И я думала, что любовь может пережить любой скандал, любые невзгоды. Я тогда ошиблась и опять ошибаюсь. Сейчас вы думаете, что я нужна вам. Легко говорить, пока я здесь, в безопасности. Но что будет после развода, после публичного скандала, стыда и горечи? Между нами нет никакой любви. Мы только так думаем, лорд Грейсчерч.
– Наши чувства реальны, – сказал Олден. – И не отрицайте.
– Даже если это так, они не смогут выжить, – ответила Джульетта. – На нашем пути слишком много препятствий. Если сейчас я соглашусь стать вашей любовницей, потом вы будете жалеть об этом. Я не смогу так жить.
Дверь в его комнату по-прежнему оставалась открытой, Джульетта ждала, когда он отпустит ручку. Олден убрал руку.
– Черт побери, что же нам тогда остается?
– Мы должны предать лорда Эдварда правосудию, – сказала Джульетта, и в ее голос вдруг прокралась смешливая нотка. – И может быть, даже отыскать сокровища Харальда Хорфагера.
Глава 16
Оставшись одна в «Черной лошади», Джульетта принялась открывать чемоданы и коробки. Олден купил ей нижние и верхние юбки, белье, корсеты, муфты. Кружево и ленты. Шляпы и вуали. Подобрал туфли с чулками. Должно быть, снял мерки с ее вещей в Грейсчерч-Эбби и сделал по ним заказ. Когда пальцы трогали роскошные одежды, сердце заколотилось.
Он уже тогда, вероятно, планировал, что она останется с ним! И уже тогда желал ее так сильно!
Пока она, в одной ночной рубашке разглядывала дорогие наряды, кто-то постучался. Стоя среди щеток, расчесок, туалетных принадлежностей и косметики, она разрешила войти.
– О, мэм, – простонала Тилли Брэмби с дрожью в голосе, – лорд Грейсчерч сказал, чти вам нужна горничная. Но я не знаю, смогу ли я? И я не знала, что сказать… ну… тогда, когда те мужчины пришли спрашивать… – Слова служанки прервались рыдание.
Джульетта подняла глаза и, пройдя через комнату, взяла девушку за руку.
– Пустяки. Я рада тебя видеть, Тилли. Я покажу тебе, что делать.
Двумя часами позже Джульетта спускалась вниз. С прямой спиной, в туго затянутом корсете и лифе, намеренно приоткрывающем грудь. Вокруг высоких каблуков туфель плыло несколько слоев шелка цвета слоновой кости. На шляпе колыхалось пышное загнутое перо. Прибыв сюда как безумная женщина – она покидала это место как леди.
Олден ожидал у экипажа. У нее замерло сердце, когда она увидела его – своего любовника, которого в действительности ей никогда не завоевать.
Он протянул Джульетте руку в манжете с пенящимся вокруг кружевом.
– В конце концов вы затмили меня своем великолепием, мэм, – сказал он, наклоняясь к ее пальцам. Насмешливое выражение его глаз соперничало с восхищением. – Мы с вами как две райские птицы. Давайте штурмовать мир!
Посадив ее в экипаж, Олден склонился над письмами, только что доставленными для него в гостиницу. Он быстро набросал ответы, запечатал их и сунул в карман. Тилли ехала сзади во втором экипаже вместе с несколькими слугами, перевозившими багаж. Олден явно настроился путешествовать с шиком.
Ей казалось, что она понимает этого человека. Но так ли это? Его яркий внешний вид был только первым слоем, хотя им-то и наслаждалась она теперь, точно всю свою жизнь испытывала голод по роскоши. Кружева и шелка на мужчине было то, что она всегда принимала как должное. Это говорило о благополучии, власти и социальном статусе – вещах, крайне важных в обществе.
Однако эти внешние атрибуты Олден превратил во что-то еще. В нем были как внешняя красота, так и скрытое остроумие – почти как торжество иронии над собой. Над тем, что его мужские мускулы спрятаны под этой женской мишурой. Что касается женщины, то положить руку мужчине на рукав и ощутить под шелком твердую упругость представлялось необыкновенно эротичным. Вероятно, ни одна эпоха не была так вопиюще чувственна, как нынешняя. Неудивительно, что мужчины, подобные Олдену, пустились в разгул, меняя женщину за женщиной, сокрушая их, точно кегли.
Джульетта потрогала кружева и посмотрела на свое запястье, пытаясь вообразить, какой ее рука представляется глазам Олдена. Женские косточки выглядели такими хрупкими в сравнении с мужскими. Не это ли в женщинах восхищает мужчин? Каким-то непонятным образом Олден заставил ее почувствовать себя прекрасной, тогда как она считала, что уродство поразило ее до мозга костей. Он излечил ее – и не только тело.
