Но попроси он сейчас – она не смогла бы ему отказать. Какой демон вселился в Джульетту Ситон и внушил ей, что она может тягаться с распутником? Тело уже предало ее, хотя она этого не знала.
– Я сгораю от страсти к вам, – сказал Олден. Пока его ум праздновал победу, кровь бурлила и пела, – Вы и вправду другая, Джульетта!
– Чушь! Сиюминутная сладкая ложь. Ради одного дня. Сегодняшнего дня.
– Зачем мне притворяться сейчас, когда я обезумел от желания? – сказал Олден. – Вам хотелось бы, чтобы я скрывал это? Я еще никогда не испытывал ничего подобного. – Все, что он говорил, было чистой правдой – каждое слово.
Джульетта опустила глаза и закусила губу, рассеянно открывая и складывая веер. Это означало: «Вы жестоки».
– Если вы и ранены, сэр, то это касается только вашей гордости.
– Возможно. Но эта рана гораздо глубже. И ощущения от нее мучительнее, нежели от уязвленной гордости. Я вообще не воображал, что такое может быть. По правде сказать, я испытываю неприятное чувство, сознавая свою уязвимость. И несколько растерян. Ни то ни другое не является моей естественной реакцией, когда я целую леди.
Джульетта сцепила руки на коленях, уставясь на сложенный веер.
– Это был только эксперимент…
– Эксперимент?! А вы что чувствовали?
Веер со щелчком раскрылся.
– Ничего.
– Ох, Джульетта! – Олден разразился смехом – громким злостным хохотом. – Какая вопиющая неправда! Ладно, я готов смириться. Честно! Можно на этом остановиться, если хотите. Я не стану больше вас трогать, но правда остается правей. Я еще не знал такого поцелуя…
– Это грубая лесть, – сказала она в отчаянии.
– Да нет же! Какая, к черту, лесть? Это еще большая правда, чем та, что небо голубое. Если вы настаиваете на противном, в свою очередь вправе настаивать, чтобы мы проделали это снова. Просто чтобы доказать, что вы ошибаетесь.
– Я думаю… – Джульетта схватила шляпку и стала лихорадочно завязывать ленты. – Я считаю, что мы не должны этого делать.
– Тсс, тсс, доблестная Джульетта! Вы нанесли мне кинжальный удар в сердце. Я к этому не привык, но умирать не собираюсь. Тем не менее все остается целиком в вашей власти. Если скажете остановиться на этом, так и сделаем.
Джульетта ничего не сказала и отвернула голову, чтобы он не мог видеть лица.
– Увы, ваш душистый горошек увядает, мэм.
Олден дал знак Джону остановить лошадей и соскочил на обочину, поросшую красным лихнисом. Набрав диких цветов, он прыгнул обратно. Гнедые снова рванулись вперед.
Джульетта сидела спиной к нему, вцепившись обеими руками в экипаж, разглядывая местность сквозь просвет между деревьями.
– Что это за поместье?
Олден оторвал взгляд от розового платья с мелкими складочками, собравшимися на спине, и ранимой белой шеи, обрамленной атласным декольте. Сквозь полуденный зной в голубой дали вырисовывался дом. Экипаж приближался к южной границе владений.
– Грейсчерч-Эбби.
– Кто там живет? – спросила Джульетта.
– Один виконт. – Вынимая поникшие цветы из шляпки, Олден один за другим бросал их ей на колени. – Правда, он редко бывает в своей резиденции.
Джульетта словно примерзла к сиденью.
– Виконт Грейсчерч? – Прильнув к дверце, она всматривалась в его дом.
Олден вплел в шляпку свежие цветы взамен душистого горошка.
– Парень – игрок и мот, а что до женщин, так, говорят, просто сущий дьявол.
Он наклонился поцеловать Джульетту в изящную излучину на стыке плеча и шеи. Только раз. Показать, что он владеет собой. И напомнить о своем умении.
Она не двинулась, если не считать быстрого, короткого вдоха. Следующую сцену Олден представил так же ясно, как если б это была сцена акта из пьесы, написанной им самим. Не было никакой нужды проделывать эту длинную дорогу до усадьбы. Джульетта уже была его. Еще через милю можно будет дать сигнал Джону остановить лошадей, выпрыгнуть из экипажа и, взяв Джульетту Ситон за талию, подхватить на руки. В мгновение ока, в облаке розового атласа она приземлится у него на груди. Он станет осыпать ее жаркими поцелуями, пока не зацелует, и потом уведет в маленькую рощицу. Там на опушке, где деревья начинают редеть, есть уединенная солнечная лощина, заполненная дикими цветами. Ее защищает круглая разрушившаяся стена – остатки древней сторожевой заставы аббатства, которую отец переделал в очаровательную дорогую игрушку.
