Лемар. Гудели? Что значит гудели?
Харрис. Дрались. С врагами, парень, дрались с врагами.
Лемар. А когда это было, Джимми? Харрис. Прямо перед призывом. Лемар. И сколько вам было? Харрис. Восемнадцать.
Лемар. И вы входили в банду «Ястребы»? Харрис. Ну да, в клуб.
Лемар. И у вас была война с другой бандой? Харрис. Да, начиная с декабря.
Лемар. А когда эта история в клубе случилась? Тоже в декабре?
Харрис. Незадолго до Рождества. Лемар. И весь этот месяц вы воевали с другой бандой? Харрис. Да, и это были не шутки, парень. Лемар. И теперь вы отдыхали. Харрис. Да, а Ллойд велел нам идти наверх. Лемар. А что он имел в виду? Харрис. Я же сказал. Наверх.
Лемар. А Роксана сказала: «Если устали, оставайтесь».
Харрис. Точно. Ребята сказали ему, чтобы заткнул свою пасть. Они схватили его и оттащили от Роксаны – они там танцевали в середине комнаты. А пластинка все еще играла, и барабаны грохотали. Классный, видно, был барабанщик.
Лемар. И кто же схватил его? Харрис. Да все четверо. Я остался на месте. Лемар. Ну а потом?
Харрис. Там в центре комнаты был стол, ну вроде стальной балки такой. Так они прижали его к ней. Я понятия не имел, что они собираются с ним делать, он ведь президент, разве так можно, они что, неприятностей себе на голову ищут? Ну я сказал им: «Эй, ребята, потише, он же наш президент». Но они... они...
Лемар. Продолжайте, Джимми.
Харрис. Но они и слушать не захотели. Они просто... они привязали его к дереву, а Роксана заплакала. Ой, как она заплакала.
Лемар. К дереву?
Харрис. То есть к столбу, я хочу сказать. Роксана плачет. Они хватают ее. Она отбивается, она не хочет, а они все равно делают, что задумали, они вонзают, один за другим, пока все не пройдут.
Лемар. То есть они изнасиловали ее, это вы хотите сказать?
Харрис. Я старался остановить их, но у меня ничего не получилось. Потом они вынесли ее наружу, подняли с пола и вынесли.
Лемар. Зачем?
Харрис. Потому что у нее шла кровь. Это из-за них, когда они...
Лемар. И куда они отнесли ее?
Харрис. На пустырь.
Лемар. На какой пустырь?
Харрис. Да, есть там пустырь.
Лемар. Где?
Харрис. На углу. Там полно всяких сорняков. Они бросили ее.
Лемар. А дальше?
Харрис. Не знаю... Не знаю... О черт, почему же...
Лемар. Ладно, Джимми, успокойтесь.
Харрис. Но я-то почему плачу? Ведь я ничего ей не сделал, ничего.
Лемар. Все в порядке, Джимми, может, вам надо выплакаться.
Харрис. Зачем Богу понадобилось отнимать у меня зрение? Ведь это они четверо набросились на нее. Почему же Бог меня наказывает?
Лемар. Джимми, это давняя история, и с вашей слепотой она не имеет ничего общего.
Харрис. Ну да, не имеет, только она и имеет.
* * *
На этом разговор окончился. Кончилась и пленка. Из записей доктора Лемара следовало, что на последних словах Джимми Харрис разрыдался и не мог успокоиться в течение получаса. В конце концов доктор отвел его в корпус и сделал укол.
