Ему показалось, что в дверном проеме он различает странного незнакомца. Завсегдатаем «Мышей» тот явно не был. Неестественно высокий, в косматом плаще, чужак стоял совершенно неподвижно и рассматривал людей пылающими глазами.
Ренье огляделся по сторонам. Кажется, незнакомца никто, кроме него, не замечает. Кругом жевали, болтали, пили, трясли стаканчиками с игральными костями, смеялись, ворчали. Когда Ренье снова посмотрел на дверь, там уже никого не было.
Аламеда почему-то долго не возвращалась, поэтому Ренье подозвал другую служанку, настроенную более благосклонно, получил наконец желаемое и вернулся к игре.
* * *
Тревога не отпускала Эмери целый день. С самого утра он улавливал ее в воздухе, и к вечеру ему уже стало казаться, будто весь город звучит нестройно и взволнованно, словно кто-то беспорядочно перебирает клавиши расстроенных клавикордов.
В конце концов Эмери не выдержал: невыносимо было сидеть в бездействии дома и ощущать, как беспокойство гудит кругом все более властно, точно ветер в каминной трубе. С наступлением сумерек Эмери собрался с силами и вышел на улицу.
Поиски брата Эмери начал с пары знакомых кабачков поближе к дворцовому кварталу и, когда его там не оказалось, дал себе слово немедленно вернуться домой. «Не буду же я бродить по городу всю ночь? – подумал Эмери. – В тридцать пять лет пора бы Ренье отвечать за себя самостоятельно».
Ночной город смотрел на него невидимыми глазами. Ветер вдруг оживал и вздымал остывшую пыль на камнях мостовой, а затем так же внезапно стихал: вдох-выдох, вдох-выдох.
Столица Королевства – как, впрочем, и любой большой город – время от времени превращалась в угрюмого монстра, и сегодня была именно такая ночь. Утром, когда хозяйки распахнут ставни и начнут переговариваться через улицу громкими голосами, все пройдет, но сейчас стоит глубокая, безмолвная ночь, и ее нужно как-то пережить.
«И что это меня вдруг понесло искать Ренье? Как будто других занятий у меня нет, только вызволять его из неприятностей!» – сердился на себя Эмери, нервно шагая по черной улице.
Редкие фонари горели тускло. На стенах домов шевелились тени, и каждое плохо закрытое окно хотелось основательно запереть прочными ставнями. Чудилось, будто небо не решается заглядывать на узкие улицы: выдавленное из города теснотой, оно скрылось в недосягаемой вышине.
Когда Эмери вошел в «Мышей и карликов», там уже вовсю кипела драка. На миг клубок дерущихся распался, и придворный композитор увидел на полу своего брата, с разбитым лицом и окровавленными кулаками. Ренье не в силах был подняться, он только шевелил руками и что-то гневно хрипел.
– Отойдите! – закричал Эмери, но его не услышали.
Он оттолкнул нескольких человек, увернулся от занесенного над ним кулака и ударил головой в живот какого-то жирного верзилу.
– Ренье!
Брат не слышал.
Какой-то человек с криком: «Нечистая игра!» – с размаху ударил Ренье сапогом в бок. Ренье медленно повернулся на бок и скорчился как гусеница.
Со всех сторон Эмери облепили какие-то люди, и каждый считал своим долгом стукнуть его – по голове, под дых. Эмери сразу понял, что драка эта не была обычной добродушной потасовкой, какие часто случаются в позднее время суток, когда хмель и удаль вдруг перекипают через край и настойчиво требуют выхода. Здесь дрались жестоко, норовя покалечить противника.
Придворный композитор, забыв о необходимости беречь руки, разбивал пальцы о чьи-то скулы и зубы. Он задыхался. Ренье скрылся из виду под грудой навалившихся сверху тел.
– Прекратить! Прекратить!
Зычные голоса прорезали общий шум. Несколько ударов древком копья отрезвили наиболее буйные головы. В кабачок вошли стражники.
Эмери не сразу сумел расцепиться с двумя выпивохами, которые дубасили его слева и справа одновременно, и вместе с ними получил основательный тычок в спину.
Эмери упал на пол и откатился к стене.
– А ну, всем сесть! – распорядился капитан стражи. – На лавку, в ряд. Живо! Живо!
Клубок дерущихся окончательно распался. Хватаясь за стены, за столы, друг за друга, драчуны трясли головами, ворчали, приходили в себя.
Наиболее медлительных стражники подгоняли не слишком любезными толчками.
– Шевелитесь!
Эмери осторожно сел на полу. Голова раскалывалась, перед глазами плавали мутные круги. Над ним нависла тень стражника. Тот неприязненно рассматривал Эмери, и придворный композитор осознал, что представляет собой чрезвычайно неприглядное зрелище: одежда разорвана, запачкана, лицо распухло.
