Да, это была хорошая книга. Она ощутила то же, что ощущала, когда несла в церковь молитвенник Викаборо — тишину и спокойствие. Потом она снова перелистала страницы, восхищаясь красотой и изяществом рисунков. На одном из них Стелла обнаружила куст горечавок, растущих около заросшего мхом камня в середине ведьминого кольца — то же, что она видела сегодня утром в поле; на другом — овец под тисовым деревом, на третьем — кувыркающегося зайца.
— Зайцы всегда так резвятся на Иванов день? — спросила она бабусю Боган.
— Конечно, детка. Иванов день — это великий день для птиц и зверей, цветов и эльфов. В это время они все веселятся. Это самое сердце тепла и роста, и все живое скачет и поет от радости. Ты сама чувствовала это сегодня утром в парке, стоя по колено в цветах и раскачиваясь в такт музыке. А теперь закрой книгу, потому что она твоя, и возвращайся в Торре к завтраку. Вот еще мандрагора и книга трав. Они тоже теперь твои. Спрячь их под плащ и возьми домой.
— Нет, мэм, нет! — отпрянув, воскликнула Стелла. — Они все еще ваши, не мои.
— Я не доживу до конца этого года, — безмятежно сказала бабуся Боган. — Мне будет спокойнее, если я буду знать, что они в надежном месте.
Но Стелла все еще колебалась, опасаясь корня мандрагоры и одного из Тех, кто однажды вселился в него.
— А нельзя оставить их здесь? — спросила она робко.
— Будет лучше, если ты возьмешь их, детка, — настаивала бабуся Боган. — Но никому не говори о них. Разве что только доктору и святому отшельнику.
И бабуся проворно поднялась, как будто все было решено, первая вышла из комнаты и стала спускаться по ступенькам.
3
Стелла вернулась домой как раз вовремя, чтобы принести миссис Лорейн горячий шоколад, как обычно, и в течение всего этого дня она выглядела внешне спокойной и счастливой. Но мысли ее были в смятении, и она ждала вечера, когда доктор Крэйн заедет за ней и отвезет домой в Викаборо.
Наконец, наступил долгожданный момент, и вот уже Стелла сидит рядом с доктором в бричке, а Эскулап быстрой рысью везет их к дому. Девушка восторженно смотрит на доктора. По случаю Иванова дня у него в петлице роза, а шапка заломлена под еще более острым углом. Когда он улыбается ей, то теплота этой улыбки пронизывает ее насквозь. В ногах Стеллы стоит плетеная корзина с одеждой и некоторыми ценностями (ларец для рукоделия и шкатулочка с ракушками, которую дала ей матушка Спригг), — их она возит из Викаборо в Торре и обратно. У корзины есть крышка, но сегодня она не закрыта.
— Что за сокровище у тебя в корзине? — спросил доктор.
— Мандрагора и две книги.
— Господи, помилуй! — воскликнул он испуганно.
Стелла выложила ему все сразу, а доктор молча слушал ее рассказ, пока они ехали по крутой дороге от моря в горы.
— Ничего такого, чего следовало бы опасаться, прелесть моя, — сказал он, когда Стелла закончила. — Я хорошо знаю бабусю Боган, она теперь добрая и мудрая женщина и не может причинить тебе вреда.
— Но мандрагора! — закричала Стелла. — Что это такое?
— Мандрагорой называют корень симпатичного желтого цветка, который растет в Германии.
— Но бабуся Боган сказала, что вселила в него злой дух!
Они добрались до вершины холма, доктор повернул бричку в сторону от дороги и отпустил поводья, чтобы Эскулап мог пощипать траву.
— Давай взглянем на моего старого друга, мандрагору.
Стелла сунула руку в корзину и достала завернутую в холст мандрагору, книгу рецептов в чистой ночной сорочке и добрую книгу, завернутую в ее лучший передник.
— А вот и она, — сказал доктор, развернув мандрагору и сажая ее на колени, как ребенка.
— Не обращайтесь с ней, как с живой! — умоляюще попросила Стелла.
Доктор засмеялся и вновь завернул корень. Потом сказал серьезно:
— Теперь послушай, моя прелесть. Ты помнишь своего Шекспира? «Нет вещей хороших или плохих, наши мысли делают их таковыми». Этот корень — часть всей материи. Мир вокруг тебя управляется противоположными силами — ангелами и демонами, добром и злом, светом и тьмой — и когда ты думаешь о вещах или людях, ты вселяешь в них то или другое. Подумай нехорошо о человеке и ты сделаешь его злым. Считая, что в этом корне находится дьявол, ты делаешь его способным творить зло. И наоборот. Это ясно, ваша милость?
— Да, — сказала Стелла и убрала мандрагору без тени страха. — Она будет моей куклой. Доброй куклой. Я буду держать ее у себя в комнате, чтобы отпугивать мышей.
