На востоке встает заря свободы. Пройдет немного времени — и Эфес вновь откроет ворота повстанцам. В это я верил, однако же, чтобы не раздражать жрецов, промолчал.
— Я не посвящен в таинства Артемиды, — произнес я вместо этого. — Но однажды в полнолуние, когда я спал по велению жрицы в храме этой богини, она явилась мне во сне со своим черным псом. Явилась в своем подземной обличье Гекаты и открыла мне, что меня ждет богатство. Как только это сбудется, я пришлю вам дары для храма.
— Нет, не посылай никаких даров для дельфийского бога, — отказались старцы. — Мы не хотим этого.
Мало того, они велели казначею отдать мне мои деньги за вычетом тех, что я был должен им за жилье и за обряд очищения. Так подозрителен им был я и все то, что исходило той порой с востока. Они отвергли даже персидский щит с золотой отделкой, который афиняне захватили по дороге в Сарды и отправили со мной в дар храму Аполлона в Дельфах.
7
Я был свободен, но Дориэй не получил еще ответа от жрецов дельфийского храма, и мы коротали дни за пределами святилища, от скуки выцарапывая на камнях наши имена. Во всей этой округе лежали на земле гладкие вековые глыбы, перед которыми люди поклонялись подземным богам за тысячелетия до того, как Аполлон явился в Дельфы.
Дориэй стегал ивовым прутиком эти вросшие в землю камни, восклицая:
— Устал я сидеть и ждать, так что зло берет! Меня учили вести войну и совершать подвиги! Учили все время быть среди моих товарищей! А тут от безделья и одиночества в голове заводятся всякие шальные мысли… Я чувствую, что перестаю верить в оракула и в этих дряхлых жрецов. Что толку жевать жвачку из лавровых листьев? В моем деле скорее поможет добрый удар мечом.
— Разреши мне стать твоим оракулом, — сказал я. — Время теперь бурное. Поезжай со мной на восток, за море — в Ионию! Там искусного воина примут с восторгом и передадут под его начало отряд смельчаков; там ждет его великая слава и богатая добыча.
Я помолчал и добавил:
— Вся Эллада обещала нам помощь, но только из Афин прислали двадцать кораблей, да и те отозвали после нашей неудачи под Сардами.
Дориэй вяло возразил:
— Мы, спартанцы, не любим моря, и то, что творится за морем, нас не касается. Помню, прошлой зимой приезжал к нам в Спарту ваш Аристагор из Милета, добивался, чтобы мы тоже выступили. Он показывал нанесенные на медной табличке края и города — но все только смеялись, когда он сказал, что сперва нужно будет переплыть море, потом проделать еще тридцать три дневных перехода и ворваться в Сузы , чтобы покорить великого царя персов. Да ведь в Спарте тем временем восстанут илоты , а то и соседи ее завоюют! Нет, Спарта никогда не станет ввязываться в заморские дела.
— Но ты же свободный человек, — не сдавался я, — и вправе не считаться с обычаями твоих земляков. Море с бескрайними его просторами прекрасно. Хороши и города Ионии: там не слишком холодно зимой и не слишком жарко летом. Будь моим спутником и поезжай со мной на восток!
Тогда он сказал:
— Пускай овечьи кости покажут, куда нам обоим идти.
Среди мрачных камней, посвященных подземным богам, каждый из нас для верности трижды бросил кости — однако те неизменно показывали на запад.
— Плохие попались кости, — кисло протянул Дориэй. — Не годятся для гадания.
И я понял: в глубине души ему уже хочется поехать со мной бить персов. Как бы еще колеблясь, я заметил:
— Царь персов — опасный враг, спора нет. Я своими глазами видел на карте мира, составленной некогда Гекатаем, что в его власти тысячи народов, от Египта до Индии. Разве только скифов не смог он покорить.
— С могучим врагом и сразиться почетнее! — отчеканил Дориэй.
— Мне-то бояться нечего, — продолжал я дразнить его. — Кого даже молния не убила, тому не суждено погибнуть от рук человеческих. Верю, что в бою я неуязвим. Другое дело — ты. Нет, я не вправе искушать тебя, подвергая опасности твою жизнь… Кости показывают на запад. Доверься им.
— Да ведь и тебе выпал запад, — возразил Дориэй. — Пойдем вместе! Ты говоришь, я свободен, — но чего стоит эта моя свобода, когда ее со мной некому разделить?
— И кости, и жрецы в храме направили меня на запад, — согласился я. — Именно поэтому я пойду на восток и докажу самому себе, что никакие знамения и предостережения богов не помешают мне поступить так, как я сам пожелаю.
— Ты не понимаешь, что говоришь… — засмеялся Дориэй.
