он летел, не замечая препятствий. Одна мысль вела его, как путеводная звезда: успеть, успеть любой ценой, пока не совершилось непоправимое.
Хоть юноша и повторял про себя: «Опоздал! Слишком поздно!», он все же добежал до церкви. Когда любимая оказалась у него в объятиях, к нему вдруг, как по волшебству, вернулось хладнокровие. Тихо засмеявшись, Вальвер успокоил Флоранс.
— Не бойтесь!.. Я с вами!.. И никому вас не отдам!..
Она ответила ему влюбленным взглядом и доверчивой улыбкой.
Одэ чуть отстранился и обнял девушку левой рукой. Теперь, когда граф обрел способность рассуждать, он прекрасно понимал, что вырвется отсюда только с боем. Ну что ж, черт возьми! Вальвер завоюет красавицу в отчаянной борьбе. Ему не терпелось выхватить шпагу. Но он бессознательно отдавал дань уважения святому месту. Итак, он выжидал. А шпага его готова была, так сказать, сама вылететь из ножен при малейшем подозрительном движении людей, собравшихся в храме. Крепко обнимая любимую за талию, Вальвер спокойно двинулся к дверям.
Все оцепенели. Стоявший у алтаря священник обернулся и прервал службу. Тут поднялся страшный шум: узнав Вальвера, его враги взвыли, как свора собак. Леонора метнулась к Кончини, готовая прикрыть мужа своим телом и, если понадобится, отдать за него жизнь. Прекрасно владея собой, она что-то шепнула ему на ухо.
Кончини встряхнулся и повелительным жестом остановил своих наемников. Те замолчали. Повернувшись к Роспиньяку, он грубо закричал:
— Чего же ты ждешь, Роспиньяк?.. Защищай свою жену, corpo di Cristo!
Барон повиновался, хоть и не без некоторого смущения. А ведь он не был трусом. Почему же его охватила неуверенность? Дело в том, что он узнал Вальвера. И тут же Роспиньяка парализована страшная мысль: «Он снова унизит меня у всех на глазах, как тогда, в Лувре!» И барон застыл на месте, А рука его потянулась не к шпаге, а к кинжалу, спрятанному под колетом: лучше заколоться, чем еще раз пережить такой позор!
И все же Роспиньяк превозмог ужас, извлек шпагу из ножен и шагнул вперед. Понимая, что это святое право жениха, его люди расступились и встали в круг. Влюбленные оказались в кольце. Но угрожал им пока только Роспиньяк.
Вальвер остановился. Его шпага вылетела из ножен. Бесконечно нежным движением он отстранил от себя Флоранс. И приготовился к бою.
Поединок был коротким, молниеносным. Даже не скрестив шпаг, без малейшего обманного движения, совершенно не защищаясь, Вальвер сделал стремительный выпад. Роспиньяк уронил шпагу, взмахнул руками и упал замертво. Вальвер обернулся. Краем глаза он еще раньше заметил, что путь назад отрезан. Надо было проложить дорогу через эту волчью стаю, которая вот-вот бросится на влюбленных. С невыразимой нежностью Одэ сказал Флоранс:
— Следуйте за мной… Не отступайте от меня ни на шаг… И не бойтесь…
Девушка улыбнулась и смело ответила:
— Я и не боюсь… Идите, я не отстану.
И он зашагал вперед, сжимая в руке обагренный кровью клинок. Честно говоря, Вальвер был несколько озадачен тем, что никто не пытался его остановить.
И тут дорогу ему преградил Кончини. Один Кончини. Скрестив руки на груди, маршал мрачно улыбался. Он знал, что ничем не рискует: простодушный влюбленный не посмеет поднять руку на отца своей суженой. Один раз Кончини уже проделал этот трюк. Почему бы, черт возьми, не попробовать еще раз?
Да, Вальвер не стал угрожать фавориту шпагой… Он просто отодвинул его левой рукой. Одно лишь движение, но какое!.. Кончини отлетел в сторону, опрокидывая стулья и скамейки. И тогда, потеряв голову от ярости и стыда, маршал завопил:
— Смерть!.. Смерть ему!..
— Смерть!.. Убить обоих! — завизжала Леонора, бессознательная ненависть которой прорвалась наружу.
— Смерть! Смерть! — подхватили двадцать глоток, и все шпаги вылетели из ножен.
Тут Вальвер содрогнулся от ужаса. Да, он безумно испугался. Не за себя. За нее. Одэ взглянул на Флоранс. Она все поняла. И смело улыбнулась в ответ. Молниеносным движением девушка выхватила спрятанный на груди кинжал, обняла любимого одной рукой, крепко поцеловала и губы и прошептала:
— Живой я им не дамся… Мы умрем вместе!..
Эти слова подхлестнули Одэ. А от поцелуя он просто преобразился, расцвел, зарделся, как маков цвет, и почувствовал себя настоящим Самсоном.
— Зачем умирать? Что ты!.. Я раскидаю этих паршивых собак, душа моя, и мы будем жить!..
