Ренье бережно снял с седла Эскиву. Она покачнулась, обхватила его руками за шею и засмеялась.
– Кажется, стою…
Радихена спешился, подошел к Гайфье, чтобы подержать ему стремя. Гайфье буркнул:
– Можешь не трудиться, я сам.
– Простите, – сказал Радихена. – Господин Адобекк приучил меня к этому.
– Господин Адобекк старше меня на полстолетия, – сообщил Гайфье.
– Прошу меня простить, – повторил Радихена, – я этого не учел.
– Ты смеешься надо мной? – разозлился Гайфье.
Радихена молча отвернулся.
Гайфье едва сдержался, чтобы не ударить его.
– Кажется, я спросил, не смеешься ли ты надо мной, – повторил он.
Не поворачиваясь, Радихена ответил:
– Нет.
Он взял на себя заботу о лошадях, а брат с сестрой и Ренье отправились в башню. Ключница быстрыми, мелкими шажками бежала впереди, показывая дорогу. Ренье предложил руку Фейнне. Впервые за несколько дней Эскива оказалась рядом с братом.
– Не боишься? – спросила она с вызовом.
– Нет, – солгал он.
– Я тоже – не очень, – вздохнула Эскива. И призналась: – Я соскучилась по тебе.
Гайфье мгновенно раскаялся в своем желании умереть. Танет провела их в большой зал, разгороженный кожаными занавесами на несколько помещений.
– Вы будете ночевать в замке? – спросила она и сама же рассмеялась. – Разумеется, да! Я приготовлю для вас постели. Кто из вас желает говорить с герцогиней.
Она посмотрела на Ренье, видимо признавая в нем старшего.
– Все трое, – сказал Ренье.
– А четвертый?
– Это слуга.
Танет прищурилась:
– Он мало похож на слугу. Не дожидаясь приказаний, сам решает, пойти ли ему с вами или отправиться на конюшню устраивать лошадей. Да и вообще, у него такой вид, будто он знает гораздо больше вашего.
– Возможно, так оно и есть, – не стал спорить Ренье. – Тем не менее это слуга, и он останется во дворе, вместе с вашими солдатами. Ему нечего сообщить герцогине.
– Как вам будет угодно. – Танет с деланным безразличием пожала плечами, но по хитренькому ее лицу Ренье видел, что она так просто от своей догадки не откажется и вечером, улучив момент, попытается разговорить Радихену. – В таком случае ее милость ждет вас.
Она пошла вперед, показывая дорогу.
Фейнне действительно ждала их в большом зале на втором этаже башни. Здесь было пусто, одни только каменные стены, а из украшений – солнечный луч на стене, проникший через узкое окно. Должно быть, в иные времена сюда приносят столы и скамьи для больших пиршеств, но сейчас вся мебель в разобранном виде находилась где-то в хранилище.
Герцогиня стояла у стены, прямо напротив входа. Большой герб Ларра висел у нее над головой, и Ренье вдруг подумал, что и сама Фейнне, несмотря на всю свою теплую женственность, выглядит сейчас как геральдическая фигура: неподвижная женщина в белом шелковом платье со скрещенными под грудью руками. «Должно быть, все дело в ее волосах, – решил Ренье. – Они выглядят так, словно их изваяли». Длинные каштановые пряди обрамляли лицо такими правильными локонами, что казались почти искусственными.
Ключница ввела посетителей в зал и тотчас потерялась во мраке, так что о ней забыли. Ренье вошел первым, склонился в поклоне и позволил королевским детям обойти себя и выйти вперед: Эскива – справа, Гайфье – слева. Гайфье также поклонился, а Эскива осталась стоять, выпрямившись и глядя в незрячее лицо герцогини.
Фейнне смотрела чуть мимо, но улыбалась спокойно и приветливо: она научилась жить со своей слепотой и не смущалась этого недостатка.
– Я рада принимать вас у себя, господин Эмери, – проговорила герцогиня. – Вас и ваших друзей – и особенно потому, что вас прислал мой муж. Со дня на день мы ожидаем возвращения наследника – сейчас он охотится в горах и ничего не знает о последних событиях в Королевстве. Но его отыщут и сообщат, и тогда он, несомненно, сразу же приедет ко мне.
– Хотел бы я познакомиться с ним, ваша милость! – сказал Ренье, выпрямляясь.
Фейнне чуть улыбнулась.
– Ему тринадцать лет. Онфруа немного странный. Многие считают, что для будущего герцога Ларра он слишком добрый. Но с годами это пройдет.
И тень какой-то былой печали скользнула по ее лицу. «Наверное, став герцогом, Элизахар сильно удивил ее», – мелькнуло в мыслях у Ренье. И он поскорей сменил тему:
– Позвольте представить вашей милости моих спутников.
– Господин Эмери, вы можете по-прежнему называть меня по имени, – сказала Фейнне. – В герцогстве Ларра собралось много старых друзей. Здесь даже некоторые солдаты обращаются к его милости по имени, так что уж говорить о нас с вами!