«Душу свою я уже отдала ему, – рассуждала она. – Зачем лгать себе? Если сейчас я не могу доверять ему всю правду, то правды вообще не существует на свете. А правда заключается в том, что я несвободна. Даже если мы с Джорджем разведемся, стану ли я после этого достаточно свободной?»
Олден поднял глаза и улыбнулся ей.
– Когда вы выходили замуж почти девочкой. Откуда вы почерпнули весьма странные представления о браке, Джульетта?
Она опешила на секунду, потом засмеялась.
– Из литературы.
– Вот как? – Олден приподнял брови. – И какой же?
– О короле Артуре и его рыцарях. Я понимаю, это звучит глупо, но те романтические истории навевают именно такие представления.
– Поэтому вам захотелось рыцаря в сверкающих доспехах?
– Если бы! – Она криво усмехнулась. – Я сделала плохой выбор. Хотя Джордж мне действительно нравился. Возможно, мы были бы счастливы в браке, если бы не мой отец… и если бы Кит и моя мать…
– Нет. Джордж Хардкасл и мизинца вашего не стоит. Но все мы совершаем ошибки по молодости лет.
– Вы тоже?
– Конечно. Мария была ошибкой. Вы не считаете?
Прислонившись плечом к стенке экипажа, Олден сложил на груди руки. Пенные кружева упали с запястий. Шелковые гольфы подчеркивали твердые мышцы на голенях. Туфли надменно подмигивали, смеясь над всем миром. Однако он, похоже, был напрочь лишен как надменности, так и насмешливости.
– Возможно, я был таким же романтиком, как вы, – продолжал Олден. – Я тоже мечтал о той единственной великой страсти. О единственной женщине, которая войдет в мою душу с той же точностью, как ребро Адама расположено под его сердцем. И даже пример Грегори…
Джульетта даже перестала дышать на время, удивленная, что он так открыто говорит о себе.
– Что вы имеете в виду, Олден?
– Как что?! – Его глаза, светившиеся из-под густых ресниц, казались такими же невинными, как васильки. – Брак моих родителей. Этот типичный союз, согласно их социальному положению, считался величайшим успехом. В действительности отец с трудом выносил мою мать. Она замкнулась в хрупкую скорлупу эксцентричности, становясь со временем все более требовательной. Чем больше она требовала, тем меньше он замечал ее.
– Так они совсем не любили друг друга?
– Отец – нисколько, а мать… Я не знаю. Думаю, что мать тоже его не любила, хоть и ужасно переживала, когда он ей изменял.
Он говорил о своих близких так просто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
– Наши чувства реальны, – сказал Олден. – И не отрицайте.
– Даже если это так, они не смогут выжить, – ответила Джульетта. – На нашем пути слишком много препятствий. Если сейчас я соглашусь стать вашей любовницей, потом вы будете жалеть об этом. Я не смогу так жить.
Дверь в его комнату по-прежнему оставалась открытой, Джульетта ждала, когда он отпустит ручку. Олден убрал руку.
– Черт побери, что же нам тогда остается?
– Мы должны предать лорда Эдварда правосудию, – сказала Джульетта, и в ее голос вдруг прокралась смешливая нотка. – И может быть, даже отыскать сокровища Харальда Хорфагера.
Глава 16
Оставшись одна в «Черной лошади», Джульетта принялась открывать чемоданы и коробки. Олден купил ей нижние и верхние юбки, белье, корсеты, муфты. Кружево и ленты. Шляпы и вуали. Подобрал туфли с чулками. Должно быть, снял мерки с ее вещей в Грейсчерч-Эбби и сделал по ним заказ. Когда пальцы трогали роскошные одежды, сердце заколотилось.
Он уже тогда, вероятно, планировал, что она останется с ним! И уже тогда желал ее так сильно!
Пока она, в одной ночной рубашке разглядывала дорогие наряды, кто-то постучался. Стоя среди щеток, расчесок, туалетных принадлежностей и косметики, она разрешила войти.
– О, мэм, – простонала Тилли Брэмби с дрожью в голосе, – лорд Грейсчерч сказал, чти вам нужна горничная. Но я не знаю, смогу ли я? И я не знала, что сказать… ну… тогда, когда те мужчины пришли спрашивать… – Слова служанки прервались рыдание.
Джульетта подняла глаза и, пройдя через комнату, взяла девушку за руку.
– Пустяки. Я рада тебя видеть, Тилли. Я покажу тебе, что делать.
Двумя часами позже Джульетта спускалась вниз. С прямой спиной, в туго затянутом корсете и лифе, намеренно приоткрывающем грудь. Вокруг высоких каблуков туфель плыло несколько слоев шелка цвета слоновой кости. На шляпе колыхалось пышное загнутое перо. Прибыв сюда как безумная женщина – она покидала это место как леди.