— Это ты не понимаешь, — оборвал я его. — Я хочу доказать самому себе, что судьбы не обмануть, даже если поступать вопреки ее знамениям и предостережениям.
Но тут за Дориэем явились наконец посланные жрецами храма слуги, и он с просветленным лицом поспешно встал с жертвенного камня подземного бога, . Оставив меня ждать у камня, он побежал к храму. Возвратился он с поникшей головой и хмуро сообщил:
— Пифия заговорила, и жрецы истолковали ее слова. Спарте грозит проклятие, если я когда-либо вернусь туда. Поэтому они велели мне уехать за море — лучше всего на запад. Тиран любого богатого города на западе охотно, мол, возьмет меня в свое войско. На западе, сказали они, моя могила. На западе же, сказали они еще, предстоит мне прославить в веках мое имя.
— Раз так, плывем на восток! — со смехом ответил я. — Ты еще молод. Зачем тебе прежде времени спешить к своей могиле?
В тот же день мы отправились на побережье. Но море было неспокойное, и суда в этом году уже не плавали в здешних водах. Поневоле мы зашагали гористым берегом дальше, ночуя в лачугах пастухов. Овец уже на зиму загнали в долины, так что собак мы могли бояться. Жители же ближних селений не хотели принимать странников, как мы ни клялись, что побывали в Дельфах.
После Мегары нам пришлось задуматься, каким путем лучше добираться до Ионии. В Афинах у меня были друзья по оружию, с которыми мы ходили вместе под Сарды. Однако нынешние афинские правители старались держаться в стороне от восстания ионийцев, и я опасался, что моим товарищам не захочется вспоминать о нашем походе.
Коринф же слыл гостеприимнейшим из греческих городов. Из двух его портов выходили в море суда, плывущие на восток и на запад. Посещали Коринф и финикийцы, так что его жители привыкли к чужим.
— Пойдем в Коринф! — сказал я Дориэю. — Разузнаем там, что нового в Ионии, и не позже весны найдем корабль, который перевезет нас через море.
Но Дориэй нахмурился.
— Ты мой друг и вдобавок иониец, а стало быть, больше меня знаешь о путешествиях и чужих городах, — признал он нехотя. — Однако спартанец никогда не допустит, чтобы другой навязывал ему свою волю!
— Тогда давай опять кинем кости, — уступил я и обозначил на песке стороны света и направление на Афины и Коринф.
Дориэй бросил кости, но они все так же показали на запад.
— Раз так, идем в Коринф, — скрепя сердце согласился Дориэй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
— Я не посвящен в таинства Артемиды, — произнес я вместо этого. — Но однажды в полнолуние, когда я спал по велению жрицы в храме этой богини, она явилась мне во сне со своим черным псом. Явилась в своем подземной обличье Гекаты и открыла мне, что меня ждет богатство. Как только это сбудется, я пришлю вам дары для храма.
— Нет, не посылай никаких даров для дельфийского бога, — отказались старцы. — Мы не хотим этого.
Мало того, они велели казначею отдать мне мои деньги за вычетом тех, что я был должен им за жилье и за обряд очищения. Так подозрителен им был я и все то, что исходило той порой с востока. Они отвергли даже персидский щит с золотой отделкой, который афиняне захватили по дороге в Сарды и отправили со мной в дар храму Аполлона в Дельфах.
7
Я был свободен, но Дориэй не получил еще ответа от жрецов дельфийского храма, и мы коротали дни за пределами святилища, от скуки выцарапывая на камнях наши имена. Во всей этой округе лежали на земле гладкие вековые глыбы, перед которыми люди поклонялись подземным богам за тысячелетия до того, как Аполлон явился в Дельфы.
Дориэй стегал ивовым прутиком эти вросшие в землю камни, восклицая:
— Устал я сидеть и ждать, так что зло берет! Меня учили вести войну и совершать подвиги! Учили все время быть среди моих товарищей! А тут от безделья и одиночества в голове заводятся всякие шальные мысли… Я чувствую, что перестаю верить в оракула и в этих дряхлых жрецов. Что толку жевать жвачку из лавровых листьев? В моем деле скорее поможет добрый удар мечом.
— Разреши мне стать твоим оракулом, — сказал я. — Время теперь бурное. Поезжай со мной на восток, за море — в Ионию! Там искусного воина примут с восторгом и передадут под его начало отряд смельчаков; там ждет его великая слава и богатая добыча.
Я помолчал и добавил:
— Вся Эллада обещала нам помощь, но только из Афин прислали двадцать кораблей, да и те отозвали после нашей неудачи под Сардами.
