– Поторопись, если хочешь получить своего человека живым.
Травник вновь покачал головой и посмотрел на зорза с сожалением.
– Я не торгую друзьями, – сказал друид. – В таких, как ты любишь выражаться, сделках у меня всегда только одна разменная монета – я сам. Но не думаю, что она тебя устроит, а большего предложить, увы, не могу. Просто не имею права, – поправился друид, и в это время скрипнула ступенька, и в дверях избушки показался Коростель.
Его поддерживала за локоть Эгле, но, выйдя на подворье, Ян осторожно отстранил девушку и пошел к Травнику сам. При этом он слегка пошатывался, как человек, впервые вставший на ноги после долгой и изнурительной болезни. На обоих берегах озера наступила тишина, только в высоких кронах сосен сварливо каркали лесные вороны.
– Я все слышал, – тихо сказал Коростель Травнику. – Я знаю, чего он хочет.
Он несколько секунд молчал, словно прислушиваясь к собственному сердцу.
– Мне очень жаль Казимира, – наконец проговорил он. – Извини меня, Симеон. Но к нему, – Ян кивнул на Птицелова, одиноко стоящего на озерном берегу у самой кромки воды, – к нему я… не пойду. Прости.
– Я это знаю, – ответил Травник, – и не пущу тебя к нему ни за какие блага мира. Помнишь, ты рассказывал о том, как ключ в его руках стал холодным?
Коростель кивнул.
– Я понял, что произошло, – мягко сказал друид. – Это – Ключ от Снега. А Птицелов хочет закрыть на замок уже открытую дверь. Ту, что открыл Снегирь. И ты.
– Как ты догадался? – удивленно посмотрел на него Ян.
– Деревья в лесах желтели слишком быстро, – улыбнулся Травник. – И потом, – он понизил голос, – я тоже иногда вижу наведенные сны.
В глазах Коростеля блеснуло понимание.
– Хорошо, – устало сказал он. – Значит, мне не нужно будет ничего тебе объяснять.
– Да, – шепнул друид. – К сожалению, я видел этот сон лишь после того, как ты говорил со Снегирем. Хотя, если рассуждать здраво, иначе и быть не может, время ведь не течет вспять.
– Иногда идет, Симеон, – покачал головой Коростель, – иногда это бывает.
– Ну, что вы там, идеалисты? – прокричал с того берега Птицелов. – Решили все?
– Ответ будет тот же, – отрезал друид. – Ян Коростель – не твой.
– Тогда все умрут, – закончил Птицелов так, словно он это уже давно решил, и только до последней минуты у него все еще оставались в этом какие-то сомнения.
И вдруг…
– Эй, Сигурд, – послышался негромкий голос с сильным балтским акцентом за спиной Коростеля, и они оба с Травником обернулись. На берегу озера, рядом с ними стоял Гуннар.
– Ты узнаешь меня, Сигурд? – крикнул он, сделав рукой какой-то ироничный приветственный жест.
– Храмовник? – прищурился Птицелов. – Что ты здесь делаешь, Ивар?
И запоздало добавил:
– Разве ты еще жив?
Друиды ошеломленно переглядывались. Ивар Предатель? Хозяин их избушки? Но ведь этого не может быть!
– Странно, что еще жив ты, – недобро усмехнулся Ивар. – Но теперь, думаю, эту досадную оплошность можно будет исправить.
– Это не твоя война, храмовник, – заметил Птицелов, оглядывая нового противника, которого он, явно, знавал прежде.
– Ошибаешься, зорз, – покачал головой Гуннар. – Я много думал, размышлял и в своей печальной истории, представь себе, нашел и твой след. Из всего, что стряслось со мной, слишком уж торчат уши твоего подручного. И я даже знаю, чьи, Сигурд! Он ведь здесь, с тобой?
Птицелов ничего не ответил. Он лишь повернулся и махнул рукой. Тут же двое свирепого вида чудинов вытолкнули из глубины чащи невысокую фигурку, на голову которой был накинут длинный серый мешок. Руки человека были связаны перед собой. Еще несколько чудинов вынесли на плечах лодку и столкнули ее в воду.
– Проклятие! – пробормотал Гуннар-негоциант, Ивар-предатель, Ивар-разведчик, рыцарь-храмовник и еще Бог знает кто. – Они сперли мою лодку!
Птицелов вошел в шаткую деревянную посудину и щелкнул пальцами. Воины немедленно схватили связанного человека, подтащили его к воде и толкнули в лодку. Пленник споткнулся о прибрежный камень, вскрикнул, и Птицелов подхватил его под руки, перехваченные крепким сыромятным ремнем. В этот миг у Яна вдруг кольнуло в сердце. Голос пленника был удивительно высокий. Слишком высокий для мужчины…
Ткач, надежно спрятавшийся в кустах за избушкой, затаил дыхание. Вот оно, возликовал в душе долговязый друид. Развязка и так уже близка, а Птицелов предъявляет еще один козырь!