Эскива снова напряглась: ей не нравились настойчивые напоминания о том, что у красивой Фейнне и Ренье была общая юность.
– Ладно, госпожа Фейнне… Фейнне. – Ренье коротко засмеялся. – Со мной – дети регента Талиессина: его старший сын Гайфье и ее величество королева.
От неожиданности Фейнне побледнела и вдруг беспомощно, слепо повела лицом из стороны в сторону: она пыталась понять, где находится эльфийская владычица. Разом забыв свою ревность, Эскива бросилась к ней и схватила ее за руку.
– Я здесь! – Девочка хотела произнести это величественно и звонко, но вышло глухо, неловко. Скрывая смущение, Эскива поднесла руку герцогини к своей щеке. – Я здесь, – повторила она тише. И добавила, совсем неслышно, одним дыханием: – Вы прекрасны. Ваш муж влюблен в вас. Я видела его, и ему не было никакого дела до эльфийки, а такого не случается почти никогда…
Фейнне коснулась волос Эскивы и тотчас опустила руку. И ответила ей, тоже еле слышно:
– Вы напрасно боитесь и ревнуете, мое дитя: для Эмери вы – единственная.
– Вы слепы и не принадлежите к нашему народу, – сказала Эскива беспощадно. – Откуда вам это знать?
Она высвободилась из невесомых объятий Фейнне и глянула на нее с вызовом.
– Не нужно быть Эльсион Лакар, чтобы слышать, как звучит голос мужчины, – прошептала Фейнне. – Достаточно быть слепой. Он любит вас больше жизни.
– Его зовут Ренье, – сказала Эскива чуть громче прежнего. – Ренье. Эмери – его брат.
– В таком случае почему он назвался именем брата? – удивилась герцогиня. – Я готова поклясться, что знаю его.
– Вы знаете его! – засмеялась Эскива. – Они с братом так похожи, что несколько лет кряду дурачили и Академию Коммарши, и королевский двор… и вас, госпожа Фейнне. Вас тоже.
Фейнне отнеслась к известию так же, как незадолго до того – Элизахар: она засмеялась. Геральдическая фигура рассыпалась: правильные локоны смялись, лицо утратило неподвижность, глаза с неподвижными, как у статуи зрачками сощурились. Редкий человек, смеясь, ухитряется сохранить величавость повадки; большинство самых высокомерных владык теряют в улыбке всю свою надменность, и Фейнне принадлежала к числу большинства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
– Кажется, стою…
Радихена спешился, подошел к Гайфье, чтобы подержать ему стремя. Гайфье буркнул:
– Можешь не трудиться, я сам.
– Простите, – сказал Радихена. – Господин Адобекк приучил меня к этому.
– Господин Адобекк старше меня на полстолетия, – сообщил Гайфье.
– Прошу меня простить, – повторил Радихена, – я этого не учел.
– Ты смеешься надо мной? – разозлился Гайфье.
Радихена молча отвернулся.
Гайфье едва сдержался, чтобы не ударить его.
– Кажется, я спросил, не смеешься ли ты надо мной, – повторил он.
Не поворачиваясь, Радихена ответил:
– Нет.
Он взял на себя заботу о лошадях, а брат с сестрой и Ренье отправились в башню. Ключница быстрыми, мелкими шажками бежала впереди, показывая дорогу. Ренье предложил руку Фейнне. Впервые за несколько дней Эскива оказалась рядом с братом.
– Не боишься? – спросила она с вызовом.
– Нет, – солгал он.
– Я тоже – не очень, – вздохнула Эскива. И призналась: – Я соскучилась по тебе.
Гайфье мгновенно раскаялся в своем желании умереть. Танет провела их в большой зал, разгороженный кожаными занавесами на несколько помещений.
– Вы будете ночевать в замке? – спросила она и сама же рассмеялась. – Разумеется, да! Я приготовлю для вас постели. Кто из вас желает говорить с герцогиней.
Она посмотрела на Ренье, видимо признавая в нем старшего.
– Все трое, – сказал Ренье.
– А четвертый?
– Это слуга.
Танет прищурилась:
– Он мало похож на слугу. Не дожидаясь приказаний, сам решает, пойти ли ему с вами или отправиться на конюшню устраивать лошадей. Да и вообще, у него такой вид, будто он знает гораздо больше вашего.
– Возможно, так оно и есть, – не стал спорить Ренье. – Тем не менее это слуга, и он останется во дворе, вместе с вашими солдатами. Ему нечего сообщить герцогине.
– Как вам будет угодно. – Танет с деланным безразличием пожала плечами, но по хитренькому ее лицу Ренье видел, что она так просто от своей догадки не откажется и вечером, улучив момент, попытается разговорить Радихену. – В таком случае ее милость ждет вас.
Она пошла вперед, показывая дорогу.
