слегка увядшая влюблённая парочка, сонно целующаяся у окна, несколько дельцов — ранних пташек, вполголоса что-то обсуждавших за кофе, неопознанная личность, полустёкшая под столик, и некий господин, судя по виду — художник, с удобством расположившийся на высоком табурете у стойки. В отличие от большинства представителей богемы, отнюдь не жалующих утренние часы, он казался хорошо выспавшимся и бодро прихлёбывал крепчайший чёрный кофе, готовить который в «Жареной картошке» были большие мастера.
Тихонько скрипнула стеклянная дверь. В харчевне было, строго говоря, три выхода: один — для обслуживающего персонала, другой — для тех, кто поднимался снизу, и третий — для жителей Верхнего города, предпочитавших приходить по крышам. Стеклянная дверь как раз и предназначалась для этих третьих: помимо чисто утилитарного назначения, сквозь неё открывался недурной вид.
Бармен мельком посмотрел на вошедшего и на миг задумался. Он привык с первого же взгляда определять социальный статус посетителя. Итак, паренёк явно не был представителем «золотой молодёжи»: те обыкновенно заявлялись снизу. Не был он похож и на одинокого волка, журналиста-папарацци, в поисках сенсации совершившего ночное турне по вавилонским крышам: эти молодчики, как правило, одевались гораздо более элегантно. «Продавец информации или воришка, — подумал бармен. — Причём скорее последнее — уж больно ловок». И в самом деле, движения вошедшего — быстрые, пружинистые, выдавали человека тренированного и сильного.
Посетитель сделал шаг внутрь — и замер на пороге, выкатив глаза на сидевшего у стойки «художника». Тот поднял голову и сделал какое-то странное быстрое движение, словно собирался вскочить, но передумал.
Кожа на затылке бармена внезапно съёжилась, по спине пробежал холодок: шестым чувством, интуицией человека, более двух десятков лет простоявшего за стойкой, Шеки почувствовал опасность.
Вошедший нарочито неторопливо подошёл к бару и взгромоздился на табурет шагах в пяти от «художника». Тот слегка сдвинул на затылок широкополую, украшенную бахромой мягкую шляпу и улыбнулся.
— Иннот! Для меня большое удовольствие встретить тебя здесь! И большая неожиданность, конечно.
— Взаимно. — Названный Иннотом не отрывал взгляда от «художника», рассматривая его, словно какую-то диковину. — Я долго искал тебя. Если помнишь, у нас осталось одно незаконченное…
— Да-да! — поспешно перебил его «художник». — Эй, бармен! Два виски со льдом за крайний столик, для меня и моего друга.
— Я буду коньяк, — сказал вошедший.
Бармен успокоился. Судя по всему, эти двое неплохо друг друга знали. «И чего это мне померещилось? — недоумевал он, глядя, как „художник“ и его знакомец присели в уголке и начали оживлённую беседу. — Не иначе, устал за ночь».
Если бы только Шеки слышал, о чём сейчас идёт разговор у двух «приятелей», он не стал бы, конечно, грешить на усталость.
— Полагаю, ты не собираешься устроить драку прямо здесь? — осведомился Подметала.
— Я ещё не решил, — Иннот остро глянул на собеседника. — Есть ли повод тянуть, в самом деле? Тем более что ты послал мне вызов.
— Могут пострадать невинные, — быстро сказал Подметала.
— Тебя это останавливает? — поднял бровь Иннот, сделав ударение на слове «это».
— В определённой степени, — серьёзно ответил Подметала. — Правда, я скорее беспокоюсь о своей репутации невидимки, чем об их безопасности, но всё же.
— Гм… Ты ведёшь себя, как каюкер старой школы, — задумчиво проговорил Иннот. — Но я готов поклясться, что ты не из них. Хотя бы потому, что со всеми стариками я знаком лично.
— Да, я в курсе, — кивнул Подметала. — Я в Бэбилоне не так уж давно — лет семнадцать.
— Всего-то? Я думал, легенда о Подметале гораздо старше.
— Примерно вдвое, — невозмутимо ответил Подметала. — Дело в том, что я принял это прозвище и всё с ним связанное, устроив каюк его прежнему обладателю.
— Зачем? — удивился Иннот.
— Как зачем? Ради денег, конечно. Я изобрёл весьма изящный способ заполучить репутацию. Видишь ли, там, откуда я пришёл, учили многим вещам, которые даже не снились вам здесь, в Бэбилоне. Мне не составило большого труда отыскать наименее трудный путь к богатству и славе — правда, учитывая мою специализацию, славе анонимной.
— А настоящий Подметала? Он существовал на самом деле?
