Наверное, хотел восстановить отношения – все-таки мы были друзьями. Не просто сослуживцами – начальником и подчиненным. Элиот все эти годы являлся моим наставником. Разве не он подталкивал меня вверх, всячески продвигал и щедро поощрял? Я ошибался, когда винил его в том, что меня отстранили от выгодного проекта. Это было не его рук делом, а Эллен Вайшлер и ее банды четырех. Элиот закопал томагавк ссоры, он снова предлагал мне дружбу.
А я теперь очень нуждался в друге.
– Как сильно ты меня любишь? – спрашивал я Анну, когда она была совсем маленькой.
– От земли до луны, – отвечала она.
А иногда:
– До бесконечности.
Вот так и я нуждался в друге: немедленно и до бесконечности.
Мне хотелось облегчить душу и все ему рассказать. Я бы начал: «Ты ни за что не поверишь. Понимаю, это звучит смешно. Я познакомился с женщиной». И он бы кивнул, подмигнул и улыбнулся, ибо у Элиота в прошлом два брака, третий сейчас поддерживает его существование.
«Я познакомился с женщиной, но она замужем», – доложил бы я. И он улыбнулся бы шире, если такое возможно. Ибо Элиот тоже крутил романы с замужними женщинами. «Я с ней ездил в гостиницу», – признался бы я. И он придвинулся бы ближе и весь обратился в слух. Ибо что пикантнее и восхитительнее чужого рассказа о любовных похождениях. Только свой собственный.
«Мы были вместе в гостинице, – продолжил бы я. – Но когда собирались покинуть номер, к нам ворвался какой-то тип». И он посерьезнел бы, ибо понял: дело начинает принимать трагический оборот.
Элиот спросил, не встревожен ли я.
– Нет, – ответил я.
– Может, тебе лучше пойти домой. У тебя бледный вид.
– Это из-за носа.
– М-да… нос выглядит неважно.
– Что есть, то есть.
– Наверное, тебе все-таки лучше пойти домой.
– Пожалуй, пойду.
Элиот похлопал меня по спине. Снова друзья.
* * *
Итак, я отправился восвояси.
«Почему он позвонил тебе домой, Чарлз?»
Чтобы доказать, что он на это способен, Диана.
Я взял деньги, проходящие по статье «Мелкие расходы», и купил билет на поезд – на место преступления, где я пожелал чужую жену, то есть покусился на чужую жизнь. Однажды вечером, когда мне было восемь лет и меня совершенно достали непрекращающиеся язвительные замечания родителей, я засунул в рюкзак шлем для игры в американский футбол и смену белья и объявил, что убегаю из дома. И смылся – миновал один квартал, другой… Этого хватило на то, чтобы понять: за мной никто не погонится. Я остановился среди кружащихся осенних листьев, повернулся и поплелся обратно. Через тридцать пять лет я снова вырвался из дома. И опять возвращался, но на сей раз опрометью.
Я сидел в вагоне, когда зазвонил сотовый. Секунду я опасался: вдруг окажется деловой партнер из отеля «Фэрфакс»? Но этого не могло быть – он не знал номера моего мобильного. Зато его знал другой человек.
– Привет, – сказала Лусинда.
Голос звучал иначе, нежели утром. К ней вернулись эмоции. Но не те, к которым я привык. Страх. Сначала полная бесстрастность, а теперь страх. И все на протяжении одного дня.
– Он позвонил мне домой, – сообщил я.
– Добро пожаловать в гребаный клуб.
– Что?
– Сюда он тоже звонил, – прошептала она, словно не хотела, чтобы ее услышали. Наверное, муж был дома.
Я очень надеялся, что мне домой звонил не насильник, а какой-нибудь добрый самаритянин: нашел мой распотрошенный бумажник в вестибюле гостиницы и решил передать владельцу.
Теперь надежда рухнула.
– Ты с ним говорила?
– Да.
– Что он хочет? – Вот вопрос на миллион долларов: прежде чем действовать, надо знать, чего от тебя хотят.
– Я не поняла.
– Но он что-то сказал?
– Спросил, как я его нашла.
– Как ты его нашла? Не понимаю…
– Получила ли я удовольствие. Вот что он хотел знать. Он желал подтверждения. Разве не об этом спрашивают мужчины после того, как… – Лусинда не закончила фразы. Даже притворная бравада имеет свои пределы.
– Прости, Лусинда.
Снова извинения. У меня было такое чувство, что мне придется просить у нее прощение каждый день всю оставшуюся жизнь. А потом просить прощение на том свете. И все равно будет недостаточно. Но были и другие люди, перед которыми я обязан был извиниться.
– Мне кажется, он хотел узнать… – начала она.
А я вдруг понял, что говорю чересчур громко. На меня начали обращать внимание немногочисленные пассажиры: женщина со множеством пакетов из «Блумингдейла» на сиденье напротив и устроившиеся через проход две девчушки с колечками в носах, держащиеся за руки.
– Что? Что он хотел узнать? – нетерпеливо переспросил я.
– Предприняли мы что-нибудь или нет. Не заявили ли в полицию.
Мы не пойдем в полицию. Я обещал.
Такие обещания в угаре страха дают большинство жертв насилия. Но господин Васкес наверняка поверил мне. «И кто это тут? Гадом буду, точно не ты», – сказал он Лусинде. «Парень, Чарлз, на тебя нисколько не похож», – мне.
Васкес искал, кого ограбить сегодня утром. И нашел идеальные жертвы. Потому что мы вынуждены будем скрывать ограбление.
– Что делать?
Лусинда задала мне тот же вопрос, что и я ей в гостиничном номере. Похоже, и ей показалось: в нашем случае любые меры недостаточны.
– Не знаю.
– Чарлз…
– Да?
– А что, если он…
– Что?
– Не важно.
– Если он что, Лусинда?
В сущности, я не хотел знать, что она намеревалась мне сказать. Не желал это услышать. Только не теперь. Не сейчас.
– Проехали. Так что же нам делать, Чарлз?
– Может, то, что отвергли раньше, – обратиться в полицию?
– Я ничего не собираюсь рассказывать мужу. – Она проговорила это с чувством – властно, пресекая все дальнейшие споры. – Я сумела вынести – вынесешь и ты.
Она словно упрекала: меня изнасиловали. Шесть раз подряд. А ты сидел и ничего не делал. Значит, раз молчу я, можешь молчать и ты. Должен.
– Хорошо, – согласился я. – Если он опять позвонит, я с ним поговорю и выясню, что ему нужно.
* * *
Диана принялась ухаживать за мной, едва я переступил порог дома. И Анна тоже. Наверное, дочь обрадовалась, что, кроме нее, в семье кто-то еще нуждается в медицинской помощи. Принесла компресс, положила на мой распухший нос и поглаживала по руке, пока я полумертвый лежал на кровати.
Я снова оказался в лоне семьи, довольный, благодарный, – живое воплощение блаженства.
Но вздрагивал каждый раз, когда звонил телефон, словно меня снова били в живот.
Приятельница Дианы. Звонок с предложением выбрать ипотечного брокера. Моя секретарша, желающая узнать, как я себя чувствую.
Каждый звонок мог оказаться предпоследним.
И все меня спрашивали, как я разбил нос. Особенно усердствовала Анна, она удивлялась: неужели можно быть таким неуклюжим? Господи, вылезать из такси и угодить прямо в яму!
Я отвечал, что мне неприятно об этом вспоминать, а сам думал: «Многократное повторение старой лжи не является ли новой ложью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60