— Дориэй умер, — сказал я. — Скоро весть об этом распространится, и тогда местные жители могут убить нас, потому что мы чужеземцы. Так что лучше тебе остаться среди своих.
Однако Анна не соглашалась:
— Но Кримисс тоже умер! Все обвинят в его смерти меня и очень сильно изобьют, а то и принесут в жертву его духу. Позволь мне идти с тобой, Турмс. Ты единственный человек, который был добр ко мне и обнимал меня.
Арсиноя испытующе поглядела на девочку, бросила короткий взгляд на меня и довольно кисло сказала:
— Несомненно, богиня благоволит к тебе, Турмс, если ты сумел влюбить в себя даже эту малолетку. Опусти подол платья, девочка. Мужчины не любят, когда мы без их желания показываем то, что принято скрывать от любопытных взоров. Ты пойдешь с нами, потому что моя кошка успела привязаться к тебе, а она умнее людей.
— Я даже не знаю, куда мы идем, — заметил я. — Возможно, уже нынче вечером за нами будут гнаться с собаками, чтобы поймать и казнить.
Но Арсиноя сказала:
— Мне нужна служанка, а если понадобится, мы всегда сможем продать эту девочку за хорошую цену. Ведь никакого другого имущества у нас с собой нет.
Микон развязал мех с вином, ловко, не пролив ни единой капли, направил струю в рот, сделал несколько больших глотков и предложил:
— Давайте не будем спорить о всякой ерунде. По лесу бегает множество испуганных лошадей и ослов, которые сорвались с привязи, и я сейчас поймаю для Арсинои какого-нибудь осла. Иначе мы не сможем углубиться в лесную чащу, где ее нарядные расшитые сандалии немедленно разорвутся.
— В лесную чащу? — переспросил я. — Какая мудрая мысль, Микон! Конечно же, нам нужно уйти в самые дебри и укрыться среди сиканов и диких зверей, где нас никто не найдет.
Тут к нам подбежал старый хромой осел. Его морду покрывали хлопья пены, а уши от страха стояли торчком. Микон засмеялся, обнял животное За шею и сказал что-то ласковое. Осел немедленно успокоился, и мы посадили на него Арсиною с ребенком на руках. Микон, чтобы не отстать, взялся за ослиный хвост, Анна — за мою руку, а замыкала процессию кошка Арсинои, которая смело бежала за нами, поводя по сторонам своими круглыми глазами.
Никому до нас не было никакого дела. Миновав поля сегестян, мы вошли в лес и долго брели под его сводом. Ночь мы провели под деревом, тесно прижавшись друг к другу и дрожа от холода, ибо костер мы разводить побоялись.
На следующий же день мы увидели священный камень сиканов, а потом и их самих. Они приветливо встретили нас, и мы прожили среди них пять долгих лет. За это время Микон куда-то делся, Арсиноя родила девочку, а Анна превратилась в красивую девушку.
Однако мне еще предстоит рассказать о том, что сталось с Танаквиль. Когда Дориэй погиб, оба сына Танаквиль сильно укрепили в городе свою власть и даже смогли влиять на войска, подготовленные Дориэем для войны с Карфагеном, так что официальные правители Сегесты вынуждены были молчать и подчиняться обоим братьям. Для Дориэя был приготовлен роскошный погребальный костер из дубовых поленьев, и незадолго до церемонии сыновья Танаквиль сказали своей матери, что им надоело ее властолюбие, поэтому они отправят ее обратно в Гимеру. Однако Танаквиль ответила, что после того, как ее возлюбленный Дориэй умер, жизнь потеряла для нее всякий смысл и она тоже взойдет на погребальный костер, чтобы соединиться с ним в другой жизни.
Братья не возражали, хотя и сомневались в том, что надежды матери оправдаются.
Итак, Танаквиль в своих лучших одеждах взошла на погребальный костер, в последний раз обняла начавшее уже разлагаться тело Дориэя, а потом собственноручно поднесла к поленьям факел и сгорела вместе с трупом мужа.
Обо всем этом я узнал от сиканов, и больше мне уже нечего сказать о Танаквиль. Дориэя же я оплакивал недолго.

Книга VII
Сиканы
1
Итак, сиканов мы встретили возле их священного камня. Они доброжелательно сообщили, что ожидали нас, наперед зная о нашем прибытии. Будь мы подозрительны, мы могли бы подумать, что их юноши шли по нашим следам: ведь сиканы умели совершенно бесшумно передвигаться в здешних лесах. Но, с другой стороны, сиканы славились способностью к ясновидению: они всегда точно знали, кто идет и как много их, а о своих соплеменниках могли сказать даже, кто где находится и кто чем занят. Это их чутье было сродни дару оракула, причем обладали им отнюдь не только жрецы, а чуть ли не все сиканы — одни в большей, другие в меньшей степени. Объяснить это они были не в силах, а вот ошибались очень редко. Впрочем, и оракулу случалось ошибиться — или, во всяком случае, слова его могли быть неправильно истолкованы. При этом сами сиканы не считали свой дар чем-то из ряда вон выходящим, нисколько не сомневаясь, что он есть у всех людей и даже у зверей — особенно у собак.
В ожидании нас сиканы натерли священный камень жиром и танцевали вокруг него танцы подземного царства. Жрец закрыл лицо деревянной маской и прикрепил к голове звериные рога, а к пояснице — хвост. На огромном костре кипели котлы, так как, встретив нас, сиканы намеревались заколоть жертвенного осла и полакомиться его мясом. Осла они считали священным животным и, видя при нас одного из представителей этой породы, прониклись к нам тем большим уважением. Искусные охотники, они не испытывали недостатка в мясе, но верили, что жесткое мясо осла придает им силу и упорство. А вокруг ослиной головы, насаженной на шест, они собирались по обычаю совершить положенный обряд, надеясь, что это защитит их от молний.
Наш осел не противился и легко дал принести себя в жертву. Сиканы истолковали это как добрый знак.
Кошки же они испугались, не зная, что это за животное, и убили бы ее, если бы Арсиноя не взяла ее на руки, показывая, что она — ручная. А к Арсиное они отнеслись с уважением, ибо она прибыла на осле, прижимая к груди младенца. Принеся жертву, жрец исполнил вокруг мальчика танец радости, после чего жестом повелел нам положить его на натертый жиром камень и сбрызнул ребенка кровью осла. При этом сиканы хором закричали: — Эркле, Эркле!
У Микона в бурдюке осталось еще немного вина, без которого, мне кажется, он не выдержал бы дороги. Стараясь расположить к себе сиканов, он угостил их остатками напитка. Они выпили, качая головами, а некоторые так и вообще выплюнули вино на землю. В ответ их жрец со смехом подал Микону какой-то напиток в деревянной чаше. Микон осушил ее и сказал, что это пойло не идет ни в какое сравнение с вином, но вскоре, уставившись невидящим взглядом в точку перед собой, объявил, что члены его онемели и что он может смотреть сквозь стволы деревьев и видит, что происходит в недрах земли.
Этот священный напиток жрецы и вожди сиканов варили из ядовитых ягод, грибов и кореньев, которые собирали в разное время года, следя за изменениями луны, а пили его, когда хотели пообщаться с подземными духами и спросить у них совета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147