Эта в общем-то простая мысль не приходила никому в голову, и все задумались. Была в наступившей тишине безвыходность, радость от чудесного спасения вождя мирового пролетариата затуманилась чувством неминуемой близкой смерти. И в этой безмолвной давящей на уши тишине, скрашиваемой лишь шуршанием и попискиванием, они явственно услышали человеческие голоса.
– Мы здесь… – слабеньким голосом позвал незнакомых людей Владимир Иванович. Но тут же осекся и застонал, болезненно перегнувшись в пояснице.
– Тихо, замрите все, – приказал Захарий, еще раз, уже легонько, ткнув Владимира Ивановича в бок.
Погасили фонарь. Прислушавшись, они распознали японскую речь. Захарий приказал всем прижаться к стене насколько возможно и замереть. В темноте, прижавшись спиной к влажной стене, стоять было неприятно. Николай вспомнил искусанные до крови руки Захария и содрогнулся во тьме, но стоял, не шевелясь и сдерживая дыхание. Вскоре из-за поворота появились японцы, вернее, не появились, просто стало очень хорошо слышно их раздраженные голоса. И хотя речи их нерусской было не разобрать, но сразу становилось ясным, что они ругаются между собой и сквернословят. Они брели в полной темноте на ощупь. Иногда кто-нибудь из них спотыкался и падал, разражаясь новыми японскими ругательствами. Почему японо-язычные граждане брели по петровской канализации в темноте, Николаю было непонятно. Совсем близко пройдя мимо прижавшейся к стене компании, японцы удалились.
Дождавшись, когда голоса их стихли, зажгли свет. Без света преследователи были не страшны, но возникал другой вопрос – в какую сторону идти? И вопрос этот в два счета решил Захарий…
– Если оттуда пришли, значит, пойдем в другую сторону.
В другую сторону по однообразной канализационной трубе шли долго. Сырой стоячий воздух подземелья пробирался под одежду, и тело от этого промозглого холода меленько подрагивало, а у Владимира Ивановича, шедшего впереди Николая, слышно лязгали и стучали зубы. Но все переносили невзгоды, неровности, колдобливости пути и холод безропотно. Часов у Николая не было, ему в голову не приходило спросить у кого-нибудь время. Время было здесь одно, очень стойкое, и называлось оно вечностью. За век здесь могло ничего не произойти, разве что повыпадать из стен и потолка десяток кирпичей, да смениться несколько поколений грызунов. Но, в основном, все оставалось по-прежнему. На местном циферблате время исчислялось десятилетиями, и сутки равнялись вечности. И стоило остановиться, замереть, прислушаться (хотя бы на год), чтобы ощутить движение здешнего времени. Но они не останавливались, им было некогда. Они брели в затылок друг за другом, за светом фонарика, за спящим вождем, вперед и вперед – к свету будущего дня… А ждал ли их там день, Николай не знал, он рад был бы увидеть даже ночь; и пусть небо в тучах и дождь льет, но только не эти ужасные своды, из-за которых нужно идти согнувшись. Он уже не обращал внимания на боль в шее и спине, страшнее всего был холод.
Глаза странных существ мерцали то впереди, то сзади.
Канализация была обитаема. Но кто мог жить здесь, под землей? Добрые они или злые? Чего ждать от этих бесшумных существ со светящимися глазами?.. Каждый задавался этим вопросом. Реакция загадочных существ была молниеносной. Стоило, заметив глаза, кинуть в ту сторону луч света, как обитатель канализации, мгновенно метнувшись в сторону, исчезал, словно проходил сквозь стену. И вот уже глаза другого маячат позади…
Наконец, они пришли.
– Вот и пришли, – сказал впереди Эсстерлис.
Дальнейший путь преграждал завал из земли и кирпичей. Захарий присвистнул.
– Может, копанем, – неуверенно предложил Владимир Иванович, но никто не ответил.
Пришлось идти назад. Шансы на то, что удастся найти выход, уменьшались. Каждый думал, что выход, конечно, за тем завалом, и в уме проклинал японцев, загнавших их в древнюю канализацию. Продрогшие, они медленнее прежнего тащились за светом фонаря. И когда дошли до анатомического пособия с выбитыми передними зубами и чёрными глазницами, совсем приуныли.
Дальше они брели уже безо всякой надежды. Снова оказавшийся позади всех Николай оборачивался редко, но когда оборачивался, всегда видел следовавшие за ними два светящихся глаза, но они не волновали Николая и ему было безразлично, одичавший ли это и прозревший в темноте снежный бомж или обитавший в канализации полтергейст.
Вывернутые на кирпичах ноги требовали передышки, окончательно выдохшиеся беглецы, сложив себе стопки кирпичей, присели отдохнуть. Только неугомонный, освободившийся от ноши Захарий отдыхать не желал.
– Дай-ка фонарь. У меня чувство, что там выход имеется. Ну и вонища!
Он забрал у Казимира Платоныча фонарь и пошел на разведку.
– Я к тебе Ильича кладу, поближе. Отвечаешь за него, – сказал он Николаю. – Ты его по ногам похлопывай время от времени, чтобы гадов этих прогнать.
Свет фонаря сначала маячил в трубе, удаляясь, потом исчез. Стало темно.
– Не заблудился бы, – прошептал Владимир Иванович.
Но разговор никто не поддержал. Все молчали, думая о своем. Преследовавшая их вонь усилилась, от неприятного запаха Николая слегка замутило. Он похлопал по лежавшему рядом свертку. И вдруг в темноте, совсем близко от него, сверкнули глаза.
– Смотрите! Опять глаза! – воскликнул он, хватая в руки обломок кирпича, вскакивая и делая шаг назад.
Многие повставали со своих мест и напряженно вслушивались и вглядывались во тьму.
– Может, показалось, – предположил научный сотрудник смерти.
– Да нет вроде… – с сомнением проговорил Николай, нащупав свою стопку кирпичей и усаживаясь.
Вспомнив о задании Захария, хлопнул рукой… Но рука не нащупала свертка… "Что такое, здесь же лежал…" В полной темноте сориентироваться было трудно. Он старательно ощупал вокруг себя всю местность, но безрезультатно. Несмотря на холод, его прошиб пот. Он привстал, сделал маленький шажок в сторону, но и там свертка не оказалось. От дурного предчувствия закружилась голова.
– Братцы… – пробормотал он шепотом, – братцы… Ленин пропал.
– Что? – спросил Казимир Платоныч.
– Ленин! Ленин пропал! – воскликнул он. – Вот здесь только что лежал.
Чиркнула спичка. Николай озирался кругом себя, ища сверток.
– Смотрите!! – вдруг закричал кто-то.
В дрожащем свете догорающей спички все увидели корявый силуэт маленького человека. Он быстро удалялся со свертком во тьму.
– Стой! Стой, Захарий!! – заорал Казимир Платоныч.
Спичка потухла.
Погремев коробком, он достал новую, зажег. Но Захария с Ильичом уже не было видно. Казимир Платоныч первым бросился за вором. Остальные поспешили за ним, не столько желая изловить похитителя – Захария, сколько боясь оставаться во тьме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78