Доктор засмеялся и взял книгу рецептов. Эскулап медленно плелся, жуя траву, а его хозяин был слишком поглощен, чтобы обращать на него внимание. Наконец, доктор закрыл книгу и отдал ее обратно.
— Ты скоро лучше меня будешь знать целебные способности земли, — сказал он коротко.
— Бабуся Боган сказала, что этому ее научили эльфы, — сказала Стелла. — Могли они это сделать? Есть ли они на самом деле, или мы их выдумали?
— Как ты думаешь, что по этому поводу сказал бы Вильям Шекспир?
— Я думаю, он верил в них, — произнесла Стелла медленно.
— Я бы сказал то же самое.
— Тогда они существуют?
— А почему бы и нет?
— Не могли бы вы сказать мне о них что-нибудь более определенное? — потребовала Стелла с легким нетерпением.
— А ты мне? — поинтересовался доктор. — Ты же ближе к детству, чем я, а ведь только дети как следует разбираются в таких вещах.
— Я думала, что видела леших, — призналась Стелла, — но я всегда убегала.
— А бабуся Боган думала, что эльфы рассказывали ей секреты трав. И в обоих случаях мысли имели результат — ты убегала, а бабуся записывала рецепты. Так что, должно быть, в этом действительно что-то есть.
И это было все, что он мог сказать по поводу эльфов. Покончив с ними, доктор взял другую книгу. Она захватила его так же, как предыдущая. Стелла уже начала думать, что они никогда не доберутся до дома, и потянула его за рукав. Доктор повернулся и, посмотрев на девушку отсутствующим взглядом, бережно положил книгу к ней на колени.
— Она твоя, прелесть моя.
— Что это? — спросила она. — Бабуля знает только, что это хорошая книга, но не может разобрать почерк.
— Это, в некотором роде, старинная повесть, Стелла, о той стране, где мы живем, но это все, что я могу сказать. Почерк очень трудно разобрать, да и, ты знаешь, в латыни я не силен. Моя любовь — греческий. Храни книгу бережно, а когда будет возможность, покажи ее своему другу аббату. Он хорошо знает латынь.
Доктор кнутом поторопил Эскулапа, и они быстро покатились к дому и с первыми лучами заката въехали во двор. Стелла с корзиной устремилась по дорожке — входная дверь была широко открыта ей навстречу — через прихожую на кухню прямо в объятия матушки Спригг. Здесь собрались все: отец и матушка Спригг, Сол, Мэдж, Ходж и Серафина. Стелла переносилась от одного к другому, как будто они не виделись годы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
— Зайцы всегда так резвятся на Иванов день? — спросила она бабусю Боган.
— Конечно, детка. Иванов день — это великий день для птиц и зверей, цветов и эльфов. В это время они все веселятся. Это самое сердце тепла и роста, и все живое скачет и поет от радости. Ты сама чувствовала это сегодня утром в парке, стоя по колено в цветах и раскачиваясь в такт музыке. А теперь закрой книгу, потому что она твоя, и возвращайся в Торре к завтраку. Вот еще мандрагора и книга трав. Они тоже теперь твои. Спрячь их под плащ и возьми домой.
— Нет, мэм, нет! — отпрянув, воскликнула Стелла. — Они все еще ваши, не мои.
— Я не доживу до конца этого года, — безмятежно сказала бабуся Боган. — Мне будет спокойнее, если я буду знать, что они в надежном месте.
Но Стелла все еще колебалась, опасаясь корня мандрагоры и одного из Тех, кто однажды вселился в него.
— А нельзя оставить их здесь? — спросила она робко.
— Будет лучше, если ты возьмешь их, детка, — настаивала бабуся Боган. — Но никому не говори о них. Разве что только доктору и святому отшельнику.
И бабуся проворно поднялась, как будто все было решено, первая вышла из комнаты и стала спускаться по ступенькам.
3
Стелла вернулась домой как раз вовремя, чтобы принести миссис Лорейн горячий шоколад, как обычно, и в течение всего этого дня она выглядела внешне спокойной и счастливой. Но мысли ее были в смятении, и она ждала вечера, когда доктор Крэйн заедет за ней и отвезет домой в Викаборо.
Наконец, наступил долгожданный момент, и вот уже Стелла сидит рядом с доктором в бричке, а Эскулап быстрой рысью везет их к дому. Девушка восторженно смотрит на доктора. По случаю Иванова дня у него в петлице роза, а шапка заломлена под еще более острым углом. Когда он улыбается ей, то теплота этой улыбки пронизывает ее насквозь. В ногах Стеллы стоит плетеная корзина с одеждой и некоторыми ценностями (ларец для рукоделия и шкатулочка с ракушками, которую дала ей матушка Спригг), — их она возит из Викаборо в Торре и обратно. У корзины есть крышка, но сегодня она не закрыта.
