он ждал, пока они отъедут подальше. Когда отряд исчез из вида и стало ясно, что всадники больше не вернутся, Одэ взглянул на Ландри Кокнара и скомандовал:
— В путь, Ландри… смотри, не устрой в порту кораблекрушения!
— Мы позаботимся, чтобы эта беда нас миновала, — важно ответил Ландри.
Оба они шутили. Как и Пардальян, они полагали, что их затея близка к счастливому завершению. Но из этого не следует, что господин и слуга были беззаботны. Наоборот, оба были предельно внимательны, не желая погубить все дело в самом конце.
Вальвер поехал первым. Он продвигался шагом, прислушиваясь и присматриваясь к пустынной набережной. Становилось все темнее… Одэ держал руку на эфесе, готовый в любой момент обнажить шпагу.
Сразу за Вальвером катила повозка. Рядом с коренником ехал Ландри Кокнар. Крестьянин сидел на облучке, кнут висел у него на шее. Кучер все время бурчал себе под нос что-то неразборчивое, непрестанно поминая лошадей: воз и кони были практически единственным его достоянием, и он очень за них беспокоился.
Так они добрались до Новых ворот. Путешествие подходило к концу. Еще одна-две минуты, и их задача была бы выполнена.
В это время Вальвер заметил толпу головорезов, которая мчалась прямо на него. Бандиты были пешими, но со шпагами в руках. Впереди бежала разъяренная Фауста, за ней — не меньше двадцати ее верных солдат. Герцогиня потеряла несколько драгоценных минут ради того, чтобы заскочить домой и взять их с собой.
И все-таки она опережала Одэ. Если бы красавица бросилась по прибрежной дороге навстречу Вальверу, она бы настигла его еще до отхода испанского эскорта. Тогда граф оказался бы меж двух огней. И ей удалось бы отбить свое золото.
Но Фауста думала лишь о судне; только его она и ждала. Женщина примчалась со своим отрядом прямиком на набережную и уже минут пятнадцать не отрывала глаз от реки. Ей и в голову не пришло, что груз мог перекочевать на телегу и прибыть не по воде, а по суше. Фауста была так далека от этой мысли, что чуть не проморгала Вальвера у ворот Лувра.
До них было уже рукой подать. Но герцогиня, наконец заметившая Вальвера, все же надеялась захватить воз и вернуть свое золото.
Едва завидев вооруженную банду во главе с тем самым «одержимым», с которым Вальверу пришлось иметь дело утром, он немедленно обнажил шпагу. Обернувшись, граф скомандовал:
— Давай, Ландри, надо прорваться!
А потом обратился к крестьянину:
— Нахлестывайте почем зря, не жалея рук, или я за ваших лошадей не отвечаю!
— Прорвемся, сударь, — спокойно ответил Ландри Кокнар.
Вынув шпагу из ножен, он начал безжалостно колоть острием коренника, и тот отчаянно заржал от боли.
Крестьянин же пробурчал:
— Чтобы я еще хоть раз доверил своих лошадок таким извергам…
Но при этом он схватил кнут и стал охаживать пристяжную, погоняя ее еще и голосом. На крупах лошадей выступила кровь. Оба першерона захрапели, заржали, напряглись… Тяжело груженная телега пронзительно заскрипела, оглушительно загрохотало железо, лошади рванулась вперед.
— Стой!..
— Проезд закрыт! — завопили одновременно два человека.
— Посторонись!.. Раздавлю! — гневно прокричал Вальвер.
Надвигавшаяся масса казалась жутким монстром, который гремел, как гром, и летел, как ураган, сметающий все на своем пути. В сумерках все это выглядело еще страшнее. Противостоять несущейся повозке было бы чистым безумием.
Фауста и не стала этого делать. К чему посылать людей на верную смерть? Она знала, что повозка скоро замедлит ход. Еще шагов пятьдесят, и жуткая махина остановится перед малыми воротами Лувра. Тогда Фауста вернется назад, два ее головореза схватят и увлекут за собой пристяжную, а остальные сразят двух стражей испанского золота. Это не займет много времени.
В двух словах герцогиня изложила своим людям план действий. И бандиты расступились, пропуская отчаянно скрипевшую громадину — скрипы эти точно выражали сожаление, что под колесами не трепещет раздавленная и истекающая кровью плоть. Колымага проскочила вперед и действительно замерла перед малыми воротами Лувра, в нескольких шагах от маленькой группы, укрывшейся в тени.
Сразу заметим, что у стен дворца стоял король, справа от которого топтался Люинь, а слева держался Витри. За спиной у юного монарха застыли четыре исполина-гвардейца. Людовика разбирало любопытство, которое возбудил в нем Пардальян, таинственно намекнув на интересное зрелище. Совсем недавно король спустился на набережную и стал свидетелем разыгравшихся здесь событий, которые оказались столь захватывающими, что Людовик был в полном восторге от своей вечерней прогулки.