Вместе с Птицеловом в лодку уселся Старик, на корму легко вскочил Колдун, а двое дюжих ильмов взялись за весла. Через минуту лодка достигла середины озера.
– Ян! – крикнул Птицелов, хотя вполне мог говорить и так – звук на воде, в холодном воздухе распространялся далеко. – Признайся, что ты обманул меня! Со Снегирем у тебя ловко получилось. Думаю, так поступали воители древних времен, ввергая себя в длани ворогов на заклание ради высшей цели, и все такое… Только тогда все было немного по-другому, верно? Героям нечего было терять в этой жизни. А тебе? Тебе есть, за что стоило бы держаться сейчас? Подумай хорошенько!
Журавль медленно отводил голову для удара. За что? – думал Ян, медленно, с трудом, как во сне, поднимая невесомую, ватную руку, чтобы защититься от острого смертоносного клюва. И почему – я?
Птицелов сделал знак Старику, и тот вытолкнул связанную фигуру на нос лодки.
– Это мой подарок для тебя, – усмехнулся Птицелов. – Может, ты станешь немного сговорчивей? Смотри хорошенько!
– Смотри, смотри, проводник, – крикнул Старик и, сделав комический реверанс, сдернул с фигуры мешок.
Это была Рута.
В глазах Коростеля все помутилось, поплыло, и в тот же миг журавль размахнулся и ударил Яна острым и тяжелым клювом прямо в сердце. Сон замкнулся, и Ян с ужасом почувствовал, как нечто холодное и твердое проникает ему в душу, и душа его зазвенела, словно заледеневшая в одночасье.
Птицелов протянул руку к лицу девушки и с треском сорвал с ее рта ленту. Это был бинт, пропитанный воском, но тогда Коростель этого еще не знал.
Девушка некоторое время шумно и прерывисто дышала, пытаясь восстановить дыхание. Потом она сумрачно взглянула на Яна, и в ее глазах вспыхнула искра узнавания. Она мучительно застонала, и Ян рванулся вперед и, наверное, вырвался бы, если бы его не удержали за плечи верные друзья – Травник и Март.
– Ну, что скажешь, проводник? – хрипло захохотал Старик. – Хорош сюрприз?
– Ключ… – прошипел Птицелов. – Нам нужен только твой ключ. Ты сам повернешь его в нужную сторону, и мы отпустим девчонку… А потом – и тебя, если все получится.
Коростель тихо опустился на землю. Так ложится палый лист, утративший последнюю связь с родной веткой, становясь частью земли, но в этот миг еще не подозревая об этом.
– Не время рассиживаться, – укоризненно буркнул Колдун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Травник вновь покачал головой и посмотрел на зорза с сожалением.
– Я не торгую друзьями, – сказал друид. – В таких, как ты любишь выражаться, сделках у меня всегда только одна разменная монета – я сам. Но не думаю, что она тебя устроит, а большего предложить, увы, не могу. Просто не имею права, – поправился друид, и в это время скрипнула ступенька, и в дверях избушки показался Коростель.
Его поддерживала за локоть Эгле, но, выйдя на подворье, Ян осторожно отстранил девушку и пошел к Травнику сам. При этом он слегка пошатывался, как человек, впервые вставший на ноги после долгой и изнурительной болезни. На обоих берегах озера наступила тишина, только в высоких кронах сосен сварливо каркали лесные вороны.
– Я все слышал, – тихо сказал Коростель Травнику. – Я знаю, чего он хочет.
Он несколько секунд молчал, словно прислушиваясь к собственному сердцу.
– Мне очень жаль Казимира, – наконец проговорил он. – Извини меня, Симеон. Но к нему, – Ян кивнул на Птицелова, одиноко стоящего на озерном берегу у самой кромки воды, – к нему я… не пойду. Прости.
– Я это знаю, – ответил Травник, – и не пущу тебя к нему ни за какие блага мира. Помнишь, ты рассказывал о том, как ключ в его руках стал холодным?
Коростель кивнул.
– Я понял, что произошло, – мягко сказал друид. – Это – Ключ от Снега. А Птицелов хочет закрыть на замок уже открытую дверь. Ту, что открыл Снегирь. И ты.
– Как ты догадался? – удивленно посмотрел на него Ян.
– Деревья в лесах желтели слишком быстро, – улыбнулся Травник. – И потом, – он понизил голос, – я тоже иногда вижу наведенные сны.
В глазах Коростеля блеснуло понимание.
– Хорошо, – устало сказал он. – Значит, мне не нужно будет ничего тебе объяснять.
– Да, – шепнул друид. – К сожалению, я видел этот сон лишь после того, как ты говорил со Снегирем. Хотя, если рассуждать здраво, иначе и быть не может, время ведь не течет вспять.
– Иногда идет, Симеон, – покачал головой Коростель, – иногда это бывает.
– Ну, что вы там, идеалисты? – прокричал с того берега Птицелов. – Решили все?
– Ответ будет тот же, – отрезал друид. – Ян Коростель – не твой.
– Тогда все умрут, – закончил Птицелов так, словно он это уже давно решил, и только до последней минуты у него все еще оставались в этом какие-то сомнения.