— Что за сокровище у тебя в корзине? — спросил доктор.
— Мандрагора и две книги.
— Господи, помилуй! — воскликнул он испуганно.
Стелла выложила ему все сразу, а доктор молча слушал ее рассказ, пока они ехали по крутой дороге от моря в горы.
— Ничего такого, чего следовало бы опасаться, прелесть моя, — сказал он, когда Стелла закончила. — Я хорошо знаю бабусю Боган, она теперь добрая и мудрая женщина и не может причинить тебе вреда.
— Но мандрагора! — закричала Стелла. — Что это такое?
— Мандрагорой называют корень симпатичного желтого цветка, который растет в Германии.
— Но бабуся Боган сказала, что вселила в него злой дух!
Они добрались до вершины холма, доктор повернул бричку в сторону от дороги и отпустил поводья, чтобы Эскулап мог пощипать траву.
— Давай взглянем на моего старого друга, мандрагору.
Стелла сунула руку в корзину и достала завернутую в холст мандрагору, книгу рецептов в чистой ночной сорочке и добрую книгу, завернутую в ее лучший передник.
— А вот и она, — сказал доктор, развернув мандрагору и сажая ее на колени, как ребенка.
— Не обращайтесь с ней, как с живой! — умоляюще попросила Стелла.
Доктор засмеялся и вновь завернул корень. Потом сказал серьезно:
— Теперь послушай, моя прелесть. Ты помнишь своего Шекспира? «Нет вещей хороших или плохих, наши мысли делают их таковыми». Этот корень — часть всей материи. Мир вокруг тебя управляется противоположными силами — ангелами и демонами, добром и злом, светом и тьмой — и когда ты думаешь о вещах или людях, ты вселяешь в них то или другое. Подумай нехорошо о человеке и ты сделаешь его злым. Считая, что в этом корне находится дьявол, ты делаешь его способным творить зло. И наоборот. Это ясно, ваша милость?
— Да, — сказала Стелла и убрала мандрагору без тени страха. — Она будет моей куклой. Доброй куклой. Я буду держать ее у себя в комнате, чтобы отпугивать мышей.
Доктор засмеялся и взял книгу рецептов. Эскулап медленно плелся, жуя траву, а его хозяин был слишком поглощен, чтобы обращать на него внимание. Наконец, доктор закрыл книгу и отдал ее обратно.
— Ты скоро лучше меня будешь знать целебные способности земли, — сказал он коротко.
— Бабуся Боган сказала, что этому ее научили эльфы, — сказала Стелла. — Могли они это сделать? Есть ли они на самом деле, или мы их выдумали?
— Как ты думаешь, что по этому поводу сказал бы Вильям Шекспир?
— Я думаю, он верил в них, — произнесла Стелла медленно.
— Я бы сказал то же самое.
— Тогда они существуют?
— А почему бы и нет?
— Не могли бы вы сказать мне о них что-нибудь более определенное? — потребовала Стелла с легким нетерпением.
— А ты мне? — поинтересовался доктор. — Ты же ближе к детству, чем я, а ведь только дети как следует разбираются в таких вещах.
— Я думала, что видела леших, — призналась Стелла, — но я всегда убегала.
— А бабуся Боган думала, что эльфы рассказывали ей секреты трав. И в обоих случаях мысли имели результат — ты убегала, а бабуся записывала рецепты. Так что, должно быть, в этом действительно что-то есть.
И это было все, что он мог сказать по поводу эльфов. Покончив с ними, доктор взял другую книгу. Она захватила его так же, как предыдущая. Стелла уже начала думать, что они никогда не доберутся до дома, и потянула его за рукав. Доктор повернулся и, посмотрев на девушку отсутствующим взглядом, бережно положил книгу к ней на колени.
— Она твоя, прелесть моя.
— Что это? — спросила она. — Бабуля знает только, что это хорошая книга, но не может разобрать почерк.
— Это, в некотором роде, старинная повесть, Стелла, о той стране, где мы живем, но это все, что я могу сказать. Почерк очень трудно разобрать, да и, ты знаешь, в латыни я не силен. Моя любовь — греческий. Храни книгу бережно, а когда будет возможность, покажи ее своему другу аббату. Он хорошо знает латынь.
Доктор кнутом поторопил Эскулапа, и они быстро покатились к дому и с первыми лучами заката въехали во двор. Стелла с корзиной устремилась по дорожке — входная дверь была широко открыта ей навстречу — через прихожую на кухню прямо в объятия матушки Спригг. Здесь собрались все: отец и матушка Спригг, Сол, Мэдж, Ходж и Серафина. Стелла переносилась от одного к другому, как будто они не виделись годы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126