С тебя магарыч.
Наконец, поняв, Труп вынул из кармана специально приготовленную для такого дела купюру и отдал ему.
– Ну вот, теперь неси… Кому мертвец, а нам товарец. Га-га-га! – он подмигнул Трупу и опять загоготал. – Был полковник – стал покойник! У меня случай недавно забавный был… Пойдем ко мне, – махнул рукой прозектор, приглашая Трупа за дверь, где он работал, и, не дожидаясь, пока гость решится, вошел сам. – Так случай развеселый! – слышалось из-за двери. – Я одного разъял, а у него… Га-га-га!.. У него внутри… Га-га-га!.. У него внутри… Что бы ты думал?! Га-га-га… Внутри у него, представь…
Труп повернулся и вышел вон, плотно прикрыв дверь.
– А внутри у него!.. Га-га-га! – слышалось то ли из-за двери, то ли в поврежденной голове Трупа. – А внутри у него… Га-га-га!..
Труп был вполне доволен посещением презектора.
– Ну уж теперь-то ты не вскочишь… – бормотал он всю дорогу до дома, даже позабыв об окружающей его опасности. – Теперь с кишками перепутанными не побегаешь…
Труп справедливо рассудил, что если проклятый Собиратель может, черт знает каким образом вернуться к жизни, то уж после хирургического вмешательства его шансы ожить приравнивались к нулю. Конечно, Трупу проще всего было бы самому отрезать неугомонному покойнику голову и дело с концом. Но это была бы улика против него. Массаж пришлось бы еще доказать, а отрезанная голова сама по себе улика серьезная. Поэтому Труп и решил предоставить хирургическое вмешательство официальному лицу. С него взятки гладки.
Хотя раненая голова у него болела, но настроение было радужным. Его, правда, испортила дежурившая возле парадной ожившая старуха с ломом, но он привычным своим путем (через чердак) обошел ее и, насвистывая привязавшуюся в прозекторской песню про розы, открыл дверь, через темный коридор прошел к своей комнате, открыл ее ключом, вошел и… остановился в столбняке на пороге. Угол, в котором он оставил труп Собирателя, был пуст. Ни ковровой дорожки, ни самого Собирателя там не было. Не было его и под столом, и в диване, и на шкафу тоже… Труп оглядел всю комнату. Его не было нигде. Покойник пропал. Труп, не сходя с места, посмотрел в окно. И увидел он, что крыша соседнего дома слегка покачнулась и съехала набекрень.
– Куда это крыша поехала?.. – еле слышно проговорил Труп, не сводя с нее удивленных глаз, в которых стояло неизлечимое безумие.
Глава 6
Опять не получился! Вот проклятье! – стукнув ладонью по столу, воскликнул Захарий и со злостью смешал пасьянс.
Казимир Платоныч, молча ходивший по комнате, остановился, посмотрел на Захария и снова пустился в свой неопределенный путь. Разморившись от горячего чая, Николай дремал за столом напротив карлика, и крик Захария никак на него не подействовал.
– В общем, так, – продолжал Захарий, спрыгнув со стула на пол. – Работу я сегодня прогуливаю все равно, так что нужно топать в морг разузнать, не появился ли Собиратель.
– Правильно! – воскликнул Владимир Иванович, вставая из-за стола. – Может быть, он в морге лежит преспокойненько.
– Держи карман шире, – посоветовал Казимир Платоныч. – Лежит он в морге, как же! Скорее всего, бандюга его в речку бросил или под поезд подложил…
– Попробовать-то нужно. Может, он по случайности в нашем микрорайонном морге прохлаждается.
Захарий напялил докторский халат.
– Колян спит пускай – он, видно, натерпелся от дуриков, а мы отправимся на поиски. Сначала в наш, потом свяжемся с другими моргами, связи кое-какие пока имеются… Авось, разыщем.
– Держи карман шире, разыщешь его, – снова усомнился Казимир Платоныч, но, увидев, что Захарий и Владимир Иванович вышли из комнаты, поторопился за ними вдогонку.
Николай проводил их безразличным взглядом, но покоя не обрел. Минуту спустя в комнату вбежал радостный Захарий.
– Ура! – завопил он прямо с порога, маша листком бумаги. – Свершилось!!
– Что, Собиратель объявился?
– Нет, зато такой спящий объявился, что сказать страшно. Вот он-то принесет нам славу в веках, – загадочно сказал Захарий и, счастливый, вышел из комнаты.
"Ждем тчк к выносу тела все подготовлено тчк".
Николай положил телеграмму на стол, встал на вялые ноги, добравшись до софы, составил на пол загромождавшие ее предметы, лег прямо в больничной пижаме, подложил руку под голову.
– Ать-два!! Ать-два!.. – вдруг кто-то заорал за дверью, громко буцая в пол ногами. Потом зычно завел солдатскую песню "Не плачь, девчонка!", но тут же оборвал, и стало тихо.