Он устремился вперед, нанося удары направо и налево. Его клинок сверкал, как молния. Хлынула кровь, раздались стоны, послышался хрип. Несколько человек упали замертво, как Роспиньяк, в том числе и Эйно.
Но Вальвер натолкнулся на тройной заслон. Юноша разил без промаха, но и сам уже истекал кровью. И пробиться никак не удавалось, и за спиной влюбленных сомкнулось кольцо. Он понял, что все пропало.
И тут его осенило — как иногда бывает, когда человек попадает в безвыходное положение. Он вложил шпагу в руку Флоранс, наклонился и подтащил к себе скамейку. Дубовая лавка была длинной и тяжелой. Подняв ее, как перышко, Вальвер принялся орудовать ею, словно жнец в поле. Спина к спине, Вальвер и Флоранс закружились на месте, и страшная коса описала смертоносный круг.
Все, кто не успел отскочить, полегли, как срезанные колосья. Тогда Вальвер разразился жутким смехом. И стал продвигаться вперед, круша все на своем пути.
Наемники Кончини были отважны, а ярость, ненависть и стыд довели их просто до исступления. Но что они могли поделать с этой страшной дубиной, которая разила их на расстоянии, разбивая клинки, как стекло? Бандитам поневоле пришлось расступиться. Путь к двери был открыт.
Что дальше? Вальвер не терял времени на раздумья. Сначала надо было выбраться из храма, которой превратился в бойню. А там видно будет.
— Выходите, — быстро шепнул он.
Флоранс легко порхнула к дверям, И тут в храм, размахивая шпагой, влетел набычившийся великан. Это был Ландри Кокнар. Услышав рассказ мадам Николь о таинственной записке, он тоже обеспокоился и немедленно направился на улицу Фуражек.
Вбежав в храм и увидев девушку, Ландри резко остановился. С трудом переводя дыхание, он выпалил:
— Живо в карету! Она у входа.
А Флоранс уже занесла клинок… Не узнай она голос Кокнара — и славному Ландри пришел бы конец. Сохраняя поразительное хладнокровие, девушка сунула ему в руку обагренную кровью шпагу Вальвера и промолвила одно только слово:
— Одэ!..
И влетела в карету.
Ландри все понял. И немедленно заверещал, как поросенок под ножом: это был лучший способ дать хозяину понять, что слуга рядом.
На Вальвера снова наседали, и, снова пустив скамью по кругу, он прыгнул к дверям. И чуть не попал в объятия Ландри. Тот мгновенно вернул ему шпагу и, схватив за руку, увлек к выходу, бормоча на бегу:
— К карете, сударь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Хоть юноша и повторял про себя: «Опоздал! Слишком поздно!», он все же добежал до церкви. Когда любимая оказалась у него в объятиях, к нему вдруг, как по волшебству, вернулось хладнокровие. Тихо засмеявшись, Вальвер успокоил Флоранс.
— Не бойтесь!.. Я с вами!.. И никому вас не отдам!..
Она ответила ему влюбленным взглядом и доверчивой улыбкой.
Одэ чуть отстранился и обнял девушку левой рукой. Теперь, когда граф обрел способность рассуждать, он прекрасно понимал, что вырвется отсюда только с боем. Ну что ж, черт возьми! Вальвер завоюет красавицу в отчаянной борьбе. Ему не терпелось выхватить шпагу. Но он бессознательно отдавал дань уважения святому месту. Итак, он выжидал. А шпага его готова была, так сказать, сама вылететь из ножен при малейшем подозрительном движении людей, собравшихся в храме. Крепко обнимая любимую за талию, Вальвер спокойно двинулся к дверям.
Все оцепенели. Стоявший у алтаря священник обернулся и прервал службу. Тут поднялся страшный шум: узнав Вальвера, его враги взвыли, как свора собак. Леонора метнулась к Кончини, готовая прикрыть мужа своим телом и, если понадобится, отдать за него жизнь. Прекрасно владея собой, она что-то шепнула ему на ухо.
Кончини встряхнулся и повелительным жестом остановил своих наемников. Те замолчали. Повернувшись к Роспиньяку, он грубо закричал:
— Чего же ты ждешь, Роспиньяк?.. Защищай свою жену, corpo di Cristo!
Барон повиновался, хоть и не без некоторого смущения. А ведь он не был трусом. Почему же его охватила неуверенность? Дело в том, что он узнал Вальвера. И тут же Роспиньяка парализована страшная мысль: «Он снова унизит меня у всех на глазах, как тогда, в Лувре!» И барон застыл на месте, А рука его потянулась не к шпаге, а к кинжалу, спрятанному под колетом: лучше заколоться, чем еще раз пережить такой позор!
И все же Роспиньяк превозмог ужас, извлек шпагу из ножен и шагнул вперед. Понимая, что это святое право жениха, его люди расступились и встали в круг. Влюбленные оказались в кольце. Но угрожал им пока только Роспиньяк.
Вальвер остановился. Его шпага вылетела из ножен. Бесконечно нежным движением он отстранил от себя Флоранс. И приготовился к бою.