И вдруг…
– Эй, Сигурд, – послышался негромкий голос с сильным балтским акцентом за спиной Коростеля, и они оба с Травником обернулись. На берегу озера, рядом с ними стоял Гуннар.
– Ты узнаешь меня, Сигурд? – крикнул он, сделав рукой какой-то ироничный приветственный жест.
– Храмовник? – прищурился Птицелов. – Что ты здесь делаешь, Ивар?
И запоздало добавил:
– Разве ты еще жив?
Друиды ошеломленно переглядывались. Ивар Предатель? Хозяин их избушки? Но ведь этого не может быть!
– Странно, что еще жив ты, – недобро усмехнулся Ивар. – Но теперь, думаю, эту досадную оплошность можно будет исправить.
– Это не твоя война, храмовник, – заметил Птицелов, оглядывая нового противника, которого он, явно, знавал прежде.
– Ошибаешься, зорз, – покачал головой Гуннар. – Я много думал, размышлял и в своей печальной истории, представь себе, нашел и твой след. Из всего, что стряслось со мной, слишком уж торчат уши твоего подручного. И я даже знаю, чьи, Сигурд! Он ведь здесь, с тобой?
Птицелов ничего не ответил. Он лишь повернулся и махнул рукой. Тут же двое свирепого вида чудинов вытолкнули из глубины чащи невысокую фигурку, на голову которой был накинут длинный серый мешок. Руки человека были связаны перед собой. Еще несколько чудинов вынесли на плечах лодку и столкнули ее в воду.
– Проклятие! – пробормотал Гуннар-негоциант, Ивар-предатель, Ивар-разведчик, рыцарь-храмовник и еще Бог знает кто. – Они сперли мою лодку!
Птицелов вошел в шаткую деревянную посудину и щелкнул пальцами. Воины немедленно схватили связанного человека, подтащили его к воде и толкнули в лодку. Пленник споткнулся о прибрежный камень, вскрикнул, и Птицелов подхватил его под руки, перехваченные крепким сыромятным ремнем. В этот миг у Яна вдруг кольнуло в сердце. Голос пленника был удивительно высокий. Слишком высокий для мужчины…
Ткач, надежно спрятавшийся в кустах за избушкой, затаил дыхание. Вот оно, возликовал в душе долговязый друид. Развязка и так уже близка, а Птицелов предъявляет еще один козырь!
Вместе с Птицеловом в лодку уселся Старик, на корму легко вскочил Колдун, а двое дюжих ильмов взялись за весла. Через минуту лодка достигла середины озера.
– Ян! – крикнул Птицелов, хотя вполне мог говорить и так – звук на воде, в холодном воздухе распространялся далеко. – Признайся, что ты обманул меня! Со Снегирем у тебя ловко получилось. Думаю, так поступали воители древних времен, ввергая себя в длани ворогов на заклание ради высшей цели, и все такое… Только тогда все было немного по-другому, верно? Героям нечего было терять в этой жизни. А тебе? Тебе есть, за что стоило бы держаться сейчас? Подумай хорошенько!
Журавль медленно отводил голову для удара. За что? – думал Ян, медленно, с трудом, как во сне, поднимая невесомую, ватную руку, чтобы защититься от острого смертоносного клюва. И почему – я?
Птицелов сделал знак Старику, и тот вытолкнул связанную фигуру на нос лодки.
– Это мой подарок для тебя, – усмехнулся Птицелов. – Может, ты станешь немного сговорчивей? Смотри хорошенько!
– Смотри, смотри, проводник, – крикнул Старик и, сделав комический реверанс, сдернул с фигуры мешок.
Это была Рута.
В глазах Коростеля все помутилось, поплыло, и в тот же миг журавль размахнулся и ударил Яна острым и тяжелым клювом прямо в сердце. Сон замкнулся, и Ян с ужасом почувствовал, как нечто холодное и твердое проникает ему в душу, и душа его зазвенела, словно заледеневшая в одночасье.
Птицелов протянул руку к лицу девушки и с треском сорвал с ее рта ленту. Это был бинт, пропитанный воском, но тогда Коростель этого еще не знал.
Девушка некоторое время шумно и прерывисто дышала, пытаясь восстановить дыхание. Потом она сумрачно взглянула на Яна, и в ее глазах вспыхнула искра узнавания. Она мучительно застонала, и Ян рванулся вперед и, наверное, вырвался бы, если бы его не удержали за плечи верные друзья – Травник и Март.
– Ну, что скажешь, проводник? – хрипло захохотал Старик. – Хорош сюрприз?
– Ключ… – прошипел Птицелов. – Нам нужен только твой ключ. Ты сам повернешь его в нужную сторону, и мы отпустим девчонку… А потом – и тебя, если все получится.
Коростель тихо опустился на землю. Так ложится палый лист, утративший последнюю связь с родной веткой, становясь частью земли, но в этот миг еще не подозревая об этом.
– Не время рассиживаться, – укоризненно буркнул Колдун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106