Их руки встретились: потом оба они перекрестились.
И вышли вместе.
Как всегда, мадемуазель Сапфир направилась к площади; юноша шел рядом с ней.
Любопытные, окажись они неподалеку, непременно бы удивились: молодые люди не обменялись ни единым словом.
На лице девушки сохранялась прелестная улыбка, молодой человек, казалось, был сильно смущен.
Так они дошли до улицы Сен-Доминик. Здесь мадемуазель Сапфир остановилась и повернулась к Гектору де Сабрану, который прошептал еще более сконфуженно и застенчиво, чем в тот день, когда встретил ее впервые в театре, куда пришел с компанией друзей по духовной семинарии в Мансе:
– Значит, мы уже должны расстаться?
Вместо ответа мадемуазель Сапфир протянула ему руку и сказала:
– Я так долго вас ждала…
Лицо Гектора озарилось восторгом. Он искал слов и не находил их, его сердце переполняла истинная, огромная любовь.
– Мы сейчас расстанемся, – продолжала Сапфир, не отнимая у него своей руки. – Вы хотите еще что-нибудь сказать мне?
– Вы бледны, – пролепетал Гектор, – мне кажется, вы переменились.
– Потому что я немного нездорова, – ответила она. – Вот уже два дня, как я не танцую.
Гектор отвел глаза.
– Мне бы не надо было говорить вам об этом, – сказала она со своей прелестной полуулыбкой. – Я думаю, вы стыдитесь…
Но Гектор не дал ей договорить: страсть прорвала плотину, удерживавшую поток его слов.
– Вы же знаете, что я люблю вас! – тихо сказал он. – Эти короткие, быстро промелькнувшие мгновения, которые я провел рядом с вами в Фонтенбло, составляют всю мою жизнь. Я люблю вас такой, какая вы есть, и никого в мире не почитаю так, как вас!
Сапфир отняла руку, и ее улыбка стала чуть насмешливой.
– И даже… – начала она.
Но не закончила фразы и добавила нежно:
– Это потому, что я ревную.
Гектору хотелось бы встать на колени, но место было неподходящее. Сапфир кивнула ему головой, словно прощаясь.
– Мы увидимся снова? – дрожа, спросил он.
– Я прихожу в церковь каждое утро в одно и то же время.
– Я хотел бы поговорить с вами, – возразил он.
– Да, наедине, чтобы никого не было рядом, как тогда, под большими деревьями? – прервала его Сапфир.
Он промолчал. Она с улыбкой проговорила:
– Я бы тоже этого хотела.
Потом, после секундного раздумья, закончила:
– Сегодня вечером, в десять часов, за театром. Мое окно – справа, я буду ждать вас.
И грациозной походкой удалилась.
Гектор остался на месте, словно оглушенный счастьем.
Это была их вторая встреча. Гектор оробел больше, чем в первую, и сам этому удивлялся.
О третьей встрече я сейчас расскажу.
Часы Дома Инвалидов только что прозвонили десять раз. На почти пустой площади некоторые балаганы упрямо выколачивали прибыль, тщетно взывая к немногочисленным зевакам.
Театр мадам Канады, напротив того, был пуст и безмолвен. Большое объявление на фасаде гласило, что представления на время отменяются в связи с недомоганием мадемуазель Сапфир.
Пространство за театром было заполнено повозками, принадлежащими заведению Канады; справа стоял большой фургон, служивший семье домом. В центре фургона было квадратное открытое окошко, в котором горел свет.
В конце узкого прохода, который окружал балаганы и вел к площади, показался Гектор. Едва он появился, две тени, до тех пор неподвижные и как бы приклеившиеся к колесу повозки, наклонились и проскользнули под фургоном на другую сторону, где ждал какой-то человек.
– Не мы одни охотимся сегодня вечером, – сказала одна из теней.
А другая ответила:
– Поосторожнее! Выждем и воспользуемся случаем.
Гектор де Сабран пересек пустую площадку. Ему не пришлось никого окликать. Чуть только раздался легкий шум его шагов, в светлом квадрате окна обрисовался стройный силуэт молодой девушки.
– Это вы? – спросила она, стараясь говорить потише; голос ее не дрожал.
– Я, – ответил Гектор.
– Вы точно знаете, что здесь больше никого нет?
Гектор огляделся. Он еще стоял спиной к фургону, а Сапфир уже оказалась на земле рядом с ним: она проворнее белочки выпрыгнула из окна.
– Идемте, – прошептала она, приложив палец к губам.
Она скользила между бараками и фургонами, пока не добралась до другого прохода. Гектор следовал за ней.
Но одна из теней, оторвавшись от домика Канады, в свою очередь, последовала за Гектором.
Не останавливаясь, Сапфир дошла до рощицы слева от площади на спуске от Дома Инвалидов и прошла ее насквозь, до набережной.