— О да, безусловно! И он действительно был хорош, по-настоящему хорош! Почти безупречен, я бы сказал.
— Он и правда, как говорят легенды, прикончил Бородатую Гадину?
— Да, это так.
— А вечернюю нечисть в переулке Москитов?
— Верно.
— Бродягу? — Инноту становилось всё любопытнее.
— А вот его уже я. К тому времени я уже вполне освоился в новом качестве. Да плюс ещё одна счастливая случайность… Ну, неважно. Короче говоря, я устроил каюк настоящему Подметале и взял себе его имя. А поскольку заказ на Бродягу был оплачен, то…
— Понятно. А на нас с Кашлюном ты почему открыл охоту? Мы тебе встали поперёк пути?
— Гм… Сложная история. В двух словах — да; видишь ли, для меня крайне нежелательно, чтобы кто-нибудь проявлял интерес к известному тебе дому. А кроме того… Понимаешь, я ведь и вправду очень хорош. Настолько хорош, что порой начинаю скучать, что у меня нет достойного противника.
— Ага! — понял Иннот. — А мы, значит…
— Верно! — просиял Подметала. — Знаешь, попытка устроить каюк профессионалам высокого класса — это самая захватывающая игра из всех, какие только возможны. Смертельная игра! Я считаю, таким мастерам каюкинга, как мы с тобой, просто необходимо время от времени ставить на кон свою жизнь. Без этого невозможен духовный рост!
Иннот поперхнулся коньяком.
— Духовный рост?!
— Ну, назови это саморазвитием, самосовершенствованием, — пожал плечами Подметала. — Суть одна.
— Или я чего-то не понимаю, или ты сумасшедший, — сердито произнёс Иннот. — Я, например, устраиваю каюк всяким монстрам не для какого-то там совершенствования, а потому что этим зарабатываю на жизнь. Я действительно хорош — я профессионал. Но каюкинг никогда не был для меня игрой. Это — работа!
— Но, обрабатывая очередного монстра, ты ведь испытываешь удовольствие? От собственной силы, от победы?
— Конечно, — кивнул Иннот. — Ещё и от того, кстати, что избавил мир от очередного зла.
— Добро, зло — давай не будем оперировать такими абстрактными категориями! И потом, ты ведь принял условия игры?
— А у меня что, был выбор?! Ты беспардонно наехал на меня, устроил каюк моему другу и напарнику… Кстати, если бы не он, я почти наверняка превратился бы в питательный субстрат для панцирных грибов.
— На это я и рассчитывал, по правде говоря.
— Понятное дело… Кстати, чем ты усыпил панцирники? Спиртом? — полюбопытствовал Иннот;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Тихонько скрипнула стеклянная дверь. В харчевне было, строго говоря, три выхода: один — для обслуживающего персонала, другой — для тех, кто поднимался снизу, и третий — для жителей Верхнего города, предпочитавших приходить по крышам. Стеклянная дверь как раз и предназначалась для этих третьих: помимо чисто утилитарного назначения, сквозь неё открывался недурной вид.
Бармен мельком посмотрел на вошедшего и на миг задумался. Он привык с первого же взгляда определять социальный статус посетителя. Итак, паренёк явно не был представителем «золотой молодёжи»: те обыкновенно заявлялись снизу. Не был он похож и на одинокого волка, журналиста-папарацци, в поисках сенсации совершившего ночное турне по вавилонским крышам: эти молодчики, как правило, одевались гораздо более элегантно. «Продавец информации или воришка, — подумал бармен. — Причём скорее последнее — уж больно ловок». И в самом деле, движения вошедшего — быстрые, пружинистые, выдавали человека тренированного и сильного.
Посетитель сделал шаг внутрь — и замер на пороге, выкатив глаза на сидевшего у стойки «художника». Тот поднял голову и сделал какое-то странное быстрое движение, словно собирался вскочить, но передумал.
Кожа на затылке бармена внезапно съёжилась, по спине пробежал холодок: шестым чувством, интуицией человека, более двух десятков лет простоявшего за стойкой, Шеки почувствовал опасность.
Вошедший нарочито неторопливо подошёл к бару и взгромоздился на табурет шагах в пяти от «художника». Тот слегка сдвинул на затылок широкополую, украшенную бахромой мягкую шляпу и улыбнулся.
— Иннот! Для меня большое удовольствие встретить тебя здесь! И большая неожиданность, конечно.
— Взаимно. — Названный Иннотом не отрывал взгляда от «художника», рассматривая его, словно какую-то диковину. — Я долго искал тебя. Если помнишь, у нас осталось одно незаконченное…
— Да-да! — поспешно перебил его «художник». — Эй, бармен! Два виски со льдом за крайний столик, для меня и моего друга.