Вальвер остановился в нескольких шагах от этой группы, но не заметил ее: внимание графа было приковано к людям, которые сначала расступились перед повозкой, а теперь бежали к ней со всех ног. Спокойным, суховатым тоном, который появлялся у него в минуты опасности, Вальвер произнес:
— Готовься, Ландри. Сейчас нам будет жарко.
— Увы, сударь, кому вы это говорите? — жалобно простонал Ландри Кокнар.
— Ты что, струсил? — рявкнул Одэ.
— Да, сударь, — откровенно признался Ландри Кокнар. И вдруг его понесло: — Я человек тихий! Драться не люблю, мне моя шкура дороже!.. Вот что я думаю: раз уж мы рядом с дворцом короля, которому и предназначен этот груз, самое простое — пойти, постучать в ворота и позвать на помощь… Я так и сделаю.
И Ландри Кокнар решительно направил свою лошадь к воротам. Но Вальвер приставил ему острие шпаги к груди.
— Еще один шаг, и я выпущу тебе кишки, чертов Ландри! — холодно предупредил граф. И возбужденно добавил: — Опозорить хозяина хочешь, негодяй ты этакий?!!
— Я? — задохнулся Ландри. — Ничего не понимаю, разрази меня гром!..
— Как, несчастный? — заорал Вальвер. — Ты не понимаешь, что, скажи я королю: «Сир, я привез вам подарок… только помогите мне его отвоевать!» — я буду опозорен до конца своих дней! Что тут неясного?! Черт побери, если делать — так делать достойно или лучше не начинать!..
— Будь их четверо или пятеро. Как сегодня утром, можно было бы рискнуть, — простонал Ландри Кокнар. — Но их же человек двадцать, сударь. А нас только двое.
— Да, двое, но мы стоим двадцати, — отрезал Одэ. — Значит, мы на равных.
— Вот это смельчак! — тихо сказал Витри.
— Это граф де Вальвер! — пояснил король с таким уважением, с каким произнес бы: «Это легендарный Роланд»! И с тем же восхищением Людовик добавил: — Он ученик Пардальяна!
— Не кажется ли вам, сир, что пора вмешаться? — осторожно осведомился Витри.
— Нет, нет, — живо возразил юноша, — я хочу посмотреть, как они поступят с этими мошенниками!
Пока король и капитан тихо переговаривались между собой, отчаявшийся Ландри Кокнар пронзительно визжал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— В путь, Ландри… смотри, не устрой в порту кораблекрушения!
— Мы позаботимся, чтобы эта беда нас миновала, — важно ответил Ландри.
Оба они шутили. Как и Пардальян, они полагали, что их затея близка к счастливому завершению. Но из этого не следует, что господин и слуга были беззаботны. Наоборот, оба были предельно внимательны, не желая погубить все дело в самом конце.
Вальвер поехал первым. Он продвигался шагом, прислушиваясь и присматриваясь к пустынной набережной. Становилось все темнее… Одэ держал руку на эфесе, готовый в любой момент обнажить шпагу.
Сразу за Вальвером катила повозка. Рядом с коренником ехал Ландри Кокнар. Крестьянин сидел на облучке, кнут висел у него на шее. Кучер все время бурчал себе под нос что-то неразборчивое, непрестанно поминая лошадей: воз и кони были практически единственным его достоянием, и он очень за них беспокоился.
Так они добрались до Новых ворот. Путешествие подходило к концу. Еще одна-две минуты, и их задача была бы выполнена.
В это время Вальвер заметил толпу головорезов, которая мчалась прямо на него. Бандиты были пешими, но со шпагами в руках. Впереди бежала разъяренная Фауста, за ней — не меньше двадцати ее верных солдат. Герцогиня потеряла несколько драгоценных минут ради того, чтобы заскочить домой и взять их с собой.
И все-таки она опережала Одэ. Если бы красавица бросилась по прибрежной дороге навстречу Вальверу, она бы настигла его еще до отхода испанского эскорта. Тогда граф оказался бы меж двух огней. И ей удалось бы отбить свое золото.
Но Фауста думала лишь о судне; только его она и ждала. Женщина примчалась со своим отрядом прямиком на набережную и уже минут пятнадцать не отрывала глаз от реки. Ей и в голову не пришло, что груз мог перекочевать на телегу и прибыть не по воде, а по суше. Фауста была так далека от этой мысли, что чуть не проморгала Вальвера у ворот Лувра.
До них было уже рукой подать. Но герцогиня, наконец заметившая Вальвера, все же надеялась захватить воз и вернуть свое золото.
Едва завидев вооруженную банду во главе с тем самым «одержимым», с которым Вальверу пришлось иметь дело утром, он немедленно обнажил шпагу. Обернувшись, граф скомандовал:
— Давай, Ландри, надо прорваться!
