Заметив мой насмешливый взгляд, он горько сказал:
— Тебе-то хорошо… А меня Малкольм терпеть не может и даже не старается этого скрывать. Он достаточно ясно мне об этом сказал, и я не вижу, почему бы я должен был сильно из-за него волноваться. Я, конечно же, не хочу, чтобы он умер…
— Конечно же нет, — подтвердил я.
— …Но, собственно, если уж так случится… — Он замолчал, не решаясь высказываться так откровенно до конца.
— Тебя бы это вполне устроило? — закончил за него я.
Он прочистил горло и сказал:
— Нет, я бы просто смирился с этим, и все.
Я чуть не рассмеялся.
— Браво, Эдвин! Черт тебя побери!
— Я смирился бы и с твоей смертью, — сердито буркнул он.
«Не сомневаюсь», — подумал я. Другого я и не ожидал.
— Ты разбираешься в бомбах? — спросил я у него.
— Что за нелепый вопрос! — возмущенно сказал он и отошел. А я вспомнил заметки Нормана Веста, где было сказано, что Эдвин почти каждый день часами сидит в общественной библиотеке. Готов побиться об заклад, в книгах можно было прочитать, как сделать бомбу, если хорошо поискать.
Беренайс злобно заявила:
— Это из-за тебя Томас потерял работу!
Я удивленно уставился на нее.
— Как ты до такого додумалась?
— Он так беспокоился из-за Малкольма, что не мог собраться с мыслями и делал ошибку за ошибкой. Он говорил, что ты мог бы уговорить Малкольма помочь нам, и, конечно же, я сказала ему, что ты этого не сделаешь. Что тебе до наших забот? Ты ведь всегда был его любимчиком, — она почти выплюнула последнее слово. Глаза ее метали молнии, вены на шее вздулись от злости.
— Ты так и сказала Томасу? — спросил я.
— Это так и есть! Вивьен говорит, Малкольм всегда любил тебя больше других, а к Томасу он всегда был несправедлив, — гневно обрушилась на меня Беренайс.
— Он всегда относился ко всем справедливо, — уверенно ответил я. Естественно, она мне не поверила.
Беренайс была на четыре или пять лет старше Томаса и вышла за него, когда ей было далеко за тридцать и она (как язвительно заметила Джойси) уже отчаялась заполучить кого-нибудь в мужья. Десять лет назад, когда я был на их свадьбе, Беренайс была стройной, довольно привлекательной женщиной, сияющей от счастья. Томас был горд собой и своим «приобретением». Они выглядели если не влюбленной парочкой, то по крайней мере надежными партнерами, вступающими в семейную жизнь исполненными надежд и готовыми бороться за свое счастье.
Прожив с Томасом десять лет и родив ему двух дочерей, Беренайс располнела и растеряла свои иллюзии относительно брака. Я долго считал, что именно крушение всех надежд сделало Беренайс такой жестокой по отношению к Томасу, но никогда не задумывался о причинах ее разочарования. «Пришло время заняться этим всерьез», — подумал я. Пришло время узнать о каждом из них как можно больше, понять их всех, потому что, может быть, только так я смогу узнать, кто из них не способен на убийство и кто способен.
Провести расследование, опираясь на характер и жизненный путь, а не на алиби. Понять, что они говорят и о чем умалчивают. Разузнать, что они скрывают и чего не могут скрыть.
Я понимал, глядя на нашу склочную и скрытную семейку, что только один из нас способен проделать такое расследование. И, кроме меня, заняться этим некому.
Норман Вест и старший инспектор Эйл могут только раскопать какие-нибудь сведения. Я же хочу разобраться в людях. «И еще, — подумал я, подшучивая над собственной самоуверенностью, — главная трудность будет в том, что каждый из них изо всех сил постарается мне помешать».
Я понимал: то, что я собираюсь сделать, доставит мне больше неприятностей, чем полезных находок. Определить способность к убийству редко удается даже опытным психиатрам. Я таковым не являлся. Я только знал, какими мы все были раньше, и хотел понять, какими мы стали.
Я посмотрел еще раз на чудовищно искалеченный дом и вздрогнул. Мы вернулись в понедельник, совершенно неожиданно. Сегодня была пятница. Меня пугала скорость, с которой убийца задумывал и приводил в действие свои планы. Вряд ли нам еще раз так повезет. Малкольм по чистой случайности остался в живых после трех покушений, но Фердинанд назвал бы статистическую вероятность четвертой удачи недостоверной. Семейство мирно беседовало с репортерами, а я вдруг почувствовал себя неуютно, думая о том, что еще может случиться.
