Ни о чем другом Флоранс и не мечтала. Эта чистая и трогательная надежда заставила ее пойти на смертельный риск и добровольно отказаться от свободы, которой девушка дорожила, как никто другой: ведь красавица росла на воле, никому и ничему не подчиняясь…
Медленно тянулись томительные дни, а мечта, во имя которой Флоранс сама принесла себя в жертву, все никак не сбывалась. Девушка ни разу не видела матери: та не приходила к дочери и не звала ее к себе, словно решила навсегда оставить Флоранс в руках маркизы д'Анкр.
А Леонора, как мы уже говорили, навещала девушку каждый день и порой подолгу беседовала с ней. Благодаря этим частым встречам между женой и дочерью маршала д'Анкра установилась даже некоторая близость, хотя они и не могли симпатизировать друг другу: у Флоранс было слишком много причин не доверять Леоноре, к тому же девушка прекрасно понимала, что внебрачной дочери вряд ли стоит рассчитывать на особую благосклонность супруги своего отца. Ласковые улыбки Леоноры сначала не вызвали отклика в душе Флоранс. Девушке было ясно, что это притворство, с помощью которого Галигаи пытается проникнуть в ее тайну. Но Леонора не изменила отношения к Флоранс и тогда, когда осознала, что ничего не добьется. И девушка была ей за это благодарна.
Что же касается Леоноры, она возненавидела Флоранс еще тогда, когда видела в ней лишь соперницу. И продолжала ненавидеть, узнав, что красавица — дочь Кончини. Только ненависть эта стала чуть менее жгучей. К несчастью, теперь к ней примешивался страх. Флоранс, дочь Кончини, была для маршала еще опаснее, чем уличная цветочница Ландыш, любви которой он домогался. А если над Кончини нависала какая-то угроза, Леонора действовала гораздо решительнее и беспощаднее, чем в тех случаях, когда ею двигала самая лютая ненависть.
К счастью для девушки, Галигаи быстро поняла, что та не собирается ничего предпринимать. Наоборот, ради матери Флоранс была готова пожертвовать собой, всеми силами стремясь оградить королеву от козней многочисленных врагов. Значит, девушка не представляла опасности ни для Марии Медичи, ни для Кончини, благополучие которого целиком и полностью зависело от его венценосной любовницы.
Убедившись, что Флоранс сама по себе не опасна, Леонора, которая обычно не делала плохого лишь ради удовольствия творить зло, уже не видела смысла преследовать девушку своей ненавистью. Флоранс стала ей безразлична. А потом Леонора невольно поддалась неотразимому обаянию красавицы; как Галигаи призналась Марии Медичи, ее тронула эта чистая и благородная душа, простившая матери все обиды и полная лишь беспредельной любви к ней.
И Леонора не то чтобы привязалась к дочери Кончини (привязаться к Флоранс она никогда бы не смогла), а стала относиться к ней с уважительной благосклонностью. Галигаи не только не желала теперь девушке зла, но даже готова была оказать ей некоторые услуги — разумеется, лишь те, которые никак не могли повредить ее обожаемому Кончини.
…Когда маркиза д'Анкр вошла к Флоранс, та встала и придвинула ей кресло. Леонора жестом показала, что не собирается садиться, и сразу приступила к делу.
— Дитя мое, — произнесла она, — вами очень заинтересовалась герцогиня де Соррьентес. Сейчас она будет просить у королевы разрешения забрать вас с собой. Герцогиня говорит, что хочет видеть вас одной из своих фрейлин и берется вас опекать.
— Еще недавно, когда я была цветочницей и приносила цветы мадам герцогине де Соррьентес, она была ко мне очень добра. Но я никак не думала, что она до такой степени заинтересуется мною, — ответила Флоранс; по поведению девушки трудно было понять, польстило ли ей такое внимание знатной дамы.
— Герцогиня жаждет видеть вас подле себя! Но только не подумайте, что она вас полюбила, — усмехнулась Леонора. — Просто герцогиня знает, кто вы на самом деле. А она — злейший враг вашей матери.
— Почему же, ненавидя мою мать, она хочет взять меня к себе? — изумилась Флоранс.
— А вы не догадываетесь? — вскинула брови Леонора. — Чтобы вы были у нее под рукой! Эта женщина видит в вас средство, с помощью которого можно погубить вашу мать.
— Мадам, — промолвила Флоранс с невыразимой грустью, — я уже очень давно поняла, что с моим рождением что-то неладно… Но ужаснее всего то, что сама моя жизнь представляет смертельную угрозу для женщины, которая произвела меня на свет. От этой мысли у меня разрывается сердце! И именно поэтому я сразу решила никуда отсюда не выходить, чтобы не навредить своей матери, И дала вам честное слово, что не переступлю порога этой комнаты.
— И вы сдержали свое обещание, согласна. Но что вы хотите этим сказать? — спросила Галигаи.
— Я хочу сказать, что ни мадам де Соррьентес, ни кто-либо другой никогда не дождутся, чтобы я причинила хоть малейшее зло своей матери, — решительно заявила Флоранс.
— Жар, с которым вы говорите, доказывает вашу искренность,, — улыбнулась Леонора. — Но вы очень ошибаетесь, полагая, что мадам де Соррьентес станет действовать в открытую. Нет, она будет держаться в тени и тайно плести свои подлые интриги — причем с такой ловкостью, что вы ничего к не заподозрите: само ваше присутствие в ее доме будет ей прикрытием. Не так ли коварно она пыталась расположить вас к себе и завоевать ваше доверие?
— Вы полагаете, мадам, что она уже тогда знала, кто я такая? — удивилась девушка.
— Можете не сомневаться. — заверила ее Леонора. И продолжала: — Она и сейчас действует так, как привыкла, — исподтишка. По просьбе маркиза д'Анкра королева уделила вам капельку своего драгоценного внимания. И довольно сухо пригласила вас в Лувр. Вот и все. И ничего больше. Она совсем забыла про вас. Это не удивительно: у нее столько забот! Поэтому вы живете здесь у меня, находясь под моим покровительством и моей защитой. Мадам де Соррьентес очень хорошо это знает — и только у меня ей следовало спросить, готова ли я отпустить вас к ней. Но она не стала этого делать, ибо отлично понимает, что как искренний друг вашей матери и никогда не соглашусь на такое… И, минуя меня, герцогиня обратилась прямо к королеве.
— И вы полагаете, что Ее Величество позволит?.. — прошептала Флоранс.
— Ах, бедное мое дитя! — вздохнула Леонора. — Королеву совершенно не волнует, останетесь ли вы у меня или отправитесь к мадам де Соррьентес. Поэтому она отдаст вас ей. А мне придется молча повиноваться… И тогда ваша мать погибнет, неизбежно погибнет!
— А если я откажусь? — спросила испуганная девушка. — По-моему, королева не может принудить меня к этому силой.
— Конечно, нет, — согласилась Галигаи с улыбкой, радуясь, что Флоранс сама затронула ту тему, к которой Леонора собиралась подвести беседу. — Если вы не пожелаете последовать за мадам де Соррьентес, даже Ее Величество вынуждена будет склониться перед вашей твердой волей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103