Фейнне действительно ждала их в большом зале на втором этаже башни. Здесь было пусто, одни только каменные стены, а из украшений – солнечный луч на стене, проникший через узкое окно. Должно быть, в иные времена сюда приносят столы и скамьи для больших пиршеств, но сейчас вся мебель в разобранном виде находилась где-то в хранилище.
Герцогиня стояла у стены, прямо напротив входа. Большой герб Ларра висел у нее над головой, и Ренье вдруг подумал, что и сама Фейнне, несмотря на всю свою теплую женственность, выглядит сейчас как геральдическая фигура: неподвижная женщина в белом шелковом платье со скрещенными под грудью руками. «Должно быть, все дело в ее волосах, – решил Ренье. – Они выглядят так, словно их изваяли». Длинные каштановые пряди обрамляли лицо такими правильными локонами, что казались почти искусственными.
Ключница ввела посетителей в зал и тотчас потерялась во мраке, так что о ней забыли. Ренье вошел первым, склонился в поклоне и позволил королевским детям обойти себя и выйти вперед: Эскива – справа, Гайфье – слева. Гайфье также поклонился, а Эскива осталась стоять, выпрямившись и глядя в незрячее лицо герцогини.
Фейнне смотрела чуть мимо, но улыбалась спокойно и приветливо: она научилась жить со своей слепотой и не смущалась этого недостатка.
– Я рада принимать вас у себя, господин Эмери, – проговорила герцогиня. – Вас и ваших друзей – и особенно потому, что вас прислал мой муж. Со дня на день мы ожидаем возвращения наследника – сейчас он охотится в горах и ничего не знает о последних событиях в Королевстве. Но его отыщут и сообщат, и тогда он, несомненно, сразу же приедет ко мне.
– Хотел бы я познакомиться с ним, ваша милость! – сказал Ренье, выпрямляясь.
Фейнне чуть улыбнулась.
– Ему тринадцать лет. Онфруа немного странный. Многие считают, что для будущего герцога Ларра он слишком добрый. Но с годами это пройдет.
И тень какой-то былой печали скользнула по ее лицу. «Наверное, став герцогом, Элизахар сильно удивил ее», – мелькнуло в мыслях у Ренье. И он поскорей сменил тему:
– Позвольте представить вашей милости моих спутников.
– Господин Эмери, вы можете по-прежнему называть меня по имени, – сказала Фейнне. – В герцогстве Ларра собралось много старых друзей. Здесь даже некоторые солдаты обращаются к его милости по имени, так что уж говорить о нас с вами!
Эскива снова напряглась: ей не нравились настойчивые напоминания о том, что у красивой Фейнне и Ренье была общая юность.
– Ладно, госпожа Фейнне… Фейнне. – Ренье коротко засмеялся. – Со мной – дети регента Талиессина: его старший сын Гайфье и ее величество королева.
От неожиданности Фейнне побледнела и вдруг беспомощно, слепо повела лицом из стороны в сторону: она пыталась понять, где находится эльфийская владычица. Разом забыв свою ревность, Эскива бросилась к ней и схватила ее за руку.
– Я здесь! – Девочка хотела произнести это величественно и звонко, но вышло глухо, неловко. Скрывая смущение, Эскива поднесла руку герцогини к своей щеке. – Я здесь, – повторила она тише. И добавила, совсем неслышно, одним дыханием: – Вы прекрасны. Ваш муж влюблен в вас. Я видела его, и ему не было никакого дела до эльфийки, а такого не случается почти никогда…
Фейнне коснулась волос Эскивы и тотчас опустила руку. И ответила ей, тоже еле слышно:
– Вы напрасно боитесь и ревнуете, мое дитя: для Эмери вы – единственная.
– Вы слепы и не принадлежите к нашему народу, – сказала Эскива беспощадно. – Откуда вам это знать?
Она высвободилась из невесомых объятий Фейнне и глянула на нее с вызовом.
– Не нужно быть Эльсион Лакар, чтобы слышать, как звучит голос мужчины, – прошептала Фейнне. – Достаточно быть слепой. Он любит вас больше жизни.
– Его зовут Ренье, – сказала Эскива чуть громче прежнего. – Ренье. Эмери – его брат.
– В таком случае почему он назвался именем брата? – удивилась герцогиня. – Я готова поклясться, что знаю его.
– Вы знаете его! – засмеялась Эскива. – Они с братом так похожи, что несколько лет кряду дурачили и Академию Коммарши, и королевский двор… и вас, госпожа Фейнне. Вас тоже.
Фейнне отнеслась к известию так же, как незадолго до того – Элизахар: она засмеялась. Геральдическая фигура рассыпалась: правильные локоны смялись, лицо утратило неподвижность, глаза с неподвижными, как у статуи зрачками сощурились. Редкий человек, смеясь, ухитряется сохранить величавость повадки; большинство самых высокомерных владык теряют в улыбке всю свою надменность, и Фейнне принадлежала к числу большинства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145