— Однако не стоит забывать, что синьора Фауста приблизила к себе эту девушку; она стала частой гостьей во дворце Соррьентес — ведь Фауста носит нынче имя герцогини Соррьентес. А вы, надеюсь, не забыли, что эта синьора собирается воспользоваться девушкой в своей игре против вас. Мне кажется, что дело еще не кончено — нам следует все хорошенько разузнать, ни в коем случае не выпуская девицу из рук. Впрочем, последнее сделать несложно — ведь она уже у нас.
— Именно так я и собирался поступить, — живо перебил ее Кончино; Мария Медичи одобрительно кивала головой.
— К тому же, — заявила Леонора, — нам необходимо допросить ее и выяснить, что именно ей известно о ее родителях.
— Ей известно, что я ее отец, — ответил Кончини.
— А вот это жаль, — нахмурилась Леонора. — Кто ей это сказал?
— Этот негодяй Ландри, — злобно бросил Кончини.
Не долго думая, Леонора решительно заявила:
— Если она столь же хорошо осведомлена о своей матери, то нам придется все же ее убить, ибо мы не уверены, что она сумеет сохранить эту тайну.
И повернувшись к Марии Медичи, Леонора вкрадчиво спросила:
— Разве не так, сударыня?
Мария опасалась навлечь на себя гнев Господень, второй раз обрекая на смерть чудом спасшееся невинное создание.
Но еще больше она боялась скандала, который непременно бы разразился, если бы девушка проговорилась. Страх потерять все в этой жизни оказался сильнее страха перед неведомым наказанием в жизни будущей. Поэтому Мария немедленно согласилась с Леонорой, то есть вновь вынесла смертный приговор собственному ребенку.
— Да, вы, как всегда, правы, — сказала она. — Я просто с ума сойду, если мне придется жить под постоянной угрозой разоблачения.
— Она не знает, кто ее мать, — быстро вставил Кончини.
— А вы в этом уверены? — поинтересовалась Леонора.
— Я уверен, что Ландри назвал мое имя, но не назвал имени королевы, — ответил Кончини.
Теперь флорентиец лгал: он прекрасно слышал, как Ландри Кокнар назвал Марию Медичи матерью девушки, а по тому, как содрогнулась юная цветочница, он понял, что она тоже все слышала. Однако сейчас он утверждал обратное. Неужели он хотел спасти девушку? Да именно это он и хотел сделать. Но почему? Почувствовал запоздалое раскаяние?.. Быть может… А быть может, из них троих он просто был самым суеверным.
— Ландри мог еще раньше ей обо всем рассказать, — заметила Леонора.
— Нет. Я убежден, что раньше она не была с ним знакома и сегодня видела его впервые. Уверен, что она знает только то, о чем я вам уже сообщил.
— Будем надеяться на это — как ради нее, так и ради себя, — ответила Леонора и добавила: — Впрочем, давайте поскорей убедимся в этом сами.
Мария Медичи встала:
— Мне пора возвращаться в Лувр.
— Королева возьмет девушку с собой? — спросила Леонора.
— Разумеется, — живо сказала Мария, — я хочу, чтобы она все время была у меня под рукой.
— В таком случае, — одобрительно кивнула Леонора, — я иду за ней.
— Иди же, добрая моя Леонора, — согласилась королева. — Кончини проводит меня к носилкам, а ты приведешь к ним девушку.
— Надеюсь, я буду иметь честь проводить королеву в Лувр, — вставил Кончини.
Леонора уже направилась к двери. Последние слова Кончини долетели до нее, когда она была на пороге. Обернувшись, она сказала:
— Вы забываете, Кончино, что у вас еще есть здесь дела: вам предстоит заняться Вальвером и этим негодяем Ландри.
— Ах, черт возьми! — воскликнул Кончини, хлопнув себя по лбу. — Совершенно позабыл об этой парочке!..
И с видимым сожалением добавил:
— О! Сейчас они, наверное, уже далеко!..
— Будьте спокойны, Кончино, — промолвила Леонора со зловещей улыбкой, — я-то о них не забыла. Они все еще здесь, запертые в вашей спальне, словно лисы в курятнике.
С этими словами она вышла, оставив Кончини объяснять королеве, о чем идет речь. Сама же она отправилась к Флоранс.
Когда Леонора оставила ее, девушка в смятении упала в кресло и замерла, ожидая, когда ее позовет королева — ее мать. Однако вскоре она вскочила: где-то рядом шел разговор. Прислушиваясь, она обошла всю комнату, не обращая внимания на ее роскошное убранство.
Шум доносился из-за полуприкрытой двери, находившейся строго напротив входа, через который ввела ее сюда Галигаи. Вслушавшись в голоса, она узнала того, кто оказался ее так называемым «отцом», и ту, кто оказалась ее так называемой «матерью». Да простит нас читатель за эти оговорки, но нам трудно называть отцом и матерью людей, готовых лишить жизни собственное дитя. Девушка остановилась. Любопытство оказалось сильнее ее: она прильнула к двери, ведущей в гостиную, где разговаривали Кончини и королева. С их стороны дверь была скрыта тяжелой бархатной портьерой.
Кончини никак не думал, что Леонора может оставить девушку дожидаться ее в кабинете, смежном с гостиной. Если бы он хотя бы заподозрил это, он сразу увел бы королеву в другую гостиную или по крайней мере убедился бы, что дверь за портьерой хорошенько заперта и через нее не доносится ни звука.
Отчего же всегда столь предусмотрительная Леонора совершила такую грубую оплошность? Причина проста: она не очень хорошо знала расположение комнат в маленьком особняке своего мужа. Стремясь не упустить Одэ де Вальвера и Ландри Кокнара, она постаралась как можно скорее избавиться от девушки, стеснявшей ее, и отвела ее в первый попавшийся кабинет, не зная, что вторая дверь его ведет как раз в гостиную, куда отправились Мария и Кончини.
Как бы там ни было, несчастная дочь Кончини и Марии Медичи не устояла перед искушением и, скрытая тяжелой портьерой, вся обратилась в слух.
Так она узнала историю своего рождения. Мы можем только спросить себя, как это нежное и чувствительное создание выдержало и не потеряло сознания, внимая сему страшному рассказу. Но девушка проявила незаурядное мужество, дослушав все до конца и ничем не выдав себя.
Родители цинично и в подробностях обсуждали свое прошлое. Оставаясь невидимой, девушка слышала страшный торг, слышала, как ее отец, охваченный суеверным страхом, пытался сохранить ей жизнь. Мы же поспешим добавить, что только в одном из своих подозрений девушка ошибалась: противоестественная любовь навсегда и бесследно покинула сердце Кончини.
Наконец Леонора сообщила, что отправляется за Флоранс. Тогда бедняжка поняла, что если жене Кончини станет известно, что она подслушивала, то ей уж точно не выйти живой из этого дома. Она неслышно прикрыла дверь и села как можно дальше от нее.
Вот почему она не узнала, что ее жених Одэ де Вальвер и Ландри Кокнар заперты в спальне Кончини, словно мыши в мышеловке. Если бы девушка слышала их короткий спор, она вряд ли согласилась бы безропотно следовать за королевой. Но приверженность истине вынуждает нас сказать, что за все это время она сама ни разу не вспомнила ни о Вальвере, ни о малютке Лоизе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122