Олден ожидал у экипажа. У нее замерло сердце, когда она увидела его – своего любовника, которого в действительности ей никогда не завоевать.
Он протянул Джульетте руку в манжете с пенящимся вокруг кружевом.
– В конце концов вы затмили меня своем великолепием, мэм, – сказал он, наклоняясь к ее пальцам. Насмешливое выражение его глаз соперничало с восхищением. – Мы с вами как две райские птицы. Давайте штурмовать мир!
Посадив ее в экипаж, Олден склонился над письмами, только что доставленными для него в гостиницу. Он быстро набросал ответы, запечатал их и сунул в карман. Тилли ехала сзади во втором экипаже вместе с несколькими слугами, перевозившими багаж. Олден явно настроился путешествовать с шиком.
Ей казалось, что она понимает этого человека. Но так ли это? Его яркий внешний вид был только первым слоем, хотя им-то и наслаждалась она теперь, точно всю свою жизнь испытывала голод по роскоши. Кружева и шелка на мужчине было то, что она всегда принимала как должное. Это говорило о благополучии, власти и социальном статусе – вещах, крайне важных в обществе.
Однако эти внешние атрибуты Олден превратил во что-то еще. В нем были как внешняя красота, так и скрытое остроумие – почти как торжество иронии над собой. Над тем, что его мужские мускулы спрятаны под этой женской мишурой. Что касается женщины, то положить руку мужчине на рукав и ощутить под шелком твердую упругость представлялось необыкновенно эротичным. Вероятно, ни одна эпоха не была так вопиюще чувственна, как нынешняя. Неудивительно, что мужчины, подобные Олдену, пустились в разгул, меняя женщину за женщиной, сокрушая их, точно кегли.
Джульетта потрогала кружева и посмотрела на свое запястье, пытаясь вообразить, какой ее рука представляется глазам Олдена. Женские косточки выглядели такими хрупкими в сравнении с мужскими. Не это ли в женщинах восхищает мужчин? Каким-то непонятным образом Олден заставил ее почувствовать себя прекрасной, тогда как она считала, что уродство поразило ее до мозга костей. Он излечил ее – и не только тело.
«Душу свою я уже отдала ему, – рассуждала она. – Зачем лгать себе? Если сейчас я не могу доверять ему всю правду, то правды вообще не существует на свете. А правда заключается в том, что я несвободна. Даже если мы с Джорджем разведемся, стану ли я после этого достаточно свободной?»
Олден поднял глаза и улыбнулся ей.
– Когда вы выходили замуж почти девочкой. Откуда вы почерпнули весьма странные представления о браке, Джульетта?
Она опешила на секунду, потом засмеялась.
– Из литературы.
– Вот как? – Олден приподнял брови. – И какой же?
– О короле Артуре и его рыцарях. Я понимаю, это звучит глупо, но те романтические истории навевают именно такие представления.
– Поэтому вам захотелось рыцаря в сверкающих доспехах?
– Если бы! – Она криво усмехнулась. – Я сделала плохой выбор. Хотя Джордж мне действительно нравился. Возможно, мы были бы счастливы в браке, если бы не мой отец… и если бы Кит и моя мать…
– Нет. Джордж Хардкасл и мизинца вашего не стоит. Но все мы совершаем ошибки по молодости лет.
– Вы тоже?
– Конечно. Мария была ошибкой. Вы не считаете?
Прислонившись плечом к стенке экипажа, Олден сложил на груди руки. Пенные кружева упали с запястий. Шелковые гольфы подчеркивали твердые мышцы на голенях. Туфли надменно подмигивали, смеясь над всем миром. Однако он, похоже, был напрочь лишен как надменности, так и насмешливости.
– Возможно, я был таким же романтиком, как вы, – продолжал Олден. – Я тоже мечтал о той единственной великой страсти. О единственной женщине, которая войдет в мою душу с той же точностью, как ребро Адама расположено под его сердцем. И даже пример Грегори…
Джульетта даже перестала дышать на время, удивленная, что он так открыто говорит о себе.
– Что вы имеете в виду, Олден?
– Как что?! – Его глаза, светившиеся из-под густых ресниц, казались такими же невинными, как васильки. – Брак моих родителей. Этот типичный союз, согласно их социальному положению, считался величайшим успехом. В действительности отец с трудом выносил мою мать. Она замкнулась в хрупкую скорлупу эксцентричности, становясь со временем все более требовательной. Чем больше она требовала, тем меньше он замечал ее.
– Так они совсем не любили друг друга?
– Отец – нисколько, а мать… Я не знаю. Думаю, что мать тоже его не любила, хоть и ужасно переживала, когда он ей изменял.
Он говорил о своих близких так просто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99