— Я буду коньяк, — сказал вошедший.
Бармен успокоился. Судя по всему, эти двое неплохо друг друга знали. «И чего это мне померещилось? — недоумевал он, глядя, как „художник“ и его знакомец присели в уголке и начали оживлённую беседу. — Не иначе, устал за ночь».
Если бы только Шеки слышал, о чём сейчас идёт разговор у двух «приятелей», он не стал бы, конечно, грешить на усталость.
— Полагаю, ты не собираешься устроить драку прямо здесь? — осведомился Подметала.
— Я ещё не решил, — Иннот остро глянул на собеседника. — Есть ли повод тянуть, в самом деле? Тем более что ты послал мне вызов.
— Могут пострадать невинные, — быстро сказал Подметала.
— Тебя это останавливает? — поднял бровь Иннот, сделав ударение на слове «это».
— В определённой степени, — серьёзно ответил Подметала. — Правда, я скорее беспокоюсь о своей репутации невидимки, чем об их безопасности, но всё же.
— Гм… Ты ведёшь себя, как каюкер старой школы, — задумчиво проговорил Иннот. — Но я готов поклясться, что ты не из них. Хотя бы потому, что со всеми стариками я знаком лично.
— Да, я в курсе, — кивнул Подметала. — Я в Бэбилоне не так уж давно — лет семнадцать.
— Всего-то? Я думал, легенда о Подметале гораздо старше.
— Примерно вдвое, — невозмутимо ответил Подметала. — Дело в том, что я принял это прозвище и всё с ним связанное, устроив каюк его прежнему обладателю.
— Зачем? — удивился Иннот.
— Как зачем? Ради денег, конечно. Я изобрёл весьма изящный способ заполучить репутацию. Видишь ли, там, откуда я пришёл, учили многим вещам, которые даже не снились вам здесь, в Бэбилоне. Мне не составило большого труда отыскать наименее трудный путь к богатству и славе — правда, учитывая мою специализацию, славе анонимной.
— А настоящий Подметала? Он существовал на самом деле?
— О да, безусловно! И он действительно был хорош, по-настоящему хорош! Почти безупречен, я бы сказал.
— Он и правда, как говорят легенды, прикончил Бородатую Гадину?
— Да, это так.
— А вечернюю нечисть в переулке Москитов?
— Верно.
— Бродягу? — Инноту становилось всё любопытнее.
— А вот его уже я. К тому времени я уже вполне освоился в новом качестве. Да плюс ещё одна счастливая случайность… Ну, неважно. Короче говоря, я устроил каюк настоящему Подметале и взял себе его имя. А поскольку заказ на Бродягу был оплачен, то…
— Понятно. А на нас с Кашлюном ты почему открыл охоту? Мы тебе встали поперёк пути?
— Гм… Сложная история. В двух словах — да; видишь ли, для меня крайне нежелательно, чтобы кто-нибудь проявлял интерес к известному тебе дому. А кроме того… Понимаешь, я ведь и вправду очень хорош. Настолько хорош, что порой начинаю скучать, что у меня нет достойного противника.
— Ага! — понял Иннот. — А мы, значит…
— Верно! — просиял Подметала. — Знаешь, попытка устроить каюк профессионалам высокого класса — это самая захватывающая игра из всех, какие только возможны. Смертельная игра! Я считаю, таким мастерам каюкинга, как мы с тобой, просто необходимо время от времени ставить на кон свою жизнь. Без этого невозможен духовный рост!
Иннот поперхнулся коньяком.
— Духовный рост?!
— Ну, назови это саморазвитием, самосовершенствованием, — пожал плечами Подметала. — Суть одна.
— Или я чего-то не понимаю, или ты сумасшедший, — сердито произнёс Иннот. — Я, например, устраиваю каюк всяким монстрам не для какого-то там совершенствования, а потому что этим зарабатываю на жизнь. Я действительно хорош — я профессионал. Но каюкинг никогда не был для меня игрой. Это — работа!
— Но, обрабатывая очередного монстра, ты ведь испытываешь удовольствие? От собственной силы, от победы?
— Конечно, — кивнул Иннот. — Ещё и от того, кстати, что избавил мир от очередного зла.
— Добро, зло — давай не будем оперировать такими абстрактными категориями! И потом, ты ведь принял условия игры?
— А у меня что, был выбор?! Ты беспардонно наехал на меня, устроил каюк моему другу и напарнику… Кстати, если бы не он, я почти наверняка превратился бы в питательный субстрат для панцирных грибов.
— На это я и рассчитывал, по правде говоря.
— Понятное дело… Кстати, чем ты усыпил панцирники? Спиртом? — полюбопытствовал Иннот;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95