Там он снимет с Джульетты сверкающее платье. Стянет корсет и нижние юбки. Спихнет с ножек украшенные ленточками туфли на высоких каблуках и, отстегнув подвязки, отшвырнет чулки. Его камзол станет подушкой для напудренной головки, его рубашка – мягким ложем для нагой спины. Ее губы прижмутся к его обнаженной груди, когда он скинет свои туфли. Ее стон изольется к нему в рот, когда она станет помогать ему выскользнуть из его панталон. Он возьмет ее прямо там, в лощине, пока она будет упрашивать его не делать этого, а потом – чтобы он не останавливался. Его понятливое, опытное тело будет принадлежать ей, и она сможет использовать его как только пожелает. Взамен он пообещает ей высшее наслаждение. И это никакая не фантазия. Это просто правда. Джульетта Ситон хотела его так же сильно, как он ее. Там, среди тимьяна и незабудок, он будет жадно вкушать ее, пока она, захваченная страстью, сделается беспомощной. И тогда он победно зароется в ее сладость.
Его еще не отвергала ни одна женщина. До полуночи он сможет увезти ее в Мэрион-Холл. Наверняка она ни в чем ему не откажет. Миссис Джульетта Ситон – уже его любовница, сознает она это или нет. Можно считать – пари почти выиграно!
Пара гнедых рысцой уверенно приближалась к рощице.
Олден уже вскинул руку к кучеру, чтобы тот остановился, и вдруг Джульетта повернулась. Глаза блестящие, расширенные. Лицо пылает. Все, ради чего он старался, стало очевидно. И телесная жажда, и женская ранимость. Ответное желание прокатилось в крови – горячее, настойчивое, требовательное.
Джульетта вцепилась ему в руку.
– Я больше не могу, – прошептала она. – Мне не победить. Я лгала. Вы нанесли мне поражение, Если в вас есть хоть капля жалости, вы не станете снова меня трогать.
«Катастрофа!»
Он онемел, ошеломленный.
Где-то вдалеке проворчал гром. Олден опустил руку. Упали первые капли.
Он посмотрел на небо. Сгущающиеся темные облака быстро собирались в грозовые тучи. Холодный бриз трепал ленты на шляпке Джульетты и раздувал ее юбки. Дождь уже внятно забарабанил по дороге.
– Слава Богу, – сказала Джульетта, запрокидывая голову и страдальчески закрывая глаза, когда вода потекла по лицу. – Наконец-то.
Олден отчаянно искал обходные пути выхода из ситуации. До Грейсчерч-Эбби оставалось всего ничего. Если они попадут под дождь и промокшие прибудут на место, где их встретит комфорт и тепло, это будет естественная прелюдия для обольщения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
– Я сгораю от страсти к вам, – сказал Олден. Пока его ум праздновал победу, кровь бурлила и пела, – Вы и вправду другая, Джульетта!
– Чушь! Сиюминутная сладкая ложь. Ради одного дня. Сегодняшнего дня.
– Зачем мне притворяться сейчас, когда я обезумел от желания? – сказал Олден. – Вам хотелось бы, чтобы я скрывал это? Я еще никогда не испытывал ничего подобного. – Все, что он говорил, было чистой правдой – каждое слово.
Джульетта опустила глаза и закусила губу, рассеянно открывая и складывая веер. Это означало: «Вы жестоки».
– Если вы и ранены, сэр, то это касается только вашей гордости.
– Возможно. Но эта рана гораздо глубже. И ощущения от нее мучительнее, нежели от уязвленной гордости. Я вообще не воображал, что такое может быть. По правде сказать, я испытываю неприятное чувство, сознавая свою уязвимость. И несколько растерян. Ни то ни другое не является моей естественной реакцией, когда я целую леди.
Джульетта сцепила руки на коленях, уставясь на сложенный веер.
– Это был только эксперимент…
– Эксперимент?! А вы что чувствовали?
Веер со щелчком раскрылся.
– Ничего.
– Ох, Джульетта! – Олден разразился смехом – громким злостным хохотом. – Какая вопиющая неправда! Ладно, я готов смириться. Честно! Можно на этом остановиться, если хотите. Я не стану больше вас трогать, но правда остается правей. Я еще не знал такого поцелуя…
– Это грубая лесть, – сказала она в отчаянии.
– Да нет же! Какая, к черту, лесть? Это еще большая правда, чем та, что небо голубое. Если вы настаиваете на противном, в свою очередь вправе настаивать, чтобы мы проделали это снова. Просто чтобы доказать, что вы ошибаетесь.
– Я думаю… – Джульетта схватила шляпку и стала лихорадочно завязывать ленты. – Я считаю, что мы не должны этого делать.
– Тсс, тсс, доблестная Джульетта! Вы нанесли мне кинжальный удар в сердце. Я к этому не привык, но умирать не собираюсь. Тем не менее все остается целиком в вашей власти. Если скажете остановиться на этом, так и сделаем.
Джульетта ничего не сказала и отвернула голову, чтобы он не мог видеть лица.