– Вставай! – приказал солдат.
– Дай руку, – попросил Эмери. – Помоги мне.
– Ишь ты! – Солдат отошел и принужденно засмеялся.
Эмери остался сидеть, постепенно приходя в себя.
Хозяин заведения возник за плечом капитана ночной стражи, высовываясь, как чертик на пружинке, и затараторил.
– Вон тот, – он указал на Ренье, – напился. Со служанкой повздорил. Она на него не первый раз жалуется. И денег мне должен.
– Нечистая игра! – хрипло выкрикнул кто-то из выпивох.
Капитан недовольно повел плечом. Он прикидывал, кого из драчунов посадить под арест.
Эмери наконец с трудом поднялся и приблизился к капитану. Тотчас один из стражников остановил Эмери, уткнув ему в грудь древко копья.
– Это мой брат, – сказал Эмери, показывая на Ренье. – Я заберу его домой.
– Разгромил тут все! – выкрикнул хозяин.
– Я заплачу, – сказал Эмери. – Назовите сумму.
Хозяин закатил глаза к потолку. Ему хотелось еще поругаться, поэтому уступчивость Эмери разозлила его еще больше.
– Я его знаю. Вечно напивается, а потом беспорядок! – злобно бросил он.
– Я же сказал, что оплачу убытки, – повторил Эмери, трогая пальцем разбитую губу.
– Убытки? – Хозяин надвинулся на Эмери. – А вот клиентов он отваживает – это как?
– Тихо! – рявкнул капитан.
Он перевел взгляд на Эмери и несколько секунд пристально рассматривал его. Выражение лица капитана изменилось: было очевидно, что он признал в Эмери знатного человека.
– Что вы здесь делали? – спросил капитан куда мягче, чем прежде. В его тоне даже появились уважительные нотки, и солдаты, уловив эту перемену в поведении начальника, опустили копья.
– Пришел забрать отсюда моего брата, – сказал Эмери. – И оплатить убытки, как я и говорил. Мне не нужны неприятности.
– Они никому не нужны, однако же настигают нас денно и нощно… Там, на улице, мертвая женщина, – совсем будничным тоном произнес капитан.
Хозяин по-бабьи схватился за грудь и мелко задышал. Капитан повторил:
– Я хочу, чтобы хозяин заведения пошел со мной. Вероятно, женщина вышла отсюда, когда ее настиг убийца.
Хозяин засеменил вслед капитану. Эмери наклонился к Ренье.
– Ты можешь встать?
Ренье повел по сторонам странно посветлевшими глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Ренье огляделся по сторонам. Кажется, незнакомца никто, кроме него, не замечает. Кругом жевали, болтали, пили, трясли стаканчиками с игральными костями, смеялись, ворчали. Когда Ренье снова посмотрел на дверь, там уже никого не было.
Аламеда почему-то долго не возвращалась, поэтому Ренье подозвал другую служанку, настроенную более благосклонно, получил наконец желаемое и вернулся к игре.
* * *
Тревога не отпускала Эмери целый день. С самого утра он улавливал ее в воздухе, и к вечеру ему уже стало казаться, будто весь город звучит нестройно и взволнованно, словно кто-то беспорядочно перебирает клавиши расстроенных клавикордов.
В конце концов Эмери не выдержал: невыносимо было сидеть в бездействии дома и ощущать, как беспокойство гудит кругом все более властно, точно ветер в каминной трубе. С наступлением сумерек Эмери собрался с силами и вышел на улицу.
Поиски брата Эмери начал с пары знакомых кабачков поближе к дворцовому кварталу и, когда его там не оказалось, дал себе слово немедленно вернуться домой. «Не буду же я бродить по городу всю ночь? – подумал Эмери. – В тридцать пять лет пора бы Ренье отвечать за себя самостоятельно».
Ночной город смотрел на него невидимыми глазами. Ветер вдруг оживал и вздымал остывшую пыль на камнях мостовой, а затем так же внезапно стихал: вдох-выдох, вдох-выдох.
Столица Королевства – как, впрочем, и любой большой город – время от времени превращалась в угрюмого монстра, и сегодня была именно такая ночь. Утром, когда хозяйки распахнут ставни и начнут переговариваться через улицу громкими голосами, все пройдет, но сейчас стоит глубокая, безмолвная ночь, и ее нужно как-то пережить.
«И что это меня вдруг понесло искать Ренье? Как будто других занятий у меня нет, только вызволять его из неприятностей!» – сердился на себя Эмери, нервно шагая по черной улице.
Редкие фонари горели тускло. На стенах домов шевелились тени, и каждое плохо закрытое окно хотелось основательно запереть прочными ставнями. Чудилось, будто небо не решается заглядывать на узкие улицы: выдавленное из города теснотой, оно скрылось в недосягаемой вышине.