Гуляющие встречались редко. Ночь была очень темной, надвигалась гроза, небо угрожающе нависло над землей.
Сапфир, в той же темной одежде, что утром, была едва видна среди деревьев.
На опушке рощи она свернула налево, чтобы по набережной Билли добраться до поворота аллеи, ведущей от площади к Марсову полю.
Только под первыми деревьями этой аллеи она наконец остановилась, внимательно огляделась и увидела одного Гектора.
– Обычно я храбрая, – призналась Сапфир, – но сегодня почему-то боюсь.
– Даже со мной? – спросил Гектор.
– Особенно с вами, – ответила девушка, – и особенно – за вас! О, поймите меня правильно! – перебила она сама себя. – Я верю в ваше мужество, в вашу силу, и я вас выбрала среди всех, чтобы восхищаться вами и любить вас, но… Но если бы я вас потеряла…
– Милое, дорогое дитя! – растроганно прошептал Гектор.
– Я не дитя, – сказала она. – Я пыталась бежать от вас. Вместо того, чтобы прийти на свидание, которое я вам тогда назначила, я уехала далеко, очень далеко, но воспоминания о вас преследовали меня. Я искала вас, перечитывала ваши письма. А когда я узнала из книг – я же все узнаю только из книг! – о том, как мы далеки друг от друга: я, бедная девушка из презираемого и… и осмеиваемого, что куда хуже, сословия, и вы – такой гордый, такой красивый, такой благородный, богатый…
– Да, я богат, – отозвался Гектор. – И слава Богу, потому что это богатство – ваше.
– Я думала, – продолжала Сапфир, как будто вовсе не слыша, что ее прервали, – я думала, вы говорите, как все молодые люди, думала, ваши письма… Ах, это вы были ребенком, когда писали эти письма!
Гектор хотел возразить, но Сапфир продолжала:
– По книгам всего не узнаешь, во всяком случае по тем пустым книжкам, которые я читаю, но, по крайней мере, они рассказывают о главном в жизни. Нет-нет, я больше не ребенок, я размышляла куда больше, чем светские девушки моего возраста, я говорила себе часто, очень часто: я правильно поступила, что сбежала. Все против меня. Было бы безумием с его стороны искать меня, да и как он меня найдет? Мы разлучены навеки. И все-таки я ждала вас каждый день… – вздохнула она.
Она улыбалась, положив обе ладони на руку Гектора. А тот с восторгом созерцал ее дивную красоту, которую ночная сень делала еще более пленительной, почти божественной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
И вышли вместе.
Как всегда, мадемуазель Сапфир направилась к площади; юноша шел рядом с ней.
Любопытные, окажись они неподалеку, непременно бы удивились: молодые люди не обменялись ни единым словом.
На лице девушки сохранялась прелестная улыбка, молодой человек, казалось, был сильно смущен.
Так они дошли до улицы Сен-Доминик. Здесь мадемуазель Сапфир остановилась и повернулась к Гектору де Сабрану, который прошептал еще более сконфуженно и застенчиво, чем в тот день, когда встретил ее впервые в театре, куда пришел с компанией друзей по духовной семинарии в Мансе:
– Значит, мы уже должны расстаться?
Вместо ответа мадемуазель Сапфир протянула ему руку и сказала:
– Я так долго вас ждала…
Лицо Гектора озарилось восторгом. Он искал слов и не находил их, его сердце переполняла истинная, огромная любовь.
– Мы сейчас расстанемся, – продолжала Сапфир, не отнимая у него своей руки. – Вы хотите еще что-нибудь сказать мне?
– Вы бледны, – пролепетал Гектор, – мне кажется, вы переменились.
– Потому что я немного нездорова, – ответила она. – Вот уже два дня, как я не танцую.
Гектор отвел глаза.
– Мне бы не надо было говорить вам об этом, – сказала она со своей прелестной полуулыбкой. – Я думаю, вы стыдитесь…
Но Гектор не дал ей договорить: страсть прорвала плотину, удерживавшую поток его слов.
– Вы же знаете, что я люблю вас! – тихо сказал он. – Эти короткие, быстро промелькнувшие мгновения, которые я провел рядом с вами в Фонтенбло, составляют всю мою жизнь. Я люблю вас такой, какая вы есть, и никого в мире не почитаю так, как вас!
Сапфир отняла руку, и ее улыбка стала чуть насмешливой.
– И даже… – начала она.
Но не закончила фразы и добавила нежно:
– Это потому, что я ревную.
Гектору хотелось бы встать на колени, но место было неподходящее. Сапфир кивнула ему головой, словно прощаясь.
– Мы увидимся снова? – дрожа, спросил он.
– Я прихожу в церковь каждое утро в одно и то же время.
– Я хотел бы поговорить с вами, – возразил он.
– Да, наедине, чтобы никого не было рядом, как тогда, под большими деревьями? – прервала его Сапфир.