А для Николая и так было тихо, он не слышал ничего. Он спал.
Потом за дверью кто-то орал плачущим голосом:
– Сволочь! Мужлан проклятый!! Всю рожу расцарапаю!
Но Николай и от этого не проснулся. А проснулся он только среди дня неизвестно от чего. Он сел на софе, удивленно огляделся, чихнул и все вспомнил. В комнате никого, кроме него, не было.
– Владимир Иванович, вы дома?!
В дверь постучали, Николай встал с софы, не зная, отзываться ему из чужой комнаты или нет.
– Владимир Иванович!
Дверь приоткрылась, и в щель просунулась голова Валентина.
– О! Николя! – обрадовался он. – Хорошо, что ты дома. Тут Владимиру Ивановичу принесли что-то…
Валентин вступил в комнату, открыв дверь на всю ширину. За ним вошел строгий худой человек с вытянутым лошадиным лицом. Одет он был в черный костюм.
– Освобождайте стол, – сказал он деловито. – Быстрее, быстрее…
Ничего не понимающий Николай принялся составлять со стола посуду на сервант, не найдя для нее другого места. Валентин, страстно на него поглядывая, стал помогать.
– Быстрее, быстрее, – не отставал строгий человек. Из прихожей через открытую дверь слышались глухие удары и нецензурные высказывания. Судя по всему, там шла схватка или тяжелая бесполезная работа. Николай иногда поглядывал на дверь, стараясь угадать, что там происходит, но на ум ничего не шло.
Наконец, в дверях появился бородатый мужик в спортивной куртке.
– Ну, мать честная! – заорал он с порога. – Ну и коридоры здесь закоулистые. Давайте, товарищи! – крикнул он за дверь.
"Товарищами" оказались два (тоже бородатых) субъекта – помятенькие и нетрезвые – они внесли длинный черный гроб и остановились в недоумении возле двери.
– Давайте, товарищи! Заносите! – гаркнул бородач в спортивной куртке.
Увидев почти уже освобожденный Николаем стол, "товарищи" взгромоздили на него гроб и отошли в сторону. Оба они были бомжевского вида, стеснялись и вести себя в обстановке чужой комнаты не умели. Николай с удивлением разглядывал красующийся на столе гроб.
– Так, – сказал строгий, деловитый гражданин, вошедший первым. – Распишитесь! – Он грохнул на крышку гроба лист бумаги так, что внутри него загудело. – Быстрее, быстрее, – подбадривал нерешительного Николая гражданин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Наконец, поняв, Труп вынул из кармана специально приготовленную для такого дела купюру и отдал ему.
– Ну вот, теперь неси… Кому мертвец, а нам товарец. Га-га-га! – он подмигнул Трупу и опять загоготал. – Был полковник – стал покойник! У меня случай недавно забавный был… Пойдем ко мне, – махнул рукой прозектор, приглашая Трупа за дверь, где он работал, и, не дожидаясь, пока гость решится, вошел сам. – Так случай развеселый! – слышалось из-за двери. – Я одного разъял, а у него… Га-га-га!.. У него внутри… Га-га-га!.. У него внутри… Что бы ты думал?! Га-га-га… Внутри у него, представь…
Труп повернулся и вышел вон, плотно прикрыв дверь.
– А внутри у него!.. Га-га-га! – слышалось то ли из-за двери, то ли в поврежденной голове Трупа. – А внутри у него… Га-га-га!..
Труп был вполне доволен посещением презектора.
– Ну уж теперь-то ты не вскочишь… – бормотал он всю дорогу до дома, даже позабыв об окружающей его опасности. – Теперь с кишками перепутанными не побегаешь…
Труп справедливо рассудил, что если проклятый Собиратель может, черт знает каким образом вернуться к жизни, то уж после хирургического вмешательства его шансы ожить приравнивались к нулю. Конечно, Трупу проще всего было бы самому отрезать неугомонному покойнику голову и дело с концом. Но это была бы улика против него. Массаж пришлось бы еще доказать, а отрезанная голова сама по себе улика серьезная. Поэтому Труп и решил предоставить хирургическое вмешательство официальному лицу. С него взятки гладки.
Хотя раненая голова у него болела, но настроение было радужным. Его, правда, испортила дежурившая возле парадной ожившая старуха с ломом, но он привычным своим путем (через чердак) обошел ее и, насвистывая привязавшуюся в прозекторской песню про розы, открыл дверь, через темный коридор прошел к своей комнате, открыл ее ключом, вошел и… остановился в столбняке на пороге. Угол, в котором он оставил труп Собирателя, был пуст. Ни ковровой дорожки, ни самого Собирателя там не было. Не было его и под столом, и в диване, и на шкафу тоже… Труп оглядел всю комнату. Его не было нигде. Покойник пропал. Труп, не сходя с места, посмотрел в окно. И увидел он, что крыша соседнего дома слегка покачнулась и съехала набекрень.