ГЛАВА 11
Через лужайку к Малкольму с радостным лаем бросилась одна из его собак, вторая бежала следом. Малкольм высвободил из-под одеяла руку и приласкал собак, скорее по привычке, не вполне осознавая, что делает. Вслед за собаками показался Артур Белбрук в рабочем комбинезоне, поношенной твидовой куртке и грубых солдатских ботинках, сосредоточенный и угрюмый. Но едва старый садовник увидел Малкольма, лицо его просияло, он подскочил и кинулся к Малкольму, и через мгновение уже стоял рядом с ним.
— Сэр! Вы живы! Я ездил в Твайфорд за отравой для вредителей, а когда вернулся, мне сказали в поселке…
— Они сильно преувеличили, — сказал Малкольм.
Артур Белбрук повернулся ко мне, тяжело дыша.
— Мне сказали, что оба вы погибли. Я побежал, не разбирая дороги, напрямик через поля… Что же это с домом?
Я рассказал, что мы этой ночью были в Лондоне, и спросил, во сколько он вчера ушел домой.
— В четыре, как обычно. Может, без двадцати четыре. Около того. — Садовник немного отдышался, его лицо вытянулось, когда он разглядел, какой ущерб нанесен зданию.
Я прикинул, что Артур Белбрук скорее всего ушел где-то в полчетвертого, раз уж он сам признал, что вообще заканчивает работу пораньше.
— Вы не заходили днем в дом? — спросил я.
Он оторвал взгляд от руин, посмотрел на меня и обиженно ответил:
— Конечно нет. Вы же знаете, что я не хожу в дом. С тех пор как вы вернулись, вы позакрывали все двери, как будто это не дом, а крепость. И у меня нет ключа. Откуда бы я взял ключ, скажите на милость?
Я постарался успокоить садовника:
— Просто нас это очень тревожит… кто-то пробрался в дом, и ключ у него был.
— Это не я. Я весь день работал на огороде, копал картошку. Со мной были собаки — носились друг за дружкой по всему саду. Если бы кто-то чужой попытался залезть в дом, они обязательно подняли бы шум. Но собаки не лаяли, вели себя как всегда.
Малкольм попросил:
— Артур, вы не могли бы на некоторое время оставить собак у себя?
Садовник беспомощно глядел на кучи обломков, разбросанных по саду и лужайке.
— Да, конечно… А что прикажете сделать с садом?
— Позаботьтесь, чтобы все тут было в порядке… насколько возможно.
Бессмысленно было требовать большего. Скоро опавшие листья и высокая трава и так прикроют валяющиеся тут и там обломки, сгладят неприглядную картину разрушений в саду.
Старший инспектор, заметив садовника, подошел и задал ему те же вопросы, что и я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
— Тебе-то хорошо… А меня Малкольм терпеть не может и даже не старается этого скрывать. Он достаточно ясно мне об этом сказал, и я не вижу, почему бы я должен был сильно из-за него волноваться. Я, конечно же, не хочу, чтобы он умер…
— Конечно же нет, — подтвердил я.
— …Но, собственно, если уж так случится… — Он замолчал, не решаясь высказываться так откровенно до конца.
— Тебя бы это вполне устроило? — закончил за него я.
Он прочистил горло и сказал:
— Нет, я бы просто смирился с этим, и все.
Я чуть не рассмеялся.
— Браво, Эдвин! Черт тебя побери!
— Я смирился бы и с твоей смертью, — сердито буркнул он.
«Не сомневаюсь», — подумал я. Другого я и не ожидал.
— Ты разбираешься в бомбах? — спросил я у него.
— Что за нелепый вопрос! — возмущенно сказал он и отошел. А я вспомнил заметки Нормана Веста, где было сказано, что Эдвин почти каждый день часами сидит в общественной библиотеке. Готов побиться об заклад, в книгах можно было прочитать, как сделать бомбу, если хорошо поискать.
Беренайс злобно заявила:
— Это из-за тебя Томас потерял работу!
Я удивленно уставился на нее.
— Как ты до такого додумалась?
— Он так беспокоился из-за Малкольма, что не мог собраться с мыслями и делал ошибку за ошибкой. Он говорил, что ты мог бы уговорить Малкольма помочь нам, и, конечно же, я сказала ему, что ты этого не сделаешь. Что тебе до наших забот? Ты ведь всегда был его любимчиком, — она почти выплюнула последнее слово. Глаза ее метали молнии, вены на шее вздулись от злости.
— Ты так и сказала Томасу? — спросил я.
— Это так и есть! Вивьен говорит, Малкольм всегда любил тебя больше других, а к Томасу он всегда был несправедлив, — гневно обрушилась на меня Беренайс.
— Он всегда относился ко всем справедливо, — уверенно ответил я. Естественно, она мне не поверила.
Беренайс была на четыре или пять лет старше Томаса и вышла за него, когда ей было далеко за тридцать и она (как язвительно заметила Джойси) уже отчаялась заполучить кого-нибудь в мужья. Десять лет назад, когда я был на их свадьбе, Беренайс была стройной, довольно привлекательной женщиной, сияющей от счастья. Томас был горд собой и своим «приобретением». Они выглядели если не влюбленной парочкой, то по крайней мере надежными партнерами, вступающими в семейную жизнь исполненными надежд и готовыми бороться за свое счастье.