Когда Эмери вошел в «Мышей и карликов», там уже вовсю кипела драка. На миг клубок дерущихся распался, и придворный композитор увидел на полу своего брата, с разбитым лицом и окровавленными кулаками. Ренье не в силах был подняться, он только шевелил руками и что-то гневно хрипел.
– Отойдите! – закричал Эмери, но его не услышали.
Он оттолкнул нескольких человек, увернулся от занесенного над ним кулака и ударил головой в живот какого-то жирного верзилу.
– Ренье!
Брат не слышал.
Какой-то человек с криком: «Нечистая игра!» – с размаху ударил Ренье сапогом в бок. Ренье медленно повернулся на бок и скорчился как гусеница.
Со всех сторон Эмери облепили какие-то люди, и каждый считал своим долгом стукнуть его – по голове, под дых. Эмери сразу понял, что драка эта не была обычной добродушной потасовкой, какие часто случаются в позднее время суток, когда хмель и удаль вдруг перекипают через край и настойчиво требуют выхода. Здесь дрались жестоко, норовя покалечить противника.
Придворный композитор, забыв о необходимости беречь руки, разбивал пальцы о чьи-то скулы и зубы. Он задыхался. Ренье скрылся из виду под грудой навалившихся сверху тел.
– Прекратить! Прекратить!
Зычные голоса прорезали общий шум. Несколько ударов древком копья отрезвили наиболее буйные головы. В кабачок вошли стражники.
Эмери не сразу сумел расцепиться с двумя выпивохами, которые дубасили его слева и справа одновременно, и вместе с ними получил основательный тычок в спину.
Эмери упал на пол и откатился к стене.
– А ну, всем сесть! – распорядился капитан стражи. – На лавку, в ряд. Живо! Живо!
Клубок дерущихся окончательно распался. Хватаясь за стены, за столы, друг за друга, драчуны трясли головами, ворчали, приходили в себя.
Наиболее медлительных стражники подгоняли не слишком любезными толчками.
– Шевелитесь!
Эмери осторожно сел на полу. Голова раскалывалась, перед глазами плавали мутные круги. Над ним нависла тень стражника. Тот неприязненно рассматривал Эмери, и придворный композитор осознал, что представляет собой чрезвычайно неприглядное зрелище: одежда разорвана, запачкана, лицо распухло.
– Вставай! – приказал солдат.
– Дай руку, – попросил Эмери. – Помоги мне.
– Ишь ты! – Солдат отошел и принужденно засмеялся.
Эмери остался сидеть, постепенно приходя в себя.
Хозяин заведения возник за плечом капитана ночной стражи, высовываясь, как чертик на пружинке, и затараторил.
– Вон тот, – он указал на Ренье, – напился. Со служанкой повздорил. Она на него не первый раз жалуется. И денег мне должен.
– Нечистая игра! – хрипло выкрикнул кто-то из выпивох.
Капитан недовольно повел плечом. Он прикидывал, кого из драчунов посадить под арест.
Эмери наконец с трудом поднялся и приблизился к капитану. Тотчас один из стражников остановил Эмери, уткнув ему в грудь древко копья.
– Это мой брат, – сказал Эмери, показывая на Ренье. – Я заберу его домой.
– Разгромил тут все! – выкрикнул хозяин.
– Я заплачу, – сказал Эмери. – Назовите сумму.
Хозяин закатил глаза к потолку. Ему хотелось еще поругаться, поэтому уступчивость Эмери разозлила его еще больше.
– Я его знаю. Вечно напивается, а потом беспорядок! – злобно бросил он.
– Я же сказал, что оплачу убытки, – повторил Эмери, трогая пальцем разбитую губу.
– Убытки? – Хозяин надвинулся на Эмери. – А вот клиентов он отваживает – это как?
– Тихо! – рявкнул капитан.
Он перевел взгляд на Эмери и несколько секунд пристально рассматривал его. Выражение лица капитана изменилось: было очевидно, что он признал в Эмери знатного человека.
– Что вы здесь делали? – спросил капитан куда мягче, чем прежде. В его тоне даже появились уважительные нотки, и солдаты, уловив эту перемену в поведении начальника, опустили копья.
– Пришел забрать отсюда моего брата, – сказал Эмери. – И оплатить убытки, как я и говорил. Мне не нужны неприятности.
– Они никому не нужны, однако же настигают нас денно и нощно… Там, на улице, мертвая женщина, – совсем будничным тоном произнес капитан.
Хозяин по-бабьи схватился за грудь и мелко задышал. Капитан повторил:
– Я хочу, чтобы хозяин заведения пошел со мной. Вероятно, женщина вышла отсюда, когда ее настиг убийца.
Хозяин засеменил вслед капитану. Эмери наклонился к Ренье.
– Ты можешь встать?
Ренье повел по сторонам странно посветлевшими глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145