– Куда это крыша поехала?.. – еле слышно проговорил Труп, не сводя с нее удивленных глаз, в которых стояло неизлечимое безумие.
Глава 6
Опять не получился! Вот проклятье! – стукнув ладонью по столу, воскликнул Захарий и со злостью смешал пасьянс.
Казимир Платоныч, молча ходивший по комнате, остановился, посмотрел на Захария и снова пустился в свой неопределенный путь. Разморившись от горячего чая, Николай дремал за столом напротив карлика, и крик Захария никак на него не подействовал.
– В общем, так, – продолжал Захарий, спрыгнув со стула на пол. – Работу я сегодня прогуливаю все равно, так что нужно топать в морг разузнать, не появился ли Собиратель.
– Правильно! – воскликнул Владимир Иванович, вставая из-за стола. – Может быть, он в морге лежит преспокойненько.
– Держи карман шире, – посоветовал Казимир Платоныч. – Лежит он в морге, как же! Скорее всего, бандюга его в речку бросил или под поезд подложил…
– Попробовать-то нужно. Может, он по случайности в нашем микрорайонном морге прохлаждается.
Захарий напялил докторский халат.
– Колян спит пускай – он, видно, натерпелся от дуриков, а мы отправимся на поиски. Сначала в наш, потом свяжемся с другими моргами, связи кое-какие пока имеются… Авось, разыщем.
– Держи карман шире, разыщешь его, – снова усомнился Казимир Платоныч, но, увидев, что Захарий и Владимир Иванович вышли из комнаты, поторопился за ними вдогонку.
Николай проводил их безразличным взглядом, но покоя не обрел. Минуту спустя в комнату вбежал радостный Захарий.
– Ура! – завопил он прямо с порога, маша листком бумаги. – Свершилось!!
– Что, Собиратель объявился?
– Нет, зато такой спящий объявился, что сказать страшно. Вот он-то принесет нам славу в веках, – загадочно сказал Захарий и, счастливый, вышел из комнаты.
"Ждем тчк к выносу тела все подготовлено тчк".
Николай положил телеграмму на стол, встал на вялые ноги, добравшись до софы, составил на пол загромождавшие ее предметы, лег прямо в больничной пижаме, подложил руку под голову.
– Ать-два!! Ать-два!.. – вдруг кто-то заорал за дверью, громко буцая в пол ногами. Потом зычно завел солдатскую песню "Не плачь, девчонка!", но тут же оборвал, и стало тихо.
А для Николая и так было тихо, он не слышал ничего. Он спал.
Потом за дверью кто-то орал плачущим голосом:
– Сволочь! Мужлан проклятый!! Всю рожу расцарапаю!
Но Николай и от этого не проснулся. А проснулся он только среди дня неизвестно от чего. Он сел на софе, удивленно огляделся, чихнул и все вспомнил. В комнате никого, кроме него, не было.
– Владимир Иванович, вы дома?!
В дверь постучали, Николай встал с софы, не зная, отзываться ему из чужой комнаты или нет.
– Владимир Иванович!
Дверь приоткрылась, и в щель просунулась голова Валентина.
– О! Николя! – обрадовался он. – Хорошо, что ты дома. Тут Владимиру Ивановичу принесли что-то…
Валентин вступил в комнату, открыв дверь на всю ширину. За ним вошел строгий худой человек с вытянутым лошадиным лицом. Одет он был в черный костюм.
– Освобождайте стол, – сказал он деловито. – Быстрее, быстрее…
Ничего не понимающий Николай принялся составлять со стола посуду на сервант, не найдя для нее другого места. Валентин, страстно на него поглядывая, стал помогать.
– Быстрее, быстрее, – не отставал строгий человек. Из прихожей через открытую дверь слышались глухие удары и нецензурные высказывания. Судя по всему, там шла схватка или тяжелая бесполезная работа. Николай иногда поглядывал на дверь, стараясь угадать, что там происходит, но на ум ничего не шло.
Наконец, в дверях появился бородатый мужик в спортивной куртке.
– Ну, мать честная! – заорал он с порога. – Ну и коридоры здесь закоулистые. Давайте, товарищи! – крикнул он за дверь.
"Товарищами" оказались два (тоже бородатых) субъекта – помятенькие и нетрезвые – они внесли длинный черный гроб и остановились в недоумении возле двери.
– Давайте, товарищи! Заносите! – гаркнул бородач в спортивной куртке.
Увидев почти уже освобожденный Николаем стол, "товарищи" взгромоздили на него гроб и отошли в сторону. Оба они были бомжевского вида, стеснялись и вести себя в обстановке чужой комнаты не умели. Николай с удивлением разглядывал красующийся на столе гроб.
– Так, – сказал строгий, деловитый гражданин, вошедший первым. – Распишитесь! – Он грохнул на крышку гроба лист бумаги так, что внутри него загудело. – Быстрее, быстрее, – подбадривал нерешительного Николая гражданин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78