Увидев, что Вальвер цел и невредим, и узнав от него, что все кончилось благополучно, Пардальян облегченно вздохнул. Его радость передалась и незадачливым слугам, да еще шевалье подбодрил их словами:
— Все хорошо, что хорошо кончается. Успокойтесь, вояки. С моим сыном ничего не случится, потому что мадам Фауста немного опоздала.
Когда Фауста прыгнула с берега, она не угодила ни в одну из лодок, стоявших на приколе, и вскоре благополучно выбралась из воды. Едва попав в свой особняк, герцогиня распорядилась убрать с пристани раненых, чтобы замести следы неудачного покушения на короля. После этого, хорошенько все обдумав, женщина пришла вот к какому выводу:
«Эти деньги мне уже не вернуть. Так пусть лучше мать короля пустит их на безделушки — а то Людовик расстроит с их помощью все мои планы. Завтра же отправлюсь к Марии Медичи».
И рано утром Фауста действительно нанесла короткий визит королеве. После ее ухода Мария Медичи немедленно кинулась к королю. И без лишних слов перешла в наступление:
— Мне сообщили, Луи, что вчера вечером вы получили огромную сумму — четыре миллиона. Казна пуста, и нам приходится экономить буквально на всем… Вы понимаете, что эти деньги необходимо сдать в казну. Я распоряжусь, чтобы к вам прислали Барбена. А уж он обо всем позаботится. Уверяю вас, что эти миллионы появились очень кстати!
Королева не сводила с сына горящих глаз. И говорила властным тоном, не допускающим никаких возражений. Следует заметить, что, не сомневаясь в точности сведений, сообщенных Фаустой, регентша не спрашивала, нет, она уверенно утверждала.
Но она не застала короля врасплох: Вальвер успел его подготовить. Нисколько не смутившись, Людовик величественно поинтересовался:
— И кто же вам это сообщил, мадам?
— Хорошо осведомленные люди. Могу уточнить: эти миллионы доставил вам граф де Вальвер. В сорока бочонках. Могу даже указать, в каком они погребе.
— В самом деле, мадам? — насмешливо поднял бровь юноша. — Что ж, давайте посмотрим вместе.
Он был так уверен в себе, что Мария Медичи невольно заколебалась. Но Фауста расписала ей все очень подробно. Королева решила поймать сына на слове и воскликнула:
— Именно этого я и хочу, сир!
— Прошу, — просто сказал король: в его глазах вспыхнули лукавые огоньки.
Указанный королевой погреб был отперт. Там действительно стояли бочки. Но не с золотом, а с порохом.
Мария Медичи ушла ни с чем. И зачем только Фауста толкнула ее на этот глупый шаг? Королева никогда не думала, что ее могут так провести!
А Фауста сразу сообразила, что всему виной Пардальян. Шевалье предусмотрел все!
XXVII
НЕУДАЧА ЛАНДРИ КОКНАРА
У Фаусты были в городе тайные склады оружия. Пардальян дал себе слово выведать, где они находятся, и уничтожить их. А мы знаем, что шевалье свое слово держал…
Он был просто уверен, что одним из таких складов являлся дом в грязном тупике Барантен, куда накануне завернул отряд, доставивший в Париж испанское золото. И похоже, склады эти были своего рода небольшими крепостями, в которых могли укрываться довольно значительные гарнизоны.
Но Пардальян прекрасно понимал, что сейчас Фауста не могла держать там людей: это немедленно привлекло бы внимание парижан. И шевалье сразу заключил, что вошедшие в дом испанцы, вероятно, потихоньку покинут его рано утром.
Поэтому на рассвете шевалье уже был на улице Тисрандри, рядом с тупиком Барантен, намереваясь последовать за испанцами, куда бы они ни направились. Пардальян был убежден, что они выведут его на остальные склады. Напомним, что, по словам самой Фаусты, их было всего четыре: один в городе, один на острове Ситэ, один в районе Университета и еще один в окрестностях Парижа. Что касается последнего, то обостренное чутье подсказывало Пардальяну: этот склад находится где-то в деревне Монмартр.
Шевалье захватил с собой Вальвера, Эскаргаса и Гренгая, чтобы каждый мог идти по своему следу. Итак, их было четверо — на десяток испанцев. Но Пардальян был почти уверен, что те не станут разбредаться поодиночке, а разойдутся небольшими группами по два-три человека.
Только Ландри Кокнар остался на улице Фуражек, в доме герцога Ангулемского: особнячок этот по-прежнему казался необитаемым. Мы покинем на время Пардальяна и трех его спутников и займемся исключительно достойным оруженосцем Вальвера.
Накануне, после расспросов и рассказов, которые Пардальян, впрочем, свел до минимума, поскольку было уже поздно, а им предстояло встать ни свет ни заря, Вальвер отправился в свою комнату, знаком позвав Ландри с собой. Так господин и слуга возобновили разговор, начатый на набережной возле Лувра.
Вальвер хотел непременно написать перед сном письмо невесте, хоть Ландри и заверил графа, что сначала «все обмозгует» — и займет это день или два. Но Одэ все же написал письмо и вручил его Ландри.
Оставшись утром в одиночестве, Ландри стал думать, как бы передать записку по назначению. Это было непросто… К тому же Кокнар решил действовать наверняка, не рискуя собственной шкурой. Так или иначе, ему надо было проникнуть в особняк Кончини. Но там Ландри сразу узнают… А это для него — верная смерть.
Пролетел день, наступил вечер. Пардальян, Вальвер, Эскаргас и Гренгай вернулись домой. Все они были усталыми и угрюмыми, что означало: охота оказалась неудачной. А Ландри все еще не придумал, как быть.
Но это не помешало ему уверенно ответить хозяину:
— Я шевелю мозгами, сударь… Завтра что-нибудь измыслю.
На следующий день, ближе к вечеру, Кокнара вдруг осенило, и он воскликнул:
— Ла Горель! Как это я раньше не сообразил!.. Стоит дать ей немного золота, и она все для меня сделает!..
От радости он пустился было в пляс, но тут же подумал с досадой:
«Черт! Ла Горель служит госпоже герцогине де Соррьентес. Значит, мне придется отправиться в особняк герцогини! Бедный я, бедный, и у нее, и у Кончини меня вздернут без всяких разговоров! Ведь мадам де Соррьентес — это мадам Фауста. А у мадам Фаусты тоже на меня зуб… Веселенькое положение, ничего не скажешь!»
Ландри возбужденно забегал из угла в угол, не переставая размышлять. И в конце концов воскликнул:
— Ах, дурень, да зачем же мне идти в особняк герцогини де Соррьентес!.. Ведь можно просто вызвать оттуда Ла Горель! Любой мальчишка за деньги проникнет туда без всякого и передаст Ла Горель записочку. И старая чертовка прочтет что-нибудь в таком роде: «Если желаете заработать тысячу ливров, отправляйтесь в такой-то кабак на улице Сент-Оноре». И Ла Горель помчится туда, как молодая лань. Вот и все, черт побери!
Вечером Ландри поделился своими соображениями с Вальвером. Тот признал их разумными и вручил слуге необходимую сумму.
На следующее утро, около одиннадцати, Ландри положил в карман письмо для Флоранс, записку для Ла Горель и туго набитый кошель, завернулся в плащ и вышел на улицу Коссонри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103