– Увы, ваш душистый горошек увядает, мэм.
Олден дал знак Джону остановить лошадей и соскочил на обочину, поросшую красным лихнисом. Набрав диких цветов, он прыгнул обратно. Гнедые снова рванулись вперед.
Джульетта сидела спиной к нему, вцепившись обеими руками в экипаж, разглядывая местность сквозь просвет между деревьями.
– Что это за поместье?
Олден оторвал взгляд от розового платья с мелкими складочками, собравшимися на спине, и ранимой белой шеи, обрамленной атласным декольте. Сквозь полуденный зной в голубой дали вырисовывался дом. Экипаж приближался к южной границе владений.
– Грейсчерч-Эбби.
– Кто там живет? – спросила Джульетта.
– Один виконт. – Вынимая поникшие цветы из шляпки, Олден один за другим бросал их ей на колени. – Правда, он редко бывает в своей резиденции.
Джульетта словно примерзла к сиденью.
– Виконт Грейсчерч? – Прильнув к дверце, она всматривалась в его дом.
Олден вплел в шляпку свежие цветы взамен душистого горошка.
– Парень – игрок и мот, а что до женщин, так, говорят, просто сущий дьявол.
Он наклонился поцеловать Джульетту в изящную излучину на стыке плеча и шеи. Только раз. Показать, что он владеет собой. И напомнить о своем умении.
Она не двинулась, если не считать быстрого, короткого вдоха. Следующую сцену Олден представил так же ясно, как если б это была сцена акта из пьесы, написанной им самим. Не было никакой нужды проделывать эту длинную дорогу до усадьбы. Джульетта уже была его. Еще через милю можно будет дать сигнал Джону остановить лошадей, выпрыгнуть из экипажа и, взяв Джульетту Ситон за талию, подхватить на руки. В мгновение ока, в облаке розового атласа она приземлится у него на груди. Он станет осыпать ее жаркими поцелуями, пока не зацелует, и потом уведет в маленькую рощицу. Там на опушке, где деревья начинают редеть, есть уединенная солнечная лощина, заполненная дикими цветами. Ее защищает круглая разрушившаяся стена – остатки древней сторожевой заставы аббатства, которую отец переделал в очаровательную дорогую игрушку.
Там он снимет с Джульетты сверкающее платье. Стянет корсет и нижние юбки. Спихнет с ножек украшенные ленточками туфли на высоких каблуках и, отстегнув подвязки, отшвырнет чулки. Его камзол станет подушкой для напудренной головки, его рубашка – мягким ложем для нагой спины. Ее губы прижмутся к его обнаженной груди, когда он скинет свои туфли. Ее стон изольется к нему в рот, когда она станет помогать ему выскользнуть из его панталон. Он возьмет ее прямо там, в лощине, пока она будет упрашивать его не делать этого, а потом – чтобы он не останавливался. Его понятливое, опытное тело будет принадлежать ей, и она сможет использовать его как только пожелает. Взамен он пообещает ей высшее наслаждение. И это никакая не фантазия. Это просто правда. Джульетта Ситон хотела его так же сильно, как он ее. Там, среди тимьяна и незабудок, он будет жадно вкушать ее, пока она, захваченная страстью, сделается беспомощной. И тогда он победно зароется в ее сладость.
Его еще не отвергала ни одна женщина. До полуночи он сможет увезти ее в Мэрион-Холл. Наверняка она ни в чем ему не откажет. Миссис Джульетта Ситон – уже его любовница, сознает она это или нет. Можно считать – пари почти выиграно!
Пара гнедых рысцой уверенно приближалась к рощице.
Олден уже вскинул руку к кучеру, чтобы тот остановился, и вдруг Джульетта повернулась. Глаза блестящие, расширенные. Лицо пылает. Все, ради чего он старался, стало очевидно. И телесная жажда, и женская ранимость. Ответное желание прокатилось в крови – горячее, настойчивое, требовательное.
Джульетта вцепилась ему в руку.
– Я больше не могу, – прошептала она. – Мне не победить. Я лгала. Вы нанесли мне поражение, Если в вас есть хоть капля жалости, вы не станете снова меня трогать.
«Катастрофа!»
Он онемел, ошеломленный.
Где-то вдалеке проворчал гром. Олден опустил руку. Упали первые капли.
Он посмотрел на небо. Сгущающиеся темные облака быстро собирались в грозовые тучи. Холодный бриз трепал ленты на шляпке Джульетты и раздувал ее юбки. Дождь уже внятно забарабанил по дороге.
– Слава Богу, – сказала Джульетта, запрокидывая голову и страдальчески закрывая глаза, когда вода потекла по лицу. – Наконец-то.
Олден отчаянно искал обходные пути выхода из ситуации. До Грейсчерч-Эбби оставалось всего ничего. Если они попадут под дождь и промокшие прибудут на место, где их встретит комфорт и тепло, это будет естественная прелюдия для обольщения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99