– Не знаю, что хотели, а только не успели, видно… – Март провел рукой по лбу, словно вспоминая, и мимоходом сдвинул на бок свою любимую черную ленту, расшитую разноцветным узором. Ей он всегда перехватывал свои, в общем-то, совсем не длинные русые волосы, и Коростель был уверен, что это – чей-то подарок.
– Когда меня… ну, словом, когда я уже связанный был в замке Храмовников, водили они меня в одной башне в какую-то комнату или каземат крепостной, я не понял – глаза, подлюки, завязали. Но что-то там было такое необычное, ровно костры горели или один, только большой.
– Почему костры? Может, просто камин? – предположила Эгле.
Март покачал головой.
– Уж слишком жар сильный от огня шел, и еще… запах какой-то… странный. Сами знаете, в Кругу да в Служеньи всяких гадостей довелось нюхать, я и сейчас, наверное, любое лекарство с закрытыми глазами отличу, да и много каких порошков магических унюхаю. А тут… – Март задумался на мгновение. – Странное дело: показалось мне, что смесь запахов была каких-то чудных, они к тому же еще и как бы переливались, перетекали будто бы один в другой. И все это – с едким дымом, так что, помню, закашлялся я жутко. Но самое главное: буквально перед тем, как меня к окну потащили – вам показывать, – при этих словах лицо Збышека залила пунцовая краска смущения, – один из них, кажись, Коротышка, как Ян его называет, сказал второму: добавь мол, зеленого еще…
– Чего зеленого? – почти одновременно проговорили Ян и Эгле.
– Сам не знаю, – пробормотал Март. – Просто «зеленого»… А второй – Колдун, кажись, – ему еще ответил: добавляй не добавляй – все равно синий с желтым уже миновали. Так и сказал. Если только я, конечно, цвета не перепутал…
– Получается, ты не смог узнать и запомнить зорзов в лицо – тех, что тебя в эту комнату водили? – спросил Травник.
– Только их мерзкие голоса, – сокрушенно покачал головой молодой друид. – Они мне еще перед этим здорово по голове треснули, я как в забытье какое-то впал, а потом, перед тем как в эту комнату меня заводить, они мне плотно глаза завязали. В комнате же, где огонь был, меня тут же привязали к стене. Получается, что в ней какие-то крюки или штыри должны были быть – ремням-то нужно на чем-то держаться?
И Збышек озадаченно замолчал, вновь вспоминая и переживая тот злополучный день, когда он в одиночку вознамерился штурмовать целый замок с зорзами.
– Думаю, это еще одно подтверждение того, что зорзы кого-то ищут, – сказал Травник.
– А я думала – что-то! – Эгле иронически скривила губы.
– И ты тоже права, – согласился Травник. – Видимо, они ищут кого-то, у кого есть что-то. И то, что Птицелов с такой легкостью отпустил Збышека, похоже, говорит о том, что у нашего Марта этого нет.
– А Патрик с Казимиром? – спросил Коростель.
– Тут одно из двух, – ответил Травник. – То, что они забрали их с собой, говорит о том, что Казимир с Патриком представляют для зорзов какую-то ценность, известную только им самим. А то, что они забрали обоих, свидетельствует за то, что Птицелова интересует каждый, либо он еще не успел произвести их проверку. Если же только Молчун не ошибся… тогда у зорзов сейчас именно тот, кто им нужен.
– Но зачем тогда им… тело… другого? – смутился Ян. Эгле молча смотрела перед собой остановившимся взглядом.
– А тела может уже и не быть, – невесело покачал головой Травник. – Хотя я почему-то уверен – оба наших у зорзов. И живые.
– Этот остров… он как-то связан с тем, почему мы здесь? – Эгле была внешне бесстрастна, как-то уж слишком, даже нарочито спокойна.
Травник глянул ей прямо в глаза.
– Да, девочка. Зорзов притягивает все, что связано со смертью. Если хотите, в широком смысле этого слова… Они буквально ищут встречи с ней. Поэтому они здесь, поэтому и приволокли сюда пленных.
– Если ищут, они ее найдут, – тихо пробормотал Март, и его лицо вновь начало приобретать угрюмое выражение.
– А почему именно здесь? – одними губами произнесла девушка.
– Как всякие нелюди, которых притягивают к себе погосты, – процедил Травник, и Ян Коростель вдруг ощутил огромное нервное напряжение, которое сейчас, должно быть, испытывал этот человек, говоря с ними в уюте и безопасности деревянного дома – их маленькой крепости в суровом море непролазного леса и угрюмых скал. – То, что зорзы весьма интересуются смертью, я слышал еще давно, когда в северных приморских лесах начали ходить недобрые слухи об их некромантских штучках, отдающих изуверством. Лесные стражи, от которых я слышал парочку таких историй, тогда еще не знали точно кто это творит на заброшенных лесных дорогах и в глухих заимках, отчего иной раз пропадают одинокие путники, которых потом находили со следами того, что и пытками-то назвать трудно. Просто какое-то холодное любопытство бесстрастного насекомого по принципу: а что будет, если я ему это сейчас оторву, а это вот сюда воткну? Теперь-то я думаю, что зорзы искали свои, некромантские, пути к тому, что они нашли сейчас: вот этому острову, который называют Колдуном только потому, что не хотят выговаривать слово «Смерть», чтобы лишний раз не поминать безносую.
Травник помолчал – было видно, что свои теперешние слова он обдумывал долго, тщательно сравнивая все за и против.
– Этот мрачный кладбищенский остров, который и без того вечно подтачивают морские волны, мне сейчас представляется землями, столь тонко отделенными от того, Иного, мира, что, кажется, копни поглубже – и провалишься туда, откуда возврата нет никому, и для этого не нужно ни за откровения на Мосту Прощаний годами жизни расплачиваться, ни в Смертном скиту терять рассудок. Этот остров – такой вечный нарыв, который не проходит, но пока и не прорывается, потому что для этого нужно знать самое тонкое место. Или попытаться почувствовать его.
– Теперь мне все ясно, – твердо заявила Эгле. – Им нужен проводник. Туда.
– Получается, что они давно его ищут, – заметил Ян. Он был подавлен, но в душе его росло какое-то странное, доселе незнакомое ему чувство возмущения, как если бы он возмущался промочившим его дождем или негодовал по поводу пронизывающего до костей ветра.
– И вот теперь, похоже, нашли, – пробормотал Март и, зло сплюнув, прибавил совсем как Травник: – Посмотрим.
Эгле укоризненно посмотрела на русоволосого друида, а Коростель вспомнил, как точно так же Травник сказал «посмотрим», когда они выходили в деревне на двор Мотеюнаса навстречу Ночным.
– А кто же тогда был этот, черный, который Збышека помог вызволить? – спросил Коростель и вдруг осекся – понял.
– Шедув это был, с которым мы с тобой на Мосту Прощаний говорили, больше некому, – тихо ответил Травник, и при этих словах на его лицо словно набежала какая-то тень: скулы резко обозначились под кожей щек, глаза прищурились, расширились ноздри – Травник сейчас походил на усталую гончую собаку, которая только что взяла новый след и теперь выбирает, по какому идти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106