Прожив с Томасом десять лет и родив ему двух дочерей, Беренайс располнела и растеряла свои иллюзии относительно брака. Я долго считал, что именно крушение всех надежд сделало Беренайс такой жестокой по отношению к Томасу, но никогда не задумывался о причинах ее разочарования. «Пришло время заняться этим всерьез», — подумал я. Пришло время узнать о каждом из них как можно больше, понять их всех, потому что, может быть, только так я смогу узнать, кто из них не способен на убийство и кто способен.
Провести расследование, опираясь на характер и жизненный путь, а не на алиби. Понять, что они говорят и о чем умалчивают. Разузнать, что они скрывают и чего не могут скрыть.
Я понимал, глядя на нашу склочную и скрытную семейку, что только один из нас способен проделать такое расследование. И, кроме меня, заняться этим некому.
Норман Вест и старший инспектор Эйл могут только раскопать какие-нибудь сведения. Я же хочу разобраться в людях. «И еще, — подумал я, подшучивая над собственной самоуверенностью, — главная трудность будет в том, что каждый из них изо всех сил постарается мне помешать».
Я понимал: то, что я собираюсь сделать, доставит мне больше неприятностей, чем полезных находок. Определить способность к убийству редко удается даже опытным психиатрам. Я таковым не являлся. Я только знал, какими мы все были раньше, и хотел понять, какими мы стали.
Я посмотрел еще раз на чудовищно искалеченный дом и вздрогнул. Мы вернулись в понедельник, совершенно неожиданно. Сегодня была пятница. Меня пугала скорость, с которой убийца задумывал и приводил в действие свои планы. Вряд ли нам еще раз так повезет. Малкольм по чистой случайности остался в живых после трех покушений, но Фердинанд назвал бы статистическую вероятность четвертой удачи недостоверной. Семейство мирно беседовало с репортерами, а я вдруг почувствовал себя неуютно, думая о том, что еще может случиться.
ГЛАВА 11
Через лужайку к Малкольму с радостным лаем бросилась одна из его собак, вторая бежала следом. Малкольм высвободил из-под одеяла руку и приласкал собак, скорее по привычке, не вполне осознавая, что делает. Вслед за собаками показался Артур Белбрук в рабочем комбинезоне, поношенной твидовой куртке и грубых солдатских ботинках, сосредоточенный и угрюмый. Но едва старый садовник увидел Малкольма, лицо его просияло, он подскочил и кинулся к Малкольму, и через мгновение уже стоял рядом с ним.
— Сэр! Вы живы! Я ездил в Твайфорд за отравой для вредителей, а когда вернулся, мне сказали в поселке…
— Они сильно преувеличили, — сказал Малкольм.
Артур Белбрук повернулся ко мне, тяжело дыша.
— Мне сказали, что оба вы погибли. Я побежал, не разбирая дороги, напрямик через поля… Что же это с домом?
Я рассказал, что мы этой ночью были в Лондоне, и спросил, во сколько он вчера ушел домой.
— В четыре, как обычно. Может, без двадцати четыре. Около того. — Садовник немного отдышался, его лицо вытянулось, когда он разглядел, какой ущерб нанесен зданию.
Я прикинул, что Артур Белбрук скорее всего ушел где-то в полчетвертого, раз уж он сам признал, что вообще заканчивает работу пораньше.
— Вы не заходили днем в дом? — спросил я.
Он оторвал взгляд от руин, посмотрел на меня и обиженно ответил:
— Конечно нет. Вы же знаете, что я не хожу в дом. С тех пор как вы вернулись, вы позакрывали все двери, как будто это не дом, а крепость. И у меня нет ключа. Откуда бы я взял ключ, скажите на милость?
Я постарался успокоить садовника:
— Просто нас это очень тревожит… кто-то пробрался в дом, и ключ у него был.
— Это не я. Я весь день работал на огороде, копал картошку. Со мной были собаки — носились друг за дружкой по всему саду. Если бы кто-то чужой попытался залезть в дом, они обязательно подняли бы шум. Но собаки не лаяли, вели себя как всегда.
Малкольм попросил:
— Артур, вы не могли бы на некоторое время оставить собак у себя?
Садовник беспомощно глядел на кучи обломков, разбросанных по саду и лужайке.
— Да, конечно… А что прикажете сделать с садом?
— Позаботьтесь, чтобы все тут было в порядке… насколько возможно.
Бессмысленно было требовать большего. Скоро опавшие листья и высокая трава и так прикроют валяющиеся тут и там обломки, сгладят неприглядную картину разрушений в саду.
Старший инспектор, заметив садовника, подошел и задал ему те же вопросы, что и я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93