Поединок был коротким, молниеносным. Даже не скрестив шпаг, без малейшего обманного движения, совершенно не защищаясь, Вальвер сделал стремительный выпад. Роспиньяк уронил шпагу, взмахнул руками и упал замертво. Вальвер обернулся. Краем глаза он еще раньше заметил, что путь назад отрезан. Надо было проложить дорогу через эту волчью стаю, которая вот-вот бросится на влюбленных. С невыразимой нежностью Одэ сказал Флоранс:
— Следуйте за мной… Не отступайте от меня ни на шаг… И не бойтесь…
Девушка улыбнулась и смело ответила:
— Я и не боюсь… Идите, я не отстану.
И он зашагал вперед, сжимая в руке обагренный кровью клинок. Честно говоря, Вальвер был несколько озадачен тем, что никто не пытался его остановить.
И тут дорогу ему преградил Кончини. Один Кончини. Скрестив руки на груди, маршал мрачно улыбался. Он знал, что ничем не рискует: простодушный влюбленный не посмеет поднять руку на отца своей суженой. Один раз Кончини уже проделал этот трюк. Почему бы, черт возьми, не попробовать еще раз?
Да, Вальвер не стал угрожать фавориту шпагой… Он просто отодвинул его левой рукой. Одно лишь движение, но какое!.. Кончини отлетел в сторону, опрокидывая стулья и скамейки. И тогда, потеряв голову от ярости и стыда, маршал завопил:
— Смерть!.. Смерть ему!..
— Смерть!.. Убить обоих! — завизжала Леонора, бессознательная ненависть которой прорвалась наружу.
— Смерть! Смерть! — подхватили двадцать глоток, и все шпаги вылетели из ножен.
Тут Вальвер содрогнулся от ужаса. Да, он безумно испугался. Не за себя. За нее. Одэ взглянул на Флоранс. Она все поняла. И смело улыбнулась в ответ. Молниеносным движением девушка выхватила спрятанный на груди кинжал, обняла любимого одной рукой, крепко поцеловала и губы и прошептала:
— Живой я им не дамся… Мы умрем вместе!..
Эти слова подхлестнули Одэ. А от поцелуя он просто преобразился, расцвел, зарделся, как маков цвет, и почувствовал себя настоящим Самсоном.
— Зачем умирать? Что ты!.. Я раскидаю этих паршивых собак, душа моя, и мы будем жить!..
Он устремился вперед, нанося удары направо и налево. Его клинок сверкал, как молния. Хлынула кровь, раздались стоны, послышался хрип. Несколько человек упали замертво, как Роспиньяк, в том числе и Эйно.
Но Вальвер натолкнулся на тройной заслон. Юноша разил без промаха, но и сам уже истекал кровью. И пробиться никак не удавалось, и за спиной влюбленных сомкнулось кольцо. Он понял, что все пропало.
И тут его осенило — как иногда бывает, когда человек попадает в безвыходное положение. Он вложил шпагу в руку Флоранс, наклонился и подтащил к себе скамейку. Дубовая лавка была длинной и тяжелой. Подняв ее, как перышко, Вальвер принялся орудовать ею, словно жнец в поле. Спина к спине, Вальвер и Флоранс закружились на месте, и страшная коса описала смертоносный круг.
Все, кто не успел отскочить, полегли, как срезанные колосья. Тогда Вальвер разразился жутким смехом. И стал продвигаться вперед, круша все на своем пути.
Наемники Кончини были отважны, а ярость, ненависть и стыд довели их просто до исступления. Но что они могли поделать с этой страшной дубиной, которая разила их на расстоянии, разбивая клинки, как стекло? Бандитам поневоле пришлось расступиться. Путь к двери был открыт.
Что дальше? Вальвер не терял времени на раздумья. Сначала надо было выбраться из храма, которой превратился в бойню. А там видно будет.
— Выходите, — быстро шепнул он.
Флоранс легко порхнула к дверям, И тут в храм, размахивая шпагой, влетел набычившийся великан. Это был Ландри Кокнар. Услышав рассказ мадам Николь о таинственной записке, он тоже обеспокоился и немедленно направился на улицу Фуражек.
Вбежав в храм и увидев девушку, Ландри резко остановился. С трудом переводя дыхание, он выпалил:
— Живо в карету! Она у входа.
А Флоранс уже занесла клинок… Не узнай она голос Кокнара — и славному Ландри пришел бы конец. Сохраняя поразительное хладнокровие, девушка сунула ему в руку обагренную кровью шпагу Вальвера и промолвила одно только слово:
— Одэ!..
И влетела в карету.
Ландри все понял. И немедленно заверещал, как поросенок под ножом: это был лучший способ дать хозяину понять, что слуга рядом.
На Вальвера снова наседали, и, снова пустив скамью по кругу, он прыгнул к дверям. И чуть не попал в объятия Ландри. Тот мгновенно вернул ему шпагу и, схватив за руку, увлек к выходу, бормоча на бегу:
— К карете, сударь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103