Он промолчал. Она с улыбкой проговорила:
– Я бы тоже этого хотела.
Потом, после секундного раздумья, закончила:
– Сегодня вечером, в десять часов, за театром. Мое окно – справа, я буду ждать вас.
И грациозной походкой удалилась.
Гектор остался на месте, словно оглушенный счастьем.
Это была их вторая встреча. Гектор оробел больше, чем в первую, и сам этому удивлялся.
О третьей встрече я сейчас расскажу.
Часы Дома Инвалидов только что прозвонили десять раз. На почти пустой площади некоторые балаганы упрямо выколачивали прибыль, тщетно взывая к немногочисленным зевакам.
Театр мадам Канады, напротив того, был пуст и безмолвен. Большое объявление на фасаде гласило, что представления на время отменяются в связи с недомоганием мадемуазель Сапфир.
Пространство за театром было заполнено повозками, принадлежащими заведению Канады; справа стоял большой фургон, служивший семье домом. В центре фургона было квадратное открытое окошко, в котором горел свет.
В конце узкого прохода, который окружал балаганы и вел к площади, показался Гектор. Едва он появился, две тени, до тех пор неподвижные и как бы приклеившиеся к колесу повозки, наклонились и проскользнули под фургоном на другую сторону, где ждал какой-то человек.
– Не мы одни охотимся сегодня вечером, – сказала одна из теней.
А другая ответила:
– Поосторожнее! Выждем и воспользуемся случаем.
Гектор де Сабран пересек пустую площадку. Ему не пришлось никого окликать. Чуть только раздался легкий шум его шагов, в светлом квадрате окна обрисовался стройный силуэт молодой девушки.
– Это вы? – спросила она, стараясь говорить потише; голос ее не дрожал.
– Я, – ответил Гектор.
– Вы точно знаете, что здесь больше никого нет?
Гектор огляделся. Он еще стоял спиной к фургону, а Сапфир уже оказалась на земле рядом с ним: она проворнее белочки выпрыгнула из окна.
– Идемте, – прошептала она, приложив палец к губам.
Она скользила между бараками и фургонами, пока не добралась до другого прохода. Гектор следовал за ней.
Но одна из теней, оторвавшись от домика Канады, в свою очередь, последовала за Гектором.
Не останавливаясь, Сапфир дошла до рощицы слева от площади на спуске от Дома Инвалидов и прошла ее насквозь, до набережной.
Гуляющие встречались редко. Ночь была очень темной, надвигалась гроза, небо угрожающе нависло над землей.
Сапфир, в той же темной одежде, что утром, была едва видна среди деревьев.
На опушке рощи она свернула налево, чтобы по набережной Билли добраться до поворота аллеи, ведущей от площади к Марсову полю.
Только под первыми деревьями этой аллеи она наконец остановилась, внимательно огляделась и увидела одного Гектора.
– Обычно я храбрая, – призналась Сапфир, – но сегодня почему-то боюсь.
– Даже со мной? – спросил Гектор.
– Особенно с вами, – ответила девушка, – и особенно – за вас! О, поймите меня правильно! – перебила она сама себя. – Я верю в ваше мужество, в вашу силу, и я вас выбрала среди всех, чтобы восхищаться вами и любить вас, но… Но если бы я вас потеряла…
– Милое, дорогое дитя! – растроганно прошептал Гектор.
– Я не дитя, – сказала она. – Я пыталась бежать от вас. Вместо того, чтобы прийти на свидание, которое я вам тогда назначила, я уехала далеко, очень далеко, но воспоминания о вас преследовали меня. Я искала вас, перечитывала ваши письма. А когда я узнала из книг – я же все узнаю только из книг! – о том, как мы далеки друг от друга: я, бедная девушка из презираемого и… и осмеиваемого, что куда хуже, сословия, и вы – такой гордый, такой красивый, такой благородный, богатый…
– Да, я богат, – отозвался Гектор. – И слава Богу, потому что это богатство – ваше.
– Я думала, – продолжала Сапфир, как будто вовсе не слыша, что ее прервали, – я думала, вы говорите, как все молодые люди, думала, ваши письма… Ах, это вы были ребенком, когда писали эти письма!
Гектор хотел возразить, но Сапфир продолжала:
– По книгам всего не узнаешь, во всяком случае по тем пустым книжкам, которые я читаю, но, по крайней мере, они рассказывают о главном в жизни. Нет-нет, я больше не ребенок, я размышляла куда больше, чем светские девушки моего возраста, я говорила себе часто, очень часто: я правильно поступила, что сбежала. Все против меня. Было бы безумием с его стороны искать меня, да и как он меня найдет? Мы разлучены навеки. И все-таки я ждала вас каждый день… – вздохнула она.
Она улыбалась, положив обе ладони на руку Гектора. А тот с восторгом созерцал ее дивную красоту, которую ночная сень делала еще более пленительной, почти божественной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126