Дориэй вяло возразил:
— Мы, спартанцы, не любим моря, и то, что творится за морем, нас не касается. Помню, прошлой зимой приезжал к нам в Спарту ваш Аристагор из Милета, добивался, чтобы мы тоже выступили. Он показывал нанесенные на медной табличке края и города — но все только смеялись, когда он сказал, что сперва нужно будет переплыть море, потом проделать еще тридцать три дневных перехода и ворваться в Сузы , чтобы покорить великого царя персов. Да ведь в Спарте тем временем восстанут илоты , а то и соседи ее завоюют! Нет, Спарта никогда не станет ввязываться в заморские дела.
— Но ты же свободный человек, — не сдавался я, — и вправе не считаться с обычаями твоих земляков. Море с бескрайними его просторами прекрасно. Хороши и города Ионии: там не слишком холодно зимой и не слишком жарко летом. Будь моим спутником и поезжай со мной на восток!
Тогда он сказал:
— Пускай овечьи кости покажут, куда нам обоим идти.
Среди мрачных камней, посвященных подземным богам, каждый из нас для верности трижды бросил кости — однако те неизменно показывали на запад.
— Плохие попались кости, — кисло протянул Дориэй. — Не годятся для гадания.
И я понял: в глубине души ему уже хочется поехать со мной бить персов. Как бы еще колеблясь, я заметил:
— Царь персов — опасный враг, спора нет. Я своими глазами видел на карте мира, составленной некогда Гекатаем, что в его власти тысячи народов, от Египта до Индии. Разве только скифов не смог он покорить.
— С могучим врагом и сразиться почетнее! — отчеканил Дориэй.
— Мне-то бояться нечего, — продолжал я дразнить его. — Кого даже молния не убила, тому не суждено погибнуть от рук человеческих. Верю, что в бою я неуязвим. Другое дело — ты. Нет, я не вправе искушать тебя, подвергая опасности твою жизнь… Кости показывают на запад. Доверься им.
— Да ведь и тебе выпал запад, — возразил Дориэй. — Пойдем вместе! Ты говоришь, я свободен, — но чего стоит эта моя свобода, когда ее со мной некому разделить?
— И кости, и жрецы в храме направили меня на запад, — согласился я. — Именно поэтому я пойду на восток и докажу самому себе, что никакие знамения и предостережения богов не помешают мне поступить так, как я сам пожелаю.
— Ты не понимаешь, что говоришь… — засмеялся Дориэй.
— Это ты не понимаешь, — оборвал я его. — Я хочу доказать самому себе, что судьбы не обмануть, даже если поступать вопреки ее знамениям и предостережениям.
Но тут за Дориэем явились наконец посланные жрецами храма слуги, и он с просветленным лицом поспешно встал с жертвенного камня подземного бога, . Оставив меня ждать у камня, он побежал к храму. Возвратился он с поникшей головой и хмуро сообщил:
— Пифия заговорила, и жрецы истолковали ее слова. Спарте грозит проклятие, если я когда-либо вернусь туда. Поэтому они велели мне уехать за море — лучше всего на запад. Тиран любого богатого города на западе охотно, мол, возьмет меня в свое войско. На западе, сказали они, моя могила. На западе же, сказали они еще, предстоит мне прославить в веках мое имя.
— Раз так, плывем на восток! — со смехом ответил я. — Ты еще молод. Зачем тебе прежде времени спешить к своей могиле?
В тот же день мы отправились на побережье. Но море было неспокойное, и суда в этом году уже не плавали в здешних водах. Поневоле мы зашагали гористым берегом дальше, ночуя в лачугах пастухов. Овец уже на зиму загнали в долины, так что собак мы могли бояться. Жители же ближних селений не хотели принимать странников, как мы ни клялись, что побывали в Дельфах.
После Мегары нам пришлось задуматься, каким путем лучше добираться до Ионии. В Афинах у меня были друзья по оружию, с которыми мы ходили вместе под Сарды. Однако нынешние афинские правители старались держаться в стороне от восстания ионийцев, и я опасался, что моим товарищам не захочется вспоминать о нашем походе.
Коринф же слыл гостеприимнейшим из греческих городов. Из двух его портов выходили в море суда, плывущие на восток и на запад. Посещали Коринф и финикийцы, так что его жители привыкли к чужим.
— Пойдем в Коринф! — сказал я Дориэю. — Разузнаем там, что нового в Ионии, и не позже весны найдем корабль, который перевезет нас через море.
Но Дориэй нахмурился.
— Ты мой друг и вдобавок иониец, а стало быть, больше меня знаешь о путешествиях и чужих городах, — признал он нехотя. — Однако спартанец никогда не допустит, чтобы другой навязывал ему свою волю!
— Тогда давай опять кинем кости, — уступил я и обозначил на песке стороны света и направление на Афины и Коринф.
Дориэй бросил кости, но они все так же показали на запад.
— Раз так, идем в Коринф, — скрепя сердце согласился Дориэй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147