А потом обратился к крестьянину:
— Нахлестывайте почем зря, не жалея рук, или я за ваших лошадей не отвечаю!
— Прорвемся, сударь, — спокойно ответил Ландри Кокнар.
Вынув шпагу из ножен, он начал безжалостно колоть острием коренника, и тот отчаянно заржал от боли.
Крестьянин же пробурчал:
— Чтобы я еще хоть раз доверил своих лошадок таким извергам…
Но при этом он схватил кнут и стал охаживать пристяжную, погоняя ее еще и голосом. На крупах лошадей выступила кровь. Оба першерона захрапели, заржали, напряглись… Тяжело груженная телега пронзительно заскрипела, оглушительно загрохотало железо, лошади рванулась вперед.
— Стой!..
— Проезд закрыт! — завопили одновременно два человека.
— Посторонись!.. Раздавлю! — гневно прокричал Вальвер.
Надвигавшаяся масса казалась жутким монстром, который гремел, как гром, и летел, как ураган, сметающий все на своем пути. В сумерках все это выглядело еще страшнее. Противостоять несущейся повозке было бы чистым безумием.
Фауста и не стала этого делать. К чему посылать людей на верную смерть? Она знала, что повозка скоро замедлит ход. Еще шагов пятьдесят, и жуткая махина остановится перед малыми воротами Лувра. Тогда Фауста вернется назад, два ее головореза схватят и увлекут за собой пристяжную, а остальные сразят двух стражей испанского золота. Это не займет много времени.
В двух словах герцогиня изложила своим людям план действий. И бандиты расступились, пропуская отчаянно скрипевшую громадину — скрипы эти точно выражали сожаление, что под колесами не трепещет раздавленная и истекающая кровью плоть. Колымага проскочила вперед и действительно замерла перед малыми воротами Лувра, в нескольких шагах от маленькой группы, укрывшейся в тени.
Сразу заметим, что у стен дворца стоял король, справа от которого топтался Люинь, а слева держался Витри. За спиной у юного монарха застыли четыре исполина-гвардейца. Людовика разбирало любопытство, которое возбудил в нем Пардальян, таинственно намекнув на интересное зрелище. Совсем недавно король спустился на набережную и стал свидетелем разыгравшихся здесь событий, которые оказались столь захватывающими, что Людовик был в полном восторге от своей вечерней прогулки.
Вальвер остановился в нескольких шагах от этой группы, но не заметил ее: внимание графа было приковано к людям, которые сначала расступились перед повозкой, а теперь бежали к ней со всех ног. Спокойным, суховатым тоном, который появлялся у него в минуты опасности, Вальвер произнес:
— Готовься, Ландри. Сейчас нам будет жарко.
— Увы, сударь, кому вы это говорите? — жалобно простонал Ландри Кокнар.
— Ты что, струсил? — рявкнул Одэ.
— Да, сударь, — откровенно признался Ландри Кокнар. И вдруг его понесло: — Я человек тихий! Драться не люблю, мне моя шкура дороже!.. Вот что я думаю: раз уж мы рядом с дворцом короля, которому и предназначен этот груз, самое простое — пойти, постучать в ворота и позвать на помощь… Я так и сделаю.
И Ландри Кокнар решительно направил свою лошадь к воротам. Но Вальвер приставил ему острие шпаги к груди.
— Еще один шаг, и я выпущу тебе кишки, чертов Ландри! — холодно предупредил граф. И возбужденно добавил: — Опозорить хозяина хочешь, негодяй ты этакий?!!
— Я? — задохнулся Ландри. — Ничего не понимаю, разрази меня гром!..
— Как, несчастный? — заорал Вальвер. — Ты не понимаешь, что, скажи я королю: «Сир, я привез вам подарок… только помогите мне его отвоевать!» — я буду опозорен до конца своих дней! Что тут неясного?! Черт побери, если делать — так делать достойно или лучше не начинать!..
— Будь их четверо или пятеро. Как сегодня утром, можно было бы рискнуть, — простонал Ландри Кокнар. — Но их же человек двадцать, сударь. А нас только двое.
— Да, двое, но мы стоим двадцати, — отрезал Одэ. — Значит, мы на равных.
— Вот это смельчак! — тихо сказал Витри.
— Это граф де Вальвер! — пояснил король с таким уважением, с каким произнес бы: «Это легендарный Роланд»! И с тем же восхищением Людовик добавил: — Он ученик Пардальяна!
— Не кажется ли вам, сир, что пора вмешаться? — осторожно осведомился Витри.
— Нет, нет, — живо возразил юноша, — я хочу посмотреть, как они поступят с этими мошенниками!
Пока король и капитан тихо переговаривались между собой, отчаявшийся Ландри Кокнар пронзительно визжал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103