Во время следующей встречи Джимми отказался вернуться к этому эпизоду и не назвал имен членов банды, которые привязали Ллойда к столбу и изнасиловали Роксану. По мнению доктора, ужас, испытанный пациентом в тот день, в ситуации, на которую он не мог оказать никакого воздействия, – и породил этот повторяющийся кошмарный сон. Почему во сне Роксана становится отцом Джимми, Лемар до конца так и не понял. Он решил только, что оттого пенис и передается матери, какой она является. Джимми во сне: бессознательная попытка постичь символику, так бывает. Но помимо того, бессознательное нашептывало Джимми кое-что еще. Даже не нашептывало, во весь голос говорило, что символическая смерть на деле была изнасилованием. У женщины во сне под юбкой оказался пенис; а в действительности под юбкой у Роксаны было целых четыре пениса. Когда Лемар спросил Джимми, что произошло с Роксаной после того, как его приятели бросили ее на пустыре, он сказал, что не знает.
– Нашел там ее кто-нибудь?
– Не знаю. Она просто исчезла.
– И вы никогда с ней больше не встречались?
– Нет.
– А что произошло с Ллойдом?
– Мы выкинули его из клуба и выбрали нового президента.
– Стало быть, это и все? – спросила Джанет.
– Похоже на то.
– Вот и объяснение?
Карелла промычал что-то невразумительное.
– И теперь у вас есть то, за чем приезжали?
– Пожалуй.
– Ну и как, помогает это вам?
– Нет.
– Выходит, полное поражение?
– Выходит так.
– Тогда почему бы вам не пригласить меня поужинать?
Карелла посмотрел на нее.
– В четыре я освобождаюсь, – продолжала Джанет. – Можно зайти ко мне и выпить чего-нибудь. А там я переоденусь, устроим ранний ужин, и... quien sabe? Это по-испански, – Джанет подмигнула. – Что скажете?
– Скажу, что я женат.
– Ну и что? Я тоже замужем, но муж сейчас в Японии. А ваша жена в городе, из чего следует, что мы здесь пребываем вдвоем в одиночестве. Итак?
– Не могу.
– Можете, можете, – Джанет снова подмигнула. – Хотя бы попробуйте.
– Да и пробовать нечего.
– Я знаю чудесный ресторанчик неподалеку от госпиталя, свечи, вино, скрипки, цыганская музыка – настоящая романтика. Неужели вам не хочется маленького приключения? Мне так чертовски хочется. Вот только дойду до дома, переоденусь в красное платье, а потом мы...
– Джанет, право, не могу.
– Ну что же.
– Джанет...
– Да ладно, чего уж там.
– Прости.
* * *
Возвращаясь в город, он думал о ней.
Недавно на глаза ему попались результаты исследования, предпринятого одним журналом. Согласно им, пятьдесят процентов американских женщин в возрасте от тридцати пяти до тридцати девяти лет постоянно нарушают обет супружеской верности. Если сравнить эту статистику с исследованиями Кинси, то процент резко возрос – тогда было всего тридцать восемь. Трудно сказать, как обстоят дела во Франции, Италии и Германии – ведь это тоже страны Общего рынка, – но в глубине своего сентиментального диккенсовского сердца Карелла твердо знал, что к дамам времен Британской империи современная женщина никакого отношения не имеет. При любых обстоятельствах, в любой день недели одна из двух американок либо держит путь в постель мужчины, либо только что вылезла из постели, при том что мужчина с этой искательницей приключений брачными узами не связан. Нетрудно также предположить, даже при отсутствии хитроумных журнальных выкладок, что пятьдесят процентов мужчин в возрасте от тридцати пяти до тридцати девяти лет ведут себя точно таким же образом, то есть половина населения этой чертовой страны заводит шуры-муры.
Такие цифры ошеломляли.
Но еще более ошеломляло то, что среднестатистическая женщина, готовая погулять на стороне, налетела на среднестатистического мужчину из другой половины населения – которая не гуляет на стороне. «Так вроде и не бывает», – подумал Карелла. Но, оказывается, бывает. Сержант Джанет – как ее там – и детектив Стив Карелла оказываются в одной комнате, напоминающей ему монастырскую келью, головы их склонены, как в молитве, колени соприкасаются, а он, черт побери, ведет себя, словно дал обет безбрачия, да к тому же только что дар речи не потерял:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64