думает, Коваль осматривает свой номер. С помощью специального приборчика через некоторое время обнаруживает «жучка».
Держит в руке, раздумывает – и прикрепляет обратно. Пусть будет, что Катька хорошо исполнила поручение.
Китаева по тихой пешеходной улице приближается к заведению под вывеской «Дом красоты». Тут тебе и аэробика, и косметические процедуры. Это нужно каждый день. Она взглядывает на часы, звонит по мобильнику:
– Горветинспекция? С кем говорю?.. Из МВД России капитан Китаева. Проконсультируйте, пожалуйста, как-то учитывается расход усыпляющих ампул для животных?.. Для крупных… – Некоторое время слушает. – Значит, нет. Спасибо.
Ничего с этими ампулами не получается. Никаких концов. Что-то плохо она помогает Пал Палычу, совестно немножко.
Кабинет у Знаменского хороший, даже Томину по французским меркам понравился. Все как надо, все под рукой, но абсолютно ничего лишнего, глазу, что называется, не на чем отдохнуть. Это не случайно и не потому, что Пал Палыч обожает казенщину. Просто он не только руководит, но и допрашивает. А помещение, где идут допросы, должно быть голым.
Если на стене висит какой-нибудь, скажем, пейзаж, то независимо от качества живописи допрашиваемый при жестком нажиме может использовать картину, чтобы «уходить» в нее от следователя. Тот наседает: где ты стоял? Когда выстрелил? А подозреваемый мысленно бредет по полевой дорожке, ромашки разглядывает, следователь выпустил